Страница 3 из 40
Девочки моментально оценили ситуацию, и поняли, что человеком, который даст отмашку к действию, станет одна из них. Пошел отсчет (4–3 — 2–1 — пуск!!!) и Анечка выступила первой — прокралась на кухню, где сонно курили двое задумчивых молодых людей и методично, с диким грохотом, по очереди переколотила четыре тарелки. Громко ойкнула, помолчала (а на кухне и правда стало поразительно тихо) и шепотом спросила:
— Что же теперь будет?
Быстрее всех на кухню подоспела Марго. Она мигом оценила ситуацию и включилась в процесс — вольно откинула голову назад, заржала, повела плечами, словно отгоняла неуместную в такой обстановке мысль и шагнула к снулым парням почти вплотную:
— Супер, всего четыре тарелки… Обычно она грохает по шесть!
— Шесть — это целый комплект, — заулыбалась Анечка, не сделав ни движения в сторону битой посуды, только пристроилась поудобней, — а так можно самому поесть, и друга накормить…
В дверном проеме стали появляться люди, привлеченные грохотом и смехом Марго. Та приветствовала всех в дверях, одновременно развлекала парней, собиравших осколки, бурно жестикулировала и ухмылялась так, словно ей принадлежит весь мир. Никто даже не задумался над тем, что на деле обладала она ничтожно малым — и то сочилось сквозь пальцы как песок. Марго ухмылялась — и у окружающих необъяснимо теплело в груди — появлялось глупое желание обнять ее и до красноватого марева в глазах сжимать объятия.
Анечка попыталась было помочь двум прославленным Марго уборщикам, но тут же порезала палец, и потребовала от именинника срочной медицинской помощи. Все закрутились вокруг Анечки, а когда опомнились, появилась Марго со стаканами и бутылкой водки. По дороге она сыпала анекдотами и короткими историями, повествующими об их с Анечкой героическом прошлом. Когда всеобщее внимание переключилось с Анечки на нее, рыжая стерва хитро подмигнула:
— Кто желает вспомнить свое пионерское детство?
Оказалось, что желали все, кто собрался на кухне.
— Предлагаю приличное празднование превратить в отвратительную попойку! — провозгласила Марго, — объявляю себя Дионисом!
После непродолжительных дебатов на тему того, может ли Марго стать Дионисом, все сошлись на мнении, что несомненно может, и потребовали продолжения банкета. Водку разливали по стаканам под дуэт Марго с Анечкой (две очаровательных рассказки про их бурную юность). Все выпили не закусывая. На кухне становилось жарко и тесно, но всем было очень уютно, и люди были готовы хлестать водку, забыв про работу. Просыпались самые разговорчивые, и вот уже все вертелось вокруг Марго с Анечкой, которые стали негласными распорядителями праздника. Марго забралась на табурет, и оттуда провозглашала правила попойки, сочиняемые на ходу:
1) Пить
2) Пить не закусывая
3) Чтить Диониса
4) Если Дионис ведет себя, как урод, то см. правило 3)
5) Если Дионис напился, и валяется под столом, то его надо вытащить, зафиксировать и дальше следовать правилу 3)
6) Если Дионис подрался, то его следует запереть в ванной и следовать правилу 3)
7) Если Дионис куда-то делся, и его никто не может найти, то следует восстановить в памяти его (ее) облик и следовать правилу 3) метафизически.
Марго могла насочинять таких правил еще пару десятков, но тут кончилась водка, и срочно потребовалось отправить гонцов. Люди засобирались в поход, и Марго с Анечкой нашли время, чтобы переглянуться и бросить друг другу:
Марго: Кого?
Анечка: Улыбчивого парня в свитере с желтыми полосками. Ты?
Марго: Именинника Гошу.
Анечка: Одобряю.
Марго: Все!
Это оперативное совещание длилось около десяти секунд, сопровождалось бурной жестикуляцией, а когда девочки огляделись, чтобы оценить развитие событий, оказалось, что анечкин избранник задумчиво засовывал ногу в ботинок. Марго прогарцевала к нему и приобняла его за талию.
— Что же, никто больше не идет? — участливо заглядывая ему в глаза, спросила она.
— А зачем еще кто-то? — заулыбался тот.
