Страница 70 из 77
И очень скоро настал день отъезда.
43
Танкреди находился в своём нью-йоркском офисе. Он пил кофе, рассматривая фотографии из папки. Их сделали на острове. Сотни фотографий. София принимает ванну, идёт по пляжу, гуляет на закате, их поцелуй. Первый день, фотограф запечатлел из укрытия разные моменты, даже в темноте. Однажды в спальне он сам активировал видеокамеру. Теперь он нажал на кнопку на пульте, и включился плазменный телевизор, затем DVD, и он стал смотреть запись.
Вот она. На ней ничего нет. Прелестная. Возбуждающая. Он слышал её дыхание. Он так скучал по ней. Безумно. Он скучал по ней, потому что она не принадлежала ему? Он скучал, потому что это она. Интерком оповестил о том, что к нему пришёл посетитель. Мужчина всё выключил и закрыл папку.
- Пусть войдёт. - Давиде открыл дверь. Он был очевидно зол. Остановился перед столом. Танкреди удивлённо смотрел на него. - Привет, дружище, что ты тут делаешь? Я не знал, что ты в Нью-Йорке.
- Я приехал из-за тебя. Ты хотел пентхаус на Манхэттене, и вот я его для тебя ищу.
- И как поиски?
- Плохо. Но я нашёл это, - он бросил на стол какое-то письмо. Танкреди смотрел с любопытством. Давиде кивнул на него: - Прочитай.
Он открыл письмо. Это был почерк Сары. “Дорогой мой, я больше не могу так жить.
С той ночи в бассейне я поняла, что ничего уже не будет так, как прежде…”
Танкреди дочитал до конца. Его имени здесь не было. Давиде смотрел на него, не отрывая взгляда.
- Это Сара. Ты не узнаёшь её почерк?
- Да, похож на её.
- Я представляю, о ком она говорит, хоть его имени здесь нет. Всё указывает на тебя. Почему ты мне не сказал?
- Что я должен был сказать?
- Ты её трахнул?
- А ты как думаешь?
- Ты мог завоевать тысячи женщин. Почему именно она? Для твоей коллекции?
Танкреди сделал глоток кофе. Интерком оживился. Танкреди ответил:
- Да? Кто это?
- Я тебе нужен? - это был Савини.
- Нет, спасибо. Всё хорошо, - он отключился. Затем вздохнул и пересел в кресло. - Не хочешь присесть?
- Предпочитаю стоять. Я задал тебе вопрос. Ты её трахнул?
- А что она тебе сказала?
- Она сказала, что да.
Танкреди рассмеялся.
- Что здесь смешного?
- Она всегда ненавидела нашу дружбу. Кажется, это её раздражало, она ревновала, словно я твой любовник.
- Она любила тебя.
- Она никогда никого не любила. Меня она любила только потому, что не могла меня заполучить.
- Почему ты так уверен?
- Потому что я твой друг. Даже если я что-то испытывал к ней, к тебе у меня чувств всегда было больше. И она это знала. - Танкреди посмотрел на него: - Мне жаль, но у нас ничего не было. И не потому, что она мне не нравится…
Какое-то время Давиде молча смотрел на него. Танкреди спокойно выдержал его взгляд. Он был спокоен, совершенно ничего не выдавая. Давиде глубоко вздохнул
- Теперь кое-что прояснилось, - он собрался уходить.
- Передавай от меня привет.
- Я не знаю, где она. Она ушла.
- Письмо не забудь.
- Она просила передать его тебе. Оно для тебя.
Давиде вышел из кабинета. Танкреди остался один. Вдруг раздался звонок его телефона. Звонил его брат. Ему не хотелось отвечать, он решил перезвонить позже.
Мужчина налил себе ещё кофе, взял со стола письмо, разорвал его и выбросил в мусорку. Затем открыл папку и снова стал листать фотографии. София смеётся. София бежит по пляжу. София едет на велосипеде. София выходит из воды в светлом купальнике. У неё торчат соски, всё её тело видно во всей красе, её сильные ноги. Ещё на одной фотографии она смеётся, откидывая назад мокрые волосы. На другой она одна сидит в кресле и смотрит в морскую даль. Море словно поглотило её, её окружала атмосфера грусти. Она сняла большие солнцезащитные очки и смотрела вдаль, словно искала где-то за горизонтом ответ на какой-то вопрос. Он внимательнее рассмотрел эту фотографию. Её глаза, выражение лица. Оно было особенно сильным и глубоким. Что в этот момент происходило у неё в голове? Она принимала какое-то решение? Делала выбор? Он отложил фотографию.
