Страница 26 из 102
Сейчас, прочитав доклад, следователь воспринимал эти подозрения уже не как какие-то теории заговора. По основным направлениям выводы журналистов и сотрудников КФП совпадали. Роберт задавался вопросом, почему имагинерские правоохранительные органы так пассивно относятся к деятельности разных сомнительных религиозных центров и фондов. Ведь, если бы не статьи газеты «Нюз Ляйнер», то местными террористами вряд ли бы в ближайшее время кто-нибудь серьезно обеспокоился.
Спецслужбы проявили инициативу и взялись за членов подпольной организации «Борцы Ислама Центральной Европы» лишь после того, как пресса взбудоражила общественность, о чем можно было судить по результатам работы сотрудников Центра по Борьбе с Терроризмом: за первые две недели после выхода в свет скандальной статьи «Нюз Ляйнер» они арестовали пятерых подозреваемых, обыскали три квартиры, изъяли десятки коробок печатных материалов, призывающих к священной войне с неверными, ценные документы, пару охотничьих ножей и даже боевой пистолет.
«Внезапные» успехи силовиков породили множество вопросов, в частности, некоторые аналитики и журналисты высказывали мнение, что спецслужбам было заранее известно о том, каковы масштабы террористического подполья в Имагинере, что у них было предостаточно поводов, чтобы начать действовать раньше, но по какой-то причине они все равно ничего не предприняли. Объяснить чем была обусловлена инертность сотрудников ЦБТ, увы, журналисты не могли.
Ответ на этот вопрос знали лишь несколько очень влиятельных людей, но раскрывать тайну прессе и имагинерскому обществу они и не думали.
14
— Господин Бертвольт, доброе утро.
— Доброе утро, господин Остент, я вас слушаю, — томным голосом ответил в трубку Генпрокурор. Было полвосьмого утра, и Бертвольт находился дома, готовясь поехать на работу.
— Мы приступили к следующему этапу операции «Молния». По ее окончанию вы получите и доклад с результатами, — доложил директор Главного Разведывательного Управления Имагинеры.
— Хорошо, Остент, спасибо за звонок, всего хорошего.
— Всего хорошего, до свидания.
Пока Генеральный прокурор надевал костюм и допивал кофе, в сторону Визны — небольшого дачного поселка, расположенного в двадцати километрах от столицы — двигалась автоколонна, возглавляемая белым патрульным автомобилем. За ним вереницей тянулись три внедорожника и два тяжелых бронированных грузовика, все выкрашенные в черный цвет.
В черных машинах находились сотрудники спецназа ЦБТ, которым предстояло выполнить задачу, о которой Остент сообщил Бертвольту.
Было тихо и прохладно, воздух был все еще сырой, не разогретый солнцем, низко над дорогой иногда пролетали мелкие птицы. Колонна подъехала к окраине Визны и сбавила скорость. Спецгруппе нужно было свернуть с шоссе, разделявшее поселок на две части, сделать левый поворот и потом проехать еще метров сто по пыльной улице.
Дом, в котором по оперативным данным регулярно собирались несколько членов подпольной исламистской организации, прославившейся на всю Имагинеру благодаря прессе, находился в самом начале поселка, на правой стороне улицы, по которой двинулись машины со спецназом.
Белый полицейский автомобиль свернул на обочину и остановился, пропуская вперед основную группу, затем из него вышли четыре полицейских и перекрыли выезд со стороны шоссе. Противоположный конец улицы был заблокирован одним из внедорожников, а оставшиеся машины направились к дому подозреваемых.
Дача предполагаемых террористов выглядела довольно представительно: дом был в два этажа, с выбеленными стенами, с чердаком, на каждой стороне второго этажа имелся балкон, везде был установлен новенький стеклопакет.
Необычной была только одна деталь. Если остальные участки на улице были отгорожены сеткой-рабицей или невысокими деревянными оградами, то проверяемый дом больше походил на маленькую крепость с его двухметровым бетонным забором. Разумеется, каждый желает, чтобы в его личное пространство вторгались как можно реже, но в данном случае хозяева явно понимали это слишком буквально.
Так или иначе, если за массивной преградой действительно находились террористы, такую скрытность объяснить было не трудно.
