Страница 68 из 77
Он сел в ванну напортив неё и протянул ей бокал.
- Прости меня. Я не должен был тебя просить о таком, - затем он поднял бокал: - За наше счастье, где бы оно ни было.
София улыбнулась и чокнулась с ним. Выпила половину и поставила бокал у края ванны. Посмотрела на него и проскользнула на другую сторону. Села позади него и обвила его ногами. Обвила руками его шею, скрестила их на его груди.
- Тс-с-с. Просто расслабься.
Танкреди так и сделал. Он запрокинул голову назад, на плечо Софии, и закрыл глаза. И даже он удивился тому, что произошло потом. Он всё ей рассказал.
41
Танкреди на всех парах ехал домой на своём Порше. Там в один момент он разделся, принял душ и вытерся. Надел тёмный костюм и белую рубашку, чёрные носки - надевая их, он широко улыбался - а затем обулся в Church’s последней модели. Он бегом спустился, перескакивая через две ступеньки, а потом встретил её.
- Привет… - Клаудине спокойно стояла в темноте, опираясь о стену. - Ты здесь… Я думал, ты спишь.
- Услышала, как ты приехал.
- Ой, прости, я тебя разбудил.
- Я не спала.
- Вот и хорошо, сестрёнка.
Он поцеловал её в щёку. Затем, пока он не убежал, она остановила его.
- Мне нужно поговорить с тобой.
- Сестрёнка, я так опаздываю. Мы можем отложить это до завтра?
- Нет, - она замолчала и опустила голову. - Сейчас.
Танкреди положил ладонь на её подбородок и попытался поднять её голову, но она сопротивлялась. Наконец, он добился своего и заглянул ей в глаза.
- Это что-то важное? - Клаудине согласно кивнула, она была готова расплакаться. Танкреди вздохнул. - Сестрёнка, я бы остался… Но у меня свидание, которое я не могу отложить.
- Всё можно отложить.
- Значит, и этот разговор тоже!
Они молчали. Он понял, что не может оставить всё, как есть. Тогда Танкреди заговорил с ней спокойнее.
- Вот увидишь, что бы ни случилось, в итоге всё образуется, я уверен. Иди спать, а завтра ты на всё посмотришь иначе.
Потом он попытался её развеселить своими шутками, как делал с самого детства, и всё-таки заставил её улыбнуться. Они договорились. Завтра утром они поговорят. А потом Танкреди выбежал из дома, пока она его не остановила вновь. Он сел в Порше, завёл мотор, развернулся на площадке и, прошуршав по гравию, на высочайшей скорости покинул виллу.
Клаудине подошла к двери, увидела, как он быстро проезжает последний прямой отрезок дороги, выезжает за ворота и исчезает в ночи. Она снова осталась одна. Одна. Слышны были лишь цикады вдалеке. Была кромешная тьма. Она осмотрелась. И почувствовала облегчение. Она приняла решение. Точно, как Танкреди и сказал. В жизни нет ничего, что нельзя было бы решить.
Она глубоко дышала. Потом вернулась в свою комнату, открыла ящик и достала их. Это единственный выход. Затем она вышла. Танкреди найдёт их и всё поймёт. Чуть позже она вернулась домой. И тогда услышала шум. Вовремя. Она не могла больше ждать. Девушка сняла обувь и босиком быстро поднялась по лестнице. Она шла, стараясь не шуметь, время от времени оборачиваясь. Может, её уже услышали. Нужно спешить. Только не этой ночью. Она не может. Больше не может. Клаудине открыла чердак. Она делала это медленно, с закрытыми глазами, беспокоясь о том, чтобы дверь не заскрипела. Но этого не случилось. Она на цыпочках подошла к окну, выходящему на крышу. Она очень медленно подтянула сук, забралась на него и в одно мгновение оказалась на улице. Свежий воздух, темнота, ни намёка на лунный свет. Она искала в вышине неба звёзды, но не было ни одной. Лёгкий ветерок колыхал листья самых высоких деревьев. Но слышен был лишь их шорох. А вокруг была тьма. Не было видно ничего. “Так всё и будет?” Она была уверена лишь в одном: её проблема будет решена. Она больше не может. Клаудине улыбнулась в последний раз. Сделала три быстрых шага. И прыгнула.
42
Танкреди молча плакал в её объятиях, возвращаясь к этим воспоминаниям, а София не знала, что сказать. Он крепко обнимала его, пытаясь как-то утешить.
