Страница 88 из 102
— Товарищ Майор, вестлендеры перекрыли соседний перекресток, — тихо сказал один из имагинерских спецназовцев, наблюдая в прибор ночного видения действия вестлендерских миротворцев на дальнем конце улицы.
— Бета-2, что говорят в эфире, прием? — Майор, командир группы разведчиков, связался по рации с водителем одного из джипов.
— Вестлендеры двигаются двумя группами с севера и запада к центральной части деревни. Подозреваемых засекли в районе желтых пятиэтажек, прием, — вслушиваясь в радиосообщения, которыми постоянно обменивались вестлендеры, ответил водитель с позывным «Бета-2».
Немного подумав, Майор решил вместе с двумя солдатами пробиваться к желтым домам, — до них было метров двести, — навстречу иорданцу. Трое остальных агентов должны были прикрывать их со спины.
Разведчики начали скрытно передвигаться по призрачным кварталам, стараясь оставаться незаметными для вестлендерских спецназовцев. В какой-то момент со стороны пятиетажек внезапно послышался рокот автомата, которому через мгновение шквалом огня ответили сразу несколько стволов. Дуэль закончилась минуты через две, так же неожиданно, как и началась.
— Бета-2, прием, — Майор скомандовал своим подчиненным остановиться и вытащил из кармана рацию.
— Альфа-1, я на связи, прием.
— Только что со стороны желтых пятиэтажек стреляли. В чем дело?
— Подозреваемых засекли у бассейна. В результате перестрелки у миротворцев есть один раненый. Бассейн окружают с севера, запада и востока. Подозреваемых потеряли из виду, прием.
Оценив ситуацию, Майор повел группу по южному направлению, протискиваясь в бреши между позициями вестлендеров, как нитка через игольное ушко. Сохранялась напряженная тишина.
— Хаджи, Хаджи, давай сюда, спрячемся в этой шахте, — прошептал Фарис, доползший до конца неглубокой траншеи, вырытой еще во время войны, в широком дворе между двумя длинными многоквартирными домами. В двух метрах от окопа торчала приподнятая над землей бетонная стенка колодца кабельной канализации.
— Проверь можно ли туда залезть, — ответил Абдулла, пытаясь при свете бледной луны разглядеть контуры колодца.
Фарис засунул руку в колодец, пытаясь нащупать крышку, но оказалось, что крышка разбита, и вход в коллектор открыт.
— Хаджи, давай залезай, там есть туннель. Спускайся по ступеням.
Иорданец оглянулся по сторонам, выбрался из траншеи и, сняв рюкзак, полез в колодец, ступая по железным выступам на стенке шахты. В туннеле, длину которого было трудно определить, царил полный мрак, воздух был сырым, затхлым, воняло нечистотами. Из заплесневелых стен торчали ржавые ребра креплений для кабелей, над полом тянулась толстая канализационная труба.
— Давай мне вещи, — Абдулла поднял руки и телохранитель начал подавать ему рюкзаки, чемоданчик и оружие, затем сам полез в колодец; миротворцы, окружившие двор, снова проглядели его.
— Пошли дальше, Хаджи, — Фарис достал из кармана фонарик и повел хозяина в глубину подземелья, внимательно ступая по залитому дождевой водой грязному полу.
— Как бы нам тут не затеряться, Фарис.
— У меня в часах есть компас, будем идти на восток…
Пока вестлендерские военные и имагинерские разведчики гонялись за неуловимым иорданцем по разбитым улицам бывшей олимпийской деревни, у проспекта, заблокированного полицейскими, среди десятков других машин, стояла неприметная легковушка Алии Маленовича.
— Скорая помощь уже двоих миротворцев увезла, а Абдуллу все не могут поймать. Как же он смог так легко от всех улизнуть? — Петер Сантир наблюдал через ветровое стекло за фигурами живитарских полицейских и иностранных миротворцев, мелькающих взад-вперед на фоне проблесков полицейских мигалок.
— Везет ему. Загнанный в угол зверь готов на самый отчаянный прыжок ради спасения. Да и в этом районе полно разрушенных зданий, в которых можно спрятаться. Подумать только — в восемьдесят четвертом у нас олимпийские игры проводились, я сам ходил смотреть соревнования, а в девяносто втором война вспыхнула. Была одна жизнь, а вот какая она сегодня стала…
— А где вас застала война, Алия?