— Ну… — скучно протянула Марго и закусила губу, делая вид, что ей срочно надо пристально рассмотреть потолок (тут двоякий жест — вроде бы, демонстрация только ей доступной истины, скрывающейся в давно не беленном потолке, а так же намек на то, что куда угодно готова смотреть Марго, только не на вашу поганую рожу), — какие все халявщики… Хочешь, мы с тобой сходим?
Парень обрадовано закивал, и Марго ухмыльнулась, глядя на приближающуюся Анечку под руку с именинником.
— Мы тут с Гошей, — пропела Анечка, — решили к вам присоединиться.
— Гоша, — в тон Анечке протянула Марго, — познакомь с другом…
— Вася — заулыбался парень, — тот самый, который на стадионе сидит с красивой дамой.
— Постоянно? — походя поинтересовалась, закусив губу, Марго, застегивавшая молнию на сапоге.
— Периодически, — пожал плечами Вася.
— Не ты один, мой ангел, — засмеялась Анечка и запахнула свое пальто, — все мы там будем. Вероятно, даже не по одному разу…
Троекратно отсалютовав почтенному обществу, компания выкатилась на улицу.
Там было тихо, и желто от фонарного света. Тяжелый, влажный воздух волнами бил им в лицо, а водяная пыль серебристыми бисеринками оседала на волосах девочек. Они болтали, напряженно слушали, заглядывая рассказчикам прямо в рот и очень к месту смеялись. Каждая из них была вдвое умнее этих мальчиков. Не беда, просто так получилось.
Машины ехали и ехали в одну и ту же сторону, а мокрые листья кувыркались в лужах, гонимые ветром. Носы мерзли во влажном холоде.
В супермаркете все согрелись и накупили (в придачу к водке) крабовых палочек, кукурузы, майонеза, сока и минеральной воды. Далее девочки проиграли по монете в автомате с плюшевыми игрушками, их кабальеро — еще по паре, и очень довольные они направились к месту отмечания.
Слово автору. Пляски (дамы приглашают кавалеров)
До квартиры они так и не дошли — зависли в подъезде, открыли водку, выскребли крабовые палочки из прозрачных, медузных оболочек и пристроились на подоконнике.
Водка поплыла по кругу, все четверо пили, ругали на чем свет табуреточный спирт, синтетическую закуску, ушедшую пионерскую юность и грядущую работу.
Девочки злились. Да что там — от злости они были готовы грызть стены, они уже и слушали вполуха (если до этого слушали хоть немного) — все силы уходили на усмирение клокочущей ярости.
Марго звонко хохотала, водку лишь пригубляла, рассказывала дурацкие анекдоты и зябко поводила плечами, так, что мальчиков при одном взгляде на нее охватывало щемящее чувство нежности. Марго закуривала тонкую сигарету, забывая затягиваться, задумчиво посасывала ее и мучительно соображала, почему же этот дурацкий Вася кадрится настолько легко, что даже неинтересно, в то время как Гоша разыгрывает из себя неприступную скалу, и, что еще хуже, вьется вокруг Анечки.
Та хорохорилась, сквернословила, высадила полпачки красного соверена, водку глотала щедро, не пьянея ни капли, на Васю поглядывала, чуть приподняв голову и тихо бесилась оттого, что этот идиотский Гоша висит на ней как на баобабе, в отличие от своего дружка, который уставился на Марго и внимал каждому ее слову.
Марго и Анечка обволакивали, лишали воли, предлагая взамен четко выверенный план последующих действий. Скоро это начнет пугать, но сначала расслабляет и дает неповторимое ощущение подлинности, которая ускользает в повседневной жизни, сворачиваясь в замкнутые круги каждодневной беготни. Как лошадь в шахте. Как белка в колесе. Как программа новостей — все одно и то же, день за днем, постоянно, не прекращаясь ни на минуту.
Вася чувствовал, что хотя бы в этот момент он никому не причиняет боли и страданий, и чувство вины, висевшее на его шее пудовым грузом, тихо отступало, таяло как мираж и не давалось в руки, как ни лови. Он смотрел на Марго — трогательную, хрупкую, бесконечно мудрую и терпимую, чуть неуклюжую, но плавную и мягкую, и ему приходилось отчаянно бороться с желанием зарыться носом в ее (почему-то рыжие) волосы.