Страница 18 из 36
«Только бы не промахнуться,- стучит в мозгу Копейкина одна мысль.- Только не промахнуться…»
Иван Копейкин не узнает себя. Откуда пришли к нему эта уверенность и сила? Где-то позади осталась привычная сдержанность. Почти не напрягая усилий, он ловко взбирается по сломанной лестнице на чердак. Вот уже слышен рев приближающейся машины.
Сжавшись в комок, Копейкин прыгает вниз. Лишь только тело его успевает прикоснуться к раскаленной броне, как он уже стучит но пей прикладом автомата:
- Считайте - обезвреживание машины состоялось!
И тут же новый бросок в сторону от ползущей машины.
Наконец-то желанная вода! Пограничники вброд преодолевают канаву. Как они ждали этого брода, этой прохладной воды!
Иван Копейкин спотыкается и с наслаждением надает лицом вниз, в холодную воду.
«Вот бы затихнуть так!» - думает Копейкин. Несколько резких движений руками, и вот он уже на противоположном берегу. Промокший до нитки, со стекающими потоками воды и нота на лице, Иван Копейкин первым подбегает к финишной линии. Где-то рядом Фролов, за ним лейтенант Малейнов. За ними бойцы подразделения.
Сердце готово разорваться от напряжения. От чудовищной перегрузки, которую прошел человеческий организм, сосредоточив всю свою силу и волю для выполнения задания.
Но не только силу физическую. В разрывах мин, пламени горящего окопа, в свисте пуль, пролетающих над головой, Иван Копейкин вдруг почувствовал, что он тоже может не хуже своих товарищей отмобилизовать свою волю. И тогда, забыв о скромности, повернув раскрасневшееся, грязное и потное лицо к командиру, он крикнул задиристо и лихо:
- Товарищ командир, рядовой Копейкин задание по прохождению психологической полосы выполнил!
- Молодец, Копейкин! - похвалил его лейтенант.- Обкатался, поди!
Но слова его не были услышаны взволнованным солдатом. Порывистый сайкан бросил в сторону усталых бойцов очередные пригоршни горячего песку и мелких камешков.
Теперь в единоборство с человеком вступила природа. Но она была уже нипочем этим людям, сумевшим доказать самим себе, чего они стоят.
НА ВЫРУЧКУ
Вертолет завис над ущельем. Ревущий венчик голубых винтов стремительно разрезал разреженный воздух высокогорья. Поднимавшиеся между скалами воздушные потоки резко бросали машину из стороны в сторону. Лейтенант Омельченко виртуозно выравнивал вертолет. Глаза его тревожно искали сквозь выгнутую пленку плексигласа небольшой квадрат наскоро выбранной посадочной площадки.
Вот уже две педели небольшая группа пограничников была отрезана от всего мира снежными лавинами, перекрывшими выход с крохотного горного плато, прижавшегося к скале.
За три дня бураны такое накрутили в долинах, что не только вертолету не было возможности подняться, но пи одна живая душа старалась не покидать жилища.
Только пограничники бессменно несли свою службу. Они отлично знали: враг выбирает для своих черных дел самую плохую погоду, самые трудные условия. Враг наивно надеется на то, что в такие часы притупится бдительность пограничников.
И вот получилось так, что небольшая группа воинов была полностью отрезана от заставы… На второй день солдаты связались по рации с заставой.
Сержант Кедров доложил: группа продолжает нести службу. Несмотря на снежный буран, ведется усиленное наблюдение за охраняемым участком границы. Дело в том, что за несколько дней до этого были получены сведения о том, что где-то в этом районе готовится переход границы опытными диверсантами. Лучшее время для нарушения границы трудно подыскать. Пограничники знали это и сосредоточили все свое внимание на охране горного участка… А тут вдруг лавина и полная изоляция группы. Надолго ли?..
Лейтенант Омельченко не новичок в авиации. Недавно он служил в истребительном полку. Стремительность крылатых машин, привычка к огромной скорости, ощущение податливости самолета резко сказались на его новой профессии - вертолетчика. Поначалу было трудно.