- Это не твоя вина, ты не мог ничего сделать.
- Я мог остаться. Мог выслушать её.
- Почему ты этого не сделал? Ты не хотел знать?
- Я торопился.
- А куда ты должен был идти?
Он молчал, стыдясь того, что не смог отказаться от своих интересов и выслушать последнего крика отчаяния своей сестры.
- Женщина. Я был с девушкой.
Танкреди судорожно вздохнул. Он смог произнести это вслух. София погладила его по голове.
- Нам всем хотелось бы вернуться назад, у всех есть хотя бы одна вещь, которую мы хотели бы исправить. Но так нельзя. Нужно жить с этими сожалениями. Можно только попытаться забыть об этом или пережить. Делать то, что позволит тебе чувствовать себя лучше. Но нельзя отказываться от жизни из-за того, что произошло бы в любом случае, - и, сама того не желая, она подумала о том, что сама хотела бы исправить, о своём обете, о музыке, от которой отказалась. Она осторожно расположилась напротив него и взяла его лицо в ладони. Танкреди склонил голову, как Клаудине той ночью. - Посмотри на меня, Танкреди, - постепенно он поднял лицо и встретил её взгляд и улыбку. - Ты не виноват. Просто в жизни твоей сестры что-то было не так…
- Но она хотела рассказать мне, а я не дал ей возможности.
- И она не оставила записки? Наверняка в то время она вела дневник, где есть все объяснения.
- Я везде искал.
- Странно, что ничего не осталось. Когда человеку настолько плохо, он испытывает потребность в том, чтобы писать, чтобы объяснить происходящее хотя бы себе самому. Не было места, которое она любила больше всего?
Танкреди молчал. Он искал везде, ему больше всего на свете хотелось знать, что хотела сказать ему сестра.
- Ничего. Она ничего не оставила.
- А после смерти Клаудине не случилось ничего странного?
- Нет. Всё было как раньше, абсолютно всё.
И именно это, по крайней мере, для него, было самым болезненным. Их жизни продолжились, как будто ничего не случилось. Как будто это было нормально, что Клаудине в один прекрасный день покончит с собой, как будто, так или иначе, все этого ожидали. И все знали, что это только его вина. Но всего этого, естественно, он не мог сказать.
И вот так они сидели напротив этого моря, напротив этой ночи, под этими звёздами безо всякого ответа. Тогда София нежно поцеловала его. Она отстранилась от него и наклонила голову. Распущенные волосы спадали ей на плечи. Она с нежностью взглянула на него.
- Танкреди, это была не твоя вина. Пора снова начать любить.
- Это твоё желание?
Она улыбнулась.
- Это мой совет.
Позже они поужинали в башне, там, где море глубже. София представилась в красном платье от Армани. Она собрала волосы, надела тонкое жемчужное ожерелье и подходящие серьги. Море немного волновалось, ветер начинал бушевать, но мягко раскачивал её платье и колыхал волосы. Какая же красавица, подумал Танкреди. Очень красивая. Красивей всех. Может, больше оттого, что это последняя ночь.
Ели они в молчании. Время от времени слышался стук столовых приборов, когда они касались ими о тарелки, звон стекла, когда они наливали “Шабли”, шорох салфеток, когда они брали их, чтобы вытереть рот. Время от времени волны посильнее разбивались о стену, поднимались вверх, к краю, и заливали часть окна, но не их самих. Когда ужин закончился, появился повар, чтобы спросить, не хотят ли они чего-нибудь ещё.
- Нет, спасибо.
- Всё было хорошо?
- Просто идеально, как всегда.
Тогда он попрощался. Чуть позже лодки покинули остров. Они остались одни.
- Теперь я хотел бы попросить тебя кое о чём… - он взял её за руку.
- Говори.
- Идём со мной, - они направились в гостиную. Танкреди открыл дверь. София была поражена. Это привезли на вертолёте. В центре, напротив стеклянной стены, освещённое сверху, стояло чёрное фортепиано Steinway. - Я хочу, чтобы ты сыграла, - за окном море волновалось всё сильнее, волны разбивались об одну из стен дома. Но не было ни звука. София молчала. В ночной тишине видны были лишь капельки воды на стекле. Наконец, она глубоко вздохнула и повернулась к Танкреди. Он был спокоен. - Только если захочешь.