Миссия доктора Гундлаха

— Но есть еще «русская угроза»,— как бы побуждая Глэдис одуматься, проговорил Фуртадо.— С ней необходимо считаться!

— Бросьте! Страны «третьего мира» — это вам не пешки на шахматной доске международной политики!

Бим пока был в тени. Он внимательно прислушивался к разговору, делал какие-то заметки, склонив набок припудренное лицо. Соединенные Штаты, высказался он наконец с видом человека терпимого, стремятся к компромиссу и приветствуют социальные реформы... Голос у него был высокий, но он старался говорить проникновенно, изборожденное морщинами лицо постоянно меняло выражение: он то склонял голову набок, то словно шел вперед лбом, то выпячивал подбородок, как бы подчеркивая значимость сказанного.

Гукдлах ухмыльнулся: Бим работает головой по-боксерски. Этот парень явно лицедействует: ему, в сущности, совершенно безразлично, о чем говорить, он забыл, когда во что-то верил. «Свободный мир», «новые границы» Кеннеди, «великое общество» Джонсона, «борьба за права человека» Картера — для него все едино, одна ложь не лучше и не хуже другой. Делать деньги, вкусно есть и сладко пить в старушке Европе, писать понемногу и искать приключений с женщинами — вот и все, ради чего он живет. Но ремесло свое он знает неплохо и, прикрытый Фуртадо, фехтует здесь куда увереннее, чем недавно в Мехико. И ему удалось здорово загнать Глэдис в угол: она разнервничалась, у виска появились капельки пота.

— Вам сейчас не позавидуешь, — уверял Глэдис Бим.— Вы рассчитываете на понимание и поддержку со стороны португальской буржуазии, а она сегодня озабочена событиями в собственной стране. Всевозможные политические бури и штормы здесь только-только ушли в прошлое. Я верю в искренность лично ваших намерений, мадам Ортега. Но ваш «фронт» умело распределяет роли. Еще в июне и в июле ведущие коммунисты вашей страны объездили страны Восточного блока, от Праги до Ханоя, чтобы получить материальную помощь и оружие, и повсюду им было что-нибудь обещано. Почему? Да это проще простого! Как только наступает относительная стабилизация, позиции коммунизма ослабляются, стоит же разразиться вооруженному конфликту, как шансы его сразу резко повышаются. Действия радикалов на руку только коммунистам.

— Вы несете вздор, в который сами не верите! — вмешался Гундлах.— Но будь оно даже так, то кто все-таки виноват, что дело зашло столь далеко? Не ваша ли собственная администрация? Это она вооружила хунту и подстегивала ее, чтобы та перешла к военным действиям,

— С какой стати вы это утверждаете?

— Отвечу. Я живой свидетель того, что произошло перед собором в Сан-Сальвадоре.

— Мое правительство осуждает подобные действия...

— Грош цена такому осуждению, мистер Бим! Вашингтон снова вступил на путь эскалации, военных осложнений. Пожалуйста, не перебивайте меня! В лагерях в зоне Панамского канала создаются склады оружия для обеспечения воздушного моста из США. Установлена связь с вооруженными силами правоэкстремистскими вооруженными группами в Гватемале и Гондурасе... Одну минуту! Диктатуры таких стран, как Аргентина, Уругвай и Чили, тоже снабжают хунту оружием и занимаются специальной подготовкой диверсантов и наемников. Со времени десанта в Санта-Доминго ваша страна никогда еще не вкладывала столько средств, чтобы подавить национально освободительное движение в одной из стран Латинской Америки. Лишь за этот год — почти сто миллионов долларов!..

Нет, не зря Гундлах внимательно изучал сальвадорские материалы. Он чувствовал себя спокойно и уверенно. Бим пригнулся, улыбка с лица исчезла, голос стал пронзительным. Гундлах не дослушивал его аргументов до конца, а сразу наносил ответный удар.

Он этих аргументов даже не опровергал, приводил против каждого три своих, бил со всего размаха. Он им даст жару! Ему известно куда больше фактов, чем написано в бумажонке, которая дрожит в руке Бима, и он их все выложит! Переведя дух, Гундлах сделал паузу на несколько секунд, и тут же включилась Глэдис:

— И вы еще говорите о компромиссах! Аграрная реформа преследовала одну-единственную цель: сжать страну в железных тисках, загнать крестьян в казармы. Да, им пообещали создать кооперативы, военщина провела даже выборы председателей этих крестьянских объединений —чтобы на следующий день их расстрелять! Как некогда во Вьетнаме, крестьян сгоняют в «военные поселения». А тех, кто не хочет, косят пулеметными очередями с вертолетов!..