«Пограничный тихоход не по мне,- временами задумывался Омельченко.- Надо уходить назад, в скоростную авиацию».
Те же мысли тревожили порой и командира вертолетного подразделения. «Уж очень он ухарски водит машину»,- поговаривал майор Петров.
Некоторое время Омельченко служил на морском побережье. Теперь вертолеты несли нелегкую службу по охране горной границы. Все приходилось изучать заново.
Омельченко вспоминает. Обзор на воде имел свои особенности. Блики морской ряби, отражавшие солнечные лучи, не давали возможности просматривать водную поверхность. Приходилось выбирать определенную высоту полета. Полет над водою резко отличался от полета над скалами. Воздушные потоки в долине давали себя знать.
Омельченко вспоминал, как впервые он задержал нарушителя границы. Это было в знойный день июля. Пролетая над побережьем, он, словно пахарь, поднимающий пашню, прочесывал берег и воду ритмичным движением машины вперед и назад. Вдруг Омельченко явственно увидел: внизу, в воде, человек. Он плыл медленно и неторопливо в сторону берега. Небольшие волны раскачивали его тело. Омельченко даже заметил, что на человеке были надеты темные плавки и к поясу плывущего был привязан довольно объемистый мешок. Именно это обстоятельство и заставило мгновенно принять решение.
«Это не курортник. Кто поплывет в море с запасом вещей в прорезиненном мешке?»
Лейтенант немедленно радировал о подозрительном нарушителе. Оп резко снизил машину и начал делать круги вокруг плывущего человека. Он даже видел лицо нарушителя. Искаженное страхом, растерянное.
Теперь все зависело от того, успеет ли катер с пограничниками прийти к месту, где должен был ступить на берег неизвестный.
Посадка вертолета на воду исключена. Приземлиться на крутой скальный берег тоже невозможно. Если нарушитель достигнет берега до прихода катера, он уйдет в горы.
Омельченко вспоминает, с какой радостью он заметил стремительно вынырнувший из-за каменистого мыса быстроходный катер пограничников. Оставляя за собою пенный след, катер резал волнистую поверхность моря. Он ориентировался по вертолету, кружившему над водой.
Нарушителя схватили. Он оказался опасным шпионом, выброшенным с быстроходной яхты возле водной границы нашего государства.
Успех окрылил Омельченко. Лейтенант вдруг почувствовал сдержанную силу винтокрылой машины.
Дело не в лихости и не в высоких скоростях, вдруг понял Омельченко. Виртуозность - это то, что необходимо не только сверхзвуковому истребителю, но и пограничному вертолету.
У человека, летящего над землей, вырабатывается своя точка зрения на мир, распростертый внизу. Живая геометрия человеческого вторжения в природу дает себя знать на каждом километре полета. Словно по линейке, проведены линии автострад. Серебряные зигзаги долинных рек с зеркальными озерами, образованными плотинами. Иссиня-зеленые массивы тайги. Ровные квадраты полей. Сложная мозаика современного поселка.
«Где-то здесь, в этом пространстве, в котором соединилось хаотическое буйство природы с холодной расчетливостью человека, и протекает жизнь людей со всеми их радостями и горем,- думал Омельченко.- Здесь живут творцы и созидатели. В их жизнь стремится вторгнуться злобная черная сила. Моя задача - вовремя обнаружить ее и обезвредить. И все это для того, чтобы люди жили спокойно и уверенно».
Так думал Омельченко.
А потом все изменилось. Ему неожиданно пришлось работать среди недоступных скал, вдали от жилых поселков. Он попал в те заповедные, еще пе тронутые человеческим влиянием районы, где торжествовала только природа со своими суровыми законами, нарушать которые опасно. Ни полей, ни автострад, пи городов и каналов. Естество природы, и только…
Именно в таком положении и оказался сегодня лейтенант. Глядя с высоты на заснеженный хаос долины, он зорко выискивал участок, где сегодня боролись за жизнь его товарищи пограничники. Отрезанная от мира группа запрашивала палатку, спальные мешки, продукты.