Страница 31 из 55
Нужно прыгать, или я упаду.
Мы с Лифом прыгали с сеновала в амбар внизу после сбора урожая, падали с пятнадцати футов в сладко пахнущее сено. Став старше, Лиф делал сальто, а потом катился по траве, но я была не такой храброй или глупой.
Край крыши, казалось, был в тринадцати футах над землей. И подо мной не было сена.
Я подвинулась, пока не оказалась параллельно краю. Здесь проходила широкая балка, и я прижалась к ней, крепко держась. Нужно было откатиться, как только я коснусь земли, и сразу бежать. Перекатиться и бежать. Я опустилась, ноги ничего не касались, и я запаниковала, хотя знала, что так будет, и схватилась за новый пучок соломы.
Он вырвался из крыши, и я упала. Я не успела понять, что случилось, а уже оказалась на земле, не могла дышать, боль пронзила ребра, легкие не двигались… Потом боль отступила, и сладкий воздух полился в мои легкие. Было больно, но я вдохнула. Я выбила из себя воздух. Да, но только это. Я думала, что сломаю спину.
Я перекатилась на бок, вытащила из-под себя сумку, повернула голову и посмотрела на светлеющее небо. Я проверила свое состояние. Меня хорошо встряхнуло, но ничего не было сломано или растянуто. Шок приковывал меня к земле, хоть часть меня кричала, что нужно подняться и бежать. И она становилась все громче, а я сидела, не двигаясь, потрясенная чуду, что я невредима. Я посмотрела на дом, пытаясь призвать смелость, чтобы войти в него. Если кто-то там есть, то они вышли бы, услышав мое падение.
Я вытащила из сумки нож и приблизилась.
Двери не было, ее сбили с петель. Я придвинулась к порогу, ждала, пока глаза привыкнут к темноте. А потом я забыла о тишине и с криком подбежала к самодельной постели.
Плаща, еды и зажигалки не было. Матрас лежал у камина. У меня остались только сумка, карты, еще один нож и почти пустая фляга с водой. Заразы. Я встала и ощутила неожиданный запах. И застыла.
Мята и ладан. Слабый запах задержался среди пыли.
Сайлас был здесь.
* * *
Я вбежала в рощу, отвязала лошадь, закрепила седло и упряжь. Она понюхала мой карман в поисках еды, но я оттолкнула ее раздраженно.
- