На крыльях

- И что его мамане от тебя надо было? - жутко удивилась трубка голосом Журавля.

- Не скажу, - спародировала я ее.

- Через час я прихожу к тебе, и мы обмениваемся новостями, - почти с угрозой в голосе сказала Ниночка.

- Так за кого ты выходишь? - попыталась еще раз узнать я ответ на столь шокирующий вопрос, однако подруга отключилась.

Домой я приехала с непонятно-взволнованным настроем. С одной стороны, я все еще отходила от встречи с госпожой Адольской, а с другой, мне было жутко непонятно и любопытно - что там за эти несчастные несколько дней произошло с Ниночкой, что она аж решила выскочить замуж и скрывает, за кого.

Смею предположить: за дряхлого миллионера, стоящего на пороге перехода на новую ступень существования, куда бы она его милостиво и подтолкнула.

Ниночке бы очень подошло быть вдовой-миллионершей.

Однако, как оказалось, Журавль жениха вовсе и не скрывала. Скрывали от нее.

Когда я вернулась домой, Ниночка уже приехала и сидела на кухне в компании Алексея, Киры и Эдгара. Томас до сих пор работал в студии, в поте лица трудясь над новым шедевром, и Нелька поехала отвозить ему обед.

Родственники и подруга за обе щеки уплетали солянку, весело о чем-то разговаривая.

- Всем привет, - поздоровалась я.

- А вот и наша депрессивно-компульсивная, - понабрался Леша слов от новой пассии - психотерапевта.

- Нормальная, - буркнула я, присаживаясь за стол. Нинка поймала мой взгляд и тотчас заиграла бровями. Выглядела она не как человек, который ошарашен внезапной свадьбой, а вполне довольно. Так, как будто бы у нее исполнилась мечта.

- Опять пойдешь в свою комнату сидеть и куковать или соизволишь пообщаться с родственниками? - поинтересовался дядя.

- Соизволю, - отвечала я, хотя мне хотелось быстрее уединиться с подругой в своей спальне. Однако сначала пришлось обедать, хотя кусок в горло не лез, а затем за чаем слушать рассказ громогласной Киры о том, как она училась водить машину - Эд при этом смотрел на нее крайне рассеяно, и, держу пари, мечтал оказаться около любимого компа. Алексей зато не мог наумиляться - никак не мог поверить, что нашлась ненормальная, которая позарилась на его племянника.

В конце концов, я не выдержала, встала и взяла Нинку за руку.

- Нам нужно посекретничать, - объявила я и утащила упирающуюся подругу в свою комнату под удивленные взгляды родственников.

В спальне мы уселись с ногами на мою кровать друг напротив друга.

- Ну, - уставилась я на подругу вопросительно.

- Нравится мне ваша мужланка, - поделилась со мной Нинель. - Я супы терпеть не могу, а тут прям объедение. Всю кастрюлю бы сожрала. Удобно такую домработницу держать. И платить не надо.

- Рассказывай! - не выдержала я. - Что ты на сей раз удумала?!

- Ты первая! - заявила она, изнывая от нетерпения. - Что хотела от тебя мамаша и что было с Блонди? Подробно и по порядку. Очень подробно. Показал он тебе мачизм экстра класса?!

- Какая тебе разница? Говори, за кого собралась! - хлопнула я рукой по постели.

- Как - какая?! - возмутилась до глубины души Журавль. - Я за тебя волнуюсь, между прочим. Ты же не алло! Что там тебе мадам Тропинина наговорила? С сыночком запретила общаться? - оказалась Нинка прозорливой.

- Она Адольская, - поправила я ее устало.

- Да хоть Свиньина-Подмышкина, - рубанула воздух ребром ладони Нина. - Мне все равно. Говори, что его мамаша от тебя хотела, - явно относилась к Алле без особого уважения Журавль.

Противостоять упорной Нинке - все равно, что поднять глыбу. Легче подчиниться. И я, без утайки, рассказала ей все. Реакция подруги была бурной: сначала она внимательно выслушала меня, а затем долго и ненормативно высказывала свою точку зрения, называя вслух все как существующие, так и выдуманные недостатки Аллы Георгиевны Адольской, которые принимали все более и более гипертрофированные качества. «Свинья бездарная» и «перхоть позорная» были самыми теплыми словами.

- Кул, что ты пошла к папаше Тропинина, хороший ход, подруга. Но почему ты не сказала все сразу мне?! - завершающим аккордом своей тирады возмутилась Журавль. - Я нашла бы, как сообщить этой даме, в какое место ей идти, как там быть и что там делать. Мерзавка, - прошипела она.

- Нин, - мягко осадила я ее. - Эту проблему я должна была решить сама. Я не побежала тебе жаловаться, не потому что не доверяю, а потому что есть вещи, которые не может решить никто, кроме меня. Понимаешь?

- Понимаю, - раздраженно отмахнулась подруга. - Но это еще больше бесит. Ладно, мамашу ты устранила. А что с Тропино? - хищно улыбнулась она. - Уложила мальчика?

Я скромно кивнула.

Кто кого...

Перед глазами замелькали обрывки воспоминаний, и я почувствовала ту упоительную болезненную нежность, которую дарили мне его губы и руки.

Нинка радостно взвизгнула.

- И как? - впился в меня ее внимательный взгляд. - Понравилось? Или заперлась в ванной и драматично рыдала?

- Я была счастлива, - тихо сказала я, цепляясь пальцами в покрывало.

- Так информативно! - закатила глаза Нинка. - Попробуем с другой стороны.

И она задала новый вопрос:

- И как он?

И выразительно поиграла бровями.

Я покраснела.

- Говори мне все! - велела подруга тоном искушенного человека.

Пришлось рассказывать. Я пыталась отделаться общими фразами, но Журавль впилась в меня, словно клещ, вытягивая слово за словом. И я, смущаясь, рассказывала, что тонула в Антоне, как в океане. И что мне не было страшно, и я не чувствовала себя - как бы верно это сказать? - грязной или испорченной, и все, что происходило - казалось мне правильным и естественным. Светлым, как солнце, таким же ярким и теплым. И что после той ночи, безудержной и наполненной искренним желанием, я стала любить его еще больше, а Антон стал еще ближе, еще дороже. Подруга внимательно, слушала, хихикала, то и дело вставляла что-нибудь колкое и ехидное, а потом схватила свой телефон и, клацая по экрану длинными ногтями цвета фуксии, написала кому-то сообщение, а после показала мне.

«Поздравляю, Антоша, ты стал мужчиной!» - значилось в нем. После восклицательного знака стоял злобно скалящийся смайлик с рожками.

- Откуда взяла его номер? - оторопела я.

- У тебя, вестимо, - весело отозвалась подруга. - Давно еще к себе его номерок перекинула. Так, на всякий случай, - уточнила она.

- Замечательно, - надулась я. - А если я в твоем телефоне буду шариться?!

- Да бери, у меня от тебя секретов нет, - великодушно махнула рукой Журавль. Она была слишком большой собственницей.

- И не зли Антона, - посоветовала я Ниночке мрачно. - Не пиши ему глупости.

- Твоего певца ртом все на свете злит, он же истеричка, так что переживет. Моя девочка стала большой, - потерла в конце руки довольная Журавль, как будто бы только что выиграла миллион. А после даже смахнула несуществующую слезинку. Я закатила глаза.

- Соседи-то на вас не жаловались? - осведомилась она.

- Не жаловались. - еще больше покраснела я.

- Откуда мне знать, может Блонди гроулом орать начинает от переизбытка чувств, - засмеялась Нина. - А ты на заднем фоне тоненько завываешь свою любовную песнь.

- Хватит мне зубы заговаривать, Журавль, - свела я брови к переносице. - Что еще за выдумки со свадьбой?

- Какие выдумки, - коварство в ее голубых глазах просто зашкаливало. - Это реальность.

- В смысле? Ты... действительно выходишь замуж? - поразилась я.

Журавль скромно кивнула.

И теперь уже она принялась за рассказ.

***

Домой Нина прилетела во вполне удовлетворительном состоянии. Да, с Гектором она потерпела неудачу и до сих пор злилась на него за то, что кумир оказался тем еще банальным козлом с гипертрофированным чувством важности. Однако с другой стороны, она все же понимала, что ее авантюра была не более чем авантюрой, и пусть лучше так, чем если бы она не выдержала мрачное тяжелое обаяние Гектора и проснулась следующим утром в его шикарном номере, а потом бы была послана прочь, выкинута, как одноразовая салфетка.