Он вспомнил тот день. У них был задушевный разговор, словно они знакомы всю жизнь. Той ночью он впервые открылся ей и рассказал всё о Клаудине. София сначала молчала, а потом попыталась помочь ему. Она долго говорила, пытаясь избавить его от чувства вины. Но это было непросто. Он вспомнил, что она сказала: “Странно, что ничего не осталось. Когда человеку настолько плохо, он испытывает потребность в том, чтобы писать, чтобы объяснить происходящее хотя бы себе самому”.
Клаудине хотела всё ему рассказать. Она пошла именно к нему, к своему брату. Но у её брата не было времени на неё. И Танкреди не мог принять этого. Он был неспособен простить себя. Она умерла по его вине. Он видел её последним, он был последним, кто мог заставить её передумать.
Он сидел в тишине. София была права: он не хотел любить. Но была ещё большая правда, чем это: он не мог любить. Он не мог быть ничьим, потому что им владела эта вина. Он сделал ещё глоток кофе. Боль следовала за ним годами, она не отступала, никогда не оставляла его. Он повернулся в кресле и стал смотреть за стекло, на Шестую Улицу. На главной дороге у него под ногами движение было медленным. Длинный ряд такси черепашьим шагом продвигался направо. На переполненных тротуарах торопились куда-то люди. Здесь, внизу, всего на нескольких квадратных метрах можно было увидеть всё, чем славится Большое Яблоко. Но ничего не менялось. Всё всегда так и было. Он вспомнил очередной фрагмент разговора с Софией:
“- А после смерти Клаудине не случилось ничего странного?
- Нет. Всё было как раньше, абсолютно всё”.
Однако, это было не совсем так. Он задумался о времени после смерти Клаудине. Как он мог не понять? Действительно, это было немного странно, это было совсем небольшой переменой, может, даже ничего не значащей, но стоило проверить. Он вышел из кабинета и подошёл к Савини.
- Есть новости?
- Они уже приехали, разместились в номере 539, на пятом этаже. Скоро сделают анализы и последние приготовления. Кажется, операция будет завтра в девять утра.
- Отлично, - Танкреди протянул Савини листок: - Я хочу знать об этом человеке всё возможное: состояние текущего счёта, последние покупки, где живёт, чем занимается… - Савини посмотрел на имя. Оно не было незнакомым. Но он решил без вопросов сделать то, о чём просит Танкреди. - А потом попроси подготовить самолёт.
- Полетим в Атланту?
- Нет, когда узнаешь, где этот человек, полетим поговорить с ним.
45
Номер 539 клиники “Shepherd Center” в Атланте состоял из трёх комнат. Первая, комната пациента, была очень большой. На стене висел телевизор, также был шкаф и окно выходило на поле для гольфа. Рядом, в гостиной, был бар, стол с четырьмя стульями, телевизор и диван для посетителей. Последняя комната - ванная. Обслуживание было безупречным. В номере всегда стояли цветы.
Один за другим несколько врачей осматривали Андреа. Ему объясняли разные этапы операции, используя технические термины, которые повторяли ему много раз, чтобы он понимал, что они значат. Затем пришёл черёд профессора. Мишуна Торкама был человеком невысокого роста, но стоило ему войти, как все сразу замолчали.
- Добрый день. “Shepherd Center” рад приветствовать Вас.
Затем он очень уверенно улыбнулся, и Андреа тут же успокоился. Он выслушал его объяснения. Операция была сложной, с этим не поспоришь. Они использовали стволовые клетки. Продолжительность варьировалась от шести до двенадцати часов. На самом же деле рассчитать время было сложно, ведь одна из операций длилась четыре часа, а другая - двадцать четыре. Но все они увенчались успехом. Умер лишь один пациент, но из-за осложнений во время операции.
- Но все остальные операции закончились отличным результатом, а время восстановления - почти чудо, - заключил Мишуна Торкама, вновь улыбнувшись. Его подтверждение не вызывало никаких сомнений. - До скорого, - попрощался он и вышел из номера.