Все, враг повержен. Перепуганный Фуртадо сказал несколько слов в заключение, но выручить своего подопечного был не в состоянии. Сняв грим, еще потные, вышли из студии под дождь, которого почти не замечали. Гундлах остановил такси:

— Кажется, мы послали американца в нокдаун, а? — Он подумал и добавил: — Хорошо, что не в нокаут, а то передачу не пропустят в эфир.

— А я вчера подумала, что у тебя это не всерьез.,.

У него мурашки по коже побежали. Она назвала его на «ты». Это у нее вырвалось, но мысленно она давно с ним на «ты»... Шипя шинами, такси катило по мокрым оживленным улицам, он пододвинулся поближе к ней, и Глэдис, будто только этого и ждала, положила голову ему на плечо, умиротворенная и расслабленная. У него закружилась голова, но вслух он сказал лишь:

— В Париже климат будет для нас еще благоприятнее. Сама жена шефа оппозиции на нашей стороне и возглавляет комитет солидарности. Вот где мы зазвоним во все колокола!

— Сначала в Цюрих, откроем там счет в банке.

— Как скажешь. Босс у нас ты.

Глэдис невесело рассмеялась.

— К чему эта иерархия? Руководит тот, кто способен убеждать и одновременно к мнению других прислушиваться. Понимаешь, необходимо и то и другое — и дисциплина, и способность мыслить и действовать самостоятельно.

Гундлаху вспомнилось, что когда-то давно, лет двенадцать назад, он уже слышал такие слова.

Глава 16

Глэдис повеселела — и Гундлах приободрился. За Пиренеями облачный покров растаял; они оставили внизу позади Тулузу и Центральный массив, мрачный, пепельно-серый. За Женевским озером — Альпы. Складчатые, заснеженные, ничего не разглядишь, но для Глэдис все внове, все ее восхищает. Как славно путешествовать вместе с ней, когда окрыляют надежды! Трехтурбинный «Боинг-727» португальской ТАГ приземлился минута в минуту в аэропорту Клотен, если верить рекламе, это географический центр Европы. Гундлаху приходилось здесь бывать неоднократно, он чувствовал себя как дома. За пять франков, раз в семь дешевле, чем им обошлось бы такси, автобус доставил их к городскому агентству авиакомпании «Свиссэр».

Улицы Цюриха сверкают в предновогоднем наряде. Они на Банхорс-штрассе, уже подготовившейся к рождественским праздникам. За обнаженными деревьями — стекло и блеск, улица словно приглашала их сделать две тысячи шагов во всю ее длину, чтобы убедиться в трудолюбии и зажиточности швейцарцев. Магазины, лавки парфюмеров, отделанные полированным мрамором, входы в банки, знаменитый «Гранд-отель» Дольдера, кафе Шпрюнгли и Кранцлера, в витринах магазинчиков южные плоды, изделия из кожи, деликатесы, бриллиантовые колье. Почти никаких следов ноябрьских беспорядков, когда молодежь обливала нечистотами фасады домов, била стекла и вываливала на проезжую часть урны с мусором...

Все началось как будто удачно. Профессор Драйшиллинг, правовед, возглавлявший трибунал в Мехико, созванивался с разными нужными людьми.

Наметилось крупное мероприятие: встреча в актовом зале федерального Технического института, традиционного организатора дискуссий.

До здания института они доехали из центра на трамвае. Вагоны здесь непривычно светлые, бело-голубые. Гундлах вооружился, что называется, до зубов — в портфеле у него лежала пачка открыток с десятками пометок для памяти на каждой из них. Перед критически настроенными слушателями следует выступать сдержанно, корректно и доказательно — горячиться, как в Лиссабоне, здесь не годится. Западноевропейские страны в вопросе о Сальвадоре неохотно следовали призывному звуку трубы из Вашингтона, а если и подчинялись ей, то лишь под давлением. Все понимали, что кровожадные государственные структуры за океаном обречены. Нет, это не человеколюбие проснулось вдруг в западных политиках — простой расчет. НАТО и Северная Европа имели свои интересы в южном полушарии и не хотели, чтобы им был нанесен ущерб — речь идет о миллиардных доходах! Министр иностранных дел Бонна любил подчеркивать: «Наша линия в странах Центральной Америки не может заключаться в поддержке изживших себя систем».