— Амир, они скоро и на нас могут выйти, — молодой человек лет двадцати пяти, сидевший на большом диване в гостиной, обратился к одному из двух мужчин постарше, которые вместе с ним смотрели утренние новости по телевизору.
— Не выйдут. Раз до сих пор полиция нас не трогает, значит, не засекли. Да и я никогда ни с кем напрямую дела не имею. Меня не так легко засечь, — пригладив пальцами густую черную бороду, ответил Амир. Ему было лет сорок, родом он был из Пакистана, а в Имагинере находился в статусе беженца. На самом деле Амира звали Аднаном, но мало кто из его сообщников называл его по настоящему имени. — Кстати, Фатмир, когда твой человек заберет «хлопушки»? А то менты и, правда, могут сюда нагрянуть…
— Я с ним договорился встретиться завтра. Ночью я их отвезу, проблем не будет, — объяснил третий собеседник по имени Фатмир. Ему было тридцать, в Имагинеру он попал из Албании при помощи студенческой визы и официально числился студентом в одном из частных университетов Калиопы.
— Сани, я потом позвоню Чики и проверю, готовы ли диски и книги. Если они уже напечатаны, ты съездишь и заберешь их. Возьмешь мою машину.
— Хорошо, Амир, — ответил Сани, самый молодой из трех заговорщиков. Он, в отличие от Аднана и Фатмира, был коренным имагинерцем. Его мать была имагинеркой, а отец — саудовский араб. От него молодой человек унаследовал немного более смуглый оттенок кожи, чем обычно бывает у имагинерцев, темные глаза и волосы, и не сильно выраженную горбинку на носу.
Года три назад Сани и не предполагал, что будет дружить с этими людьми. Все начиналось совсем безобидно: посмотрев документальный фильм про религиозных экстремистов, воевавших против советских войск в Афганистане в восьмидесятые, а затем на Балканах в девяностые, в нем проснулось любопытство и ему захотелось узнать о них больше. Так он начал собирать газетные вырезки, рыться в интернете и обсуждать на форумах тему «борцов за правую веру».
Через некоторое время виртуальное общение перешло в реальное, Сани завел новых друзей, даже увлекся религией, что сильно удивило его близких, и мог часами беседовать об исламе, смысле жизни и, не на последнем месте, джихаде. Со старыми знакомыми он виделся все реже, не замечая, как в его сознание всасываются экстремистские идеи. Изменился и его внешний вид — Сани отрастил короткую бороду, перестал носить даже деревянные украшения, в его гардеробе стал преобладать черный цвет.
Вербовщиками он был приобщен к малоизвестной подпольной организации «Борцы Ислама Центральной Европы (БИЦЕ)», существующей в Имагинере с середины 1990-х годов. Со временем молодой имагинерец сумел проникнуться доверием к одному из ее главарей, во многом благодаря своим умениям обращаться с компьютером — иногда его просили что-нибудь починить или настроить компьютерную программу. Аднан, тот самый главарь, оценил парня не только за его технические умения, но и еще за одно полезное качество — исполнительность.
Порой он использовал Сани как секретаря и получал через него разные посылки или сообщения. Молодой имагинерец не имел ничего против, так как воспринимал Амира как авторитетного наставника. Да и за это ему всегда доставались чаевые.
— Слабых презирают. Боятся и уважают только сильных, запомните мои слова, — поглаживая бороду, начал размышлять Аднан. — Вот видите — журналисты каждый день нас обсуждают, они нас не видят и не знают, но их не покидает страх. Мы не боимся ничего, потому что с нами Аллах, и он нам дает силу, — заключил пакистанец, не отрываясь от новостей, в которых в это время шел очередной репортаж о террористической угрозе.
На деле, однако, он не был таким уж бесстрашным. Недаром есть поговорка: на Бога надейся, а сам не плошай. Когда пресса забурлила статьями об имагинерских исламистах и пошла волна арестов, Аднан решил, что не стоит слишком рассчитывать на великодушие Аллаха, и временно залег на дно, сбрил бороду, дабы выглядеть менее подозрительным, и начал менять один адрес за другим. Через пару недель напряжение немного спало, и пакистанец восстановил свой привычный распорядок дня, переехав в Визну, в дом одного из своих соратников.