Страница 58 из 70
— Я точно уверена, — сказала Бэкка. — Или же это оригинальная копия.
На ее лице начало отражаться сомнение.
— Камилла, существует ли еще одна подобная книга? — спросил он.
— Сильно сомневаюсь в этом, но допускаю…есть маленькая возможность, что могла быть сделана поддельная, чтобы запутать возможных воров. — она потрясла головой. — Это оригинал. Клянусь, я чувствую, как магия гудит в ней, будто я касаюсь пчелиного улья.
Однако все указывало на существовании копии. И должно было быть логичное объяснение тому, что испытала Бэкка.
— Смотрите, здесь изображение каменного колеса.
Камилла провела кончиком длинного острого ногтя по чрезвычайно точному изображению колеса из ее сада.
— Язык… — Бэкка осторожно рассматривала книгу, будто та могла подпрыгнуть и укусить ее. — Ты можешь читать на нем?
— Нет. — Мэддокс всматривался в незнакомые слова. — Камилла, что это за язык? Я его не узнаю.
— Ну конечно, это же язык бессмертных.
«Ах да, конечно.»
Барнабас оставался на удивление спокойным, наблюдая за Мэддоксом и ведьмой, скрестив руки.
— Какой все — таки день. — прокомментировал он. — Мы живы, мы свободны и у нас в руках наконец есть что-то, чем можно уничтожить Валорию раз и навсегда. Предлагаю это отпраздновать.
— Не знаю. — ответил Мэддокс. — Мы прошли пешком несколько дней. Я, например, невероятно устал и…
— Значит, оставайся и не порти нам веселье. — Камилла легонько похлопала его по плечу. — Я составлю компанию Барнабасу. Идем в таверну!
Таверна называлась «Таран», в ней было полным — полно жильцов деревни, которые что-то пили и болтали. Поводом для всеобщего собрания стало продолжение праздника правления Валории, но в такой пирушке праздновали все, что угодно, кроме этого.
Недавно Валория практически выпустила указ, запрещающий продажу алкоголя и общественных празднований в течении года.
— Прошу! — Барнабас подвинул громадную кружку с элем Мэддоксу, сидевшему на длинной деревянной лавке, на которую они сумели втиснуться плечом к плечу к другим посетителям. Две женщины и мужчина танцевали на другом краю стола под громкую знакомую песню о бессмертных и их магии.
Мэддокс очень хорошо знал слова этой песни. Мама часто ее пела.
«Мы будем жить вечно рядом,
Всматриваясь в звездные небеса,
Сегодня и всегда судьба ведет нас,
Нас связывают нити волшебства.»
Мэддокс глотнул эль из кружки — впервые в жизни. Ливиус редко пил что-то крепче сидра, и никогда не позволял Мэддоксу пригубить хоть каплю.
— Понравилось? — спросила Камилла, сладострастно ухмыляясь, показывая свои сломанные зубы.
— Хорошо. — пришлось ему признаться.
— Пей, сладкий, — сказала она и взялась за свою кружку пенистого эля, мигом опустошив ее. Затем она громко и длинно отрыгнула.
Где — то рядом раздался крик.
— Я узнаю этот звук! — прокричала женщина и подошла к ним. У нее были пшеничные волосы, и выглядела она симпатично с головы до ног.
— Моя дорогая сестренка! — Камилла вскочила и распростерла руки. — Ты вернулась ко мне! Я так долго ждала!
«Сестра?» Мэддокс обменялся удивленным взглядом с Бэккой.
— Отрада очей моих! — воскликнула красивая женщина и они обнялись.
Барнабас поменялся на глазах: от расслабленной сутулости не осталось и следа, вместо этого он был воплощением достоинства.
— Сьенна, как же приятно снова тебя видеть!
Бэкка потянулась к Мэддоксу и прошептала:
— Мне кажется, или он действительно обомлел от счастья при виде нее?
— Разве можно его винить за это? — сказал Мэддокс очень тихо и глотнул еще эля. — Она невероятно потрясающая.
Девушка прикусила губу.
— Да, я полагаю. Если тебе нравятся такие. Но она старовата, ей по меньшей мере тридцать, верно?
Он нахмурился. До этого Мэддокс никогда не слышал, чтобы Бэкка говорила таким язвительным тоном.
— Мэддокс, это моя младшая сестра Сьенна, — представила Камилла. — Сестра, которая отказывалась мне писать слишком долго, пока путешествовала по далеким землям за морем. Сестричка, я так соскучилась по тебе!
Сьенна обняла Камиллу за плечи.
— Я вернулась и подумываю задержаться на неопределенное время.
— Еще одна причина для праздника. — Камилла подала знак, чтобы им принесли еще выпить.
К третьей кружке Мэддокс решил, что больше не будет отказываться присоединиться к предлагаемым празднованиям в тавернах. Как — то он оказался на столе танцующим с красавицей Сьенной, которая держала его за руки и кружила, пока у него вконец не закружилась голова. Жизнь была великолепна. Чудесна. И сверкающая.
— Ты впервые пил эль? — спросила Сьенна.
— О, нет. Я уже пил его много, много, много раз. Ничего особенного. — невнятно произнес он. — Просто замечательно, что ты вернулась к сестре. Ты тоже ведьма?
Сьенна рассмеялась и прикрыла его рот ладонью, чтобы он не сказал еще что-нибудь.
— Не так громко, хорошо? Сегодня здесь весело, но никогда не знаешь, где прячутся стражи Валории. Они не очень хорошо обращаются с теми, кто наделен магией.
— А я наделен магией. — он прижал руку к груди. — Очень наделен.
— Правда, ты?
— Они называют меня мальчишкой — колдуном. — когда сейчас он повторил это прозвище, оно прозвучало более впечатляюще, чем обычно.
Она придвинулась чуть ближе, чтобы рассмотреть его получше.
— Значит, ты и есть тот самый маг, о котором я слышала? Парень, вызывающий духов.
— Сегодня я привел одного с собой. — сказал он, указывая на Бэкку кружкой с элем. Эль выплеснулся и попал Барнабасу в лицо.
— Эй! — гневно выкрикнул Барнабас, вытирая глаза.
Мэддокс рассмеялся.
— Прости!
Затем он снова взглянул на Бэкку, которая сидела на деревянной лавке и смотрела на него. Руки она скрестила на груди, а выражение лица…
«О, милая!» Он спрыгнул со стола.
— Сьенна, я скоро вернусь.
— Не спеши, сладенький. — отозвалась она с улыбкой.
Невероятно, Сьенна назвала его «сладеньким»!
Он начал пробираться через толпу к Бэкке.
— Ты выглядишь очень расстроенной. — сказал он, подходя ближе.
— Неужели?
— Что с тобой?
— Ничего. Я просто сижу тут, невидимая и бестелесная. В ожидании. Моя сестра и мама наверно в отчаянии от беспокойства, пока вы все здесь празднуете то, что сумели открыть закрытую шкатулку. Так что, нет. Я не расстроенная. Просто нет терпения. К тебе.
Она сказала «тебе» так резко, будто это был кинжал, и она решила вонзить его в него. Но вместо вины в нем вспыхнула ярость.
— Я знаю, как сильно ты торопишься покинуть это королевство, которое так презираешь, но это подождет до завтра.
— О, действительно?
— Да…Да! Кроме того, ты хотя бы раз на секунду задумывалась, как больно мне будет прощаться с тобой? Что видеть тебя здесь в качестве духа, которого я никогда не могу коснуться предпочтительней для меня, чем не видеть тебя вовсе, даже если идея поцеловать тебя — поцеловать по — настоящему, живую, во плоти — это все, о чем я могу думать?
От удивления у нее округлились глаза.
— Мэддокс…
Он испытал огромное облегчение, выплеснув правду, но после этого почувствовал себя грубым, а свой взрыв казался ему очень глупым.
— Пожалуйста, прости мое пьяное поведение.
Он ушел, не сказав больше ни слова. Таверна кружилась вокруг него — смех, разговоры, музыка и танцы. Каждый казался счастливым и веселым. Но теперь Мэддокс чувствовал себя очень несчастным.
Ему так нравилась Бэкка, он так привязался к ней за это короткое время, что буквально чувствовал, как сердце жжет в груди. И если все пройдет идеально, он скоро потеряет ее навсегда.
Когда они вернулись в дом, Мэддокс извинился и вышел на улицу, где его стошнило. Когда он вытирал рот, то заметил, что рядом кто-то был.
— Лучше выплеснуть, чем держать в себе. — сказал Барнабас, сочувственно кивая.
— Твоего мнения я не спрашивал.
— Что? Я здесь, чтобы помочь. Тебе нужно время, чтобы справиться с тем, что выпил. Все будет нормально.