— Тут, в городе. Я был амбициозным тридцатилетним журналистом, только начавшим строить карьеру… и потом вдруг все пошло-поехало. У меня в девяносто первом дочь родилась, я, наверное, вам об этом не рассказывал, мы собирались свадьбу сыграть… — Маленович вдруг нахмурился и начал вставлять длинные паузы между словами, — …но судьба решила иначе. Закрутился весь этот кошмар, о свадьбе, конечно же, пришлось забыть… Как мы выживали, да еще с грудным ребенком, лучше не спрашивайте. Моей невесте в девяносто третьем статус беженца дали, и она в Германию уехала. Потом, в девяносто шестом, переехала в Вест Лендс, там и осталась вместе с дочкой.
— А вы не смогли уехать?
— Я тогда был молодой, идейный… решил здесь остаться и делать репортажи. Выполнять свой профессиональный долг, так сказать, — грустно улыбнулся Алия. — А потом моя невеста переехала в Вест Лендс. Что ей здесь делать? Ни нормальной жизни, ни денег… Ну и между нами тогда уже пошли трещины. Сейчас у нее все нормально, она там вышла замуж…
— А у меня пока нет детей… — Петер не решился расспрашивать живитарского журналиста о дочери, видя его эмоции.
— Вы, по-моему, говорили, что не женат, Петер?
— Нет, не женат пока. У меня подруга есть.
— Я тоже до сих пор так и не женился. Женщинам трудно свыкнуться с тем, что меня постоянно грозятся взорвать или застрелить, поэтому бросают меня, — в типичном своем стиле пошутил Маленович.
— А меня моя девушка ревнует к работе, все с ней спорим об этом.
— Что поделаешь? Мы с вами, Петер, два непоправимых авантюриста. Кстати, за олимпийской деревней начинается мизийский сектор. Я после войны писал о массовом захоронении мизийских военнопленных там, так меня за это продажным мизийским агентом назвали, хотели с работы уволить. А я что? Я пишу, что вижу. Никому скидок не делаю. Ни тем, ни другим…
— Вас в итоге уволили?
— Нет, я вскоре сам ушел. Против меня тихая травля началась. Я какое-то время переводчиком для иностранных журналистов работал, потом, благодаря друзьям, в одну частную газету устроился.
— А мизийцы там еще остались? — спросил Сантир.
— Осталось, но очень мало. Там постоянно дежурят миротворцы. Остались те, кому некуда уехать. Ни им сейчас нормально не живется, ни мусульманам. Нарисовать новые границы нам хватило ума, а вот зажить, как нормальные люди — нет…
— Товарищ Майор, дальше нам никак не пройти. Соседний квартал полностью заблокирован по периметру. Наверное, они засекли подозреваемого, — отрапортовал имагинерский разведчик, поднявшийся на лестничную площадку второго этажа одного из восьмиэтажных домов по соседству с двумя пятиэтажками.
— Будем пока здесь стоять, — скупо ответил Майор, стоявший у оконного проема, и достал из кармана рацию. — Бета-2, прием.
— Альфа-1, прием.
— Что говорят вестлендеры?
— Они сейчас прочесывают двор между двумя пятиэтажками. Вестлендеры думают, что он там.
— Да, я понял. Они новые силы не подтягивают к пятиэтажкам?
— Нет, в эфире пока об этом ничего не говорят.
— Ладно, продолжай слушать, отбой…
Вестлендерские спецназовцы, не догадываясь, что из одного из близких зданий за ними пристально наблюдают, продолжали обходить метр за метром двор между двумя пятиэтажными домами, пытаясь выяснить, куда делись двое беглецов. В зданиях их не было, — солдаты проверили каждый угол в квартирах и подвалах, — между блокпостами на перекрестках по соседству тоже никто не пытался проскользнуть.
— Лейтенант, сэр, тут есть коллекторная шахта. Она открыта, — светя в черное жерло канализационного колодца фонарем, прикрепленным к автомату, сказал один из вестлендерских солдат. — Может они туда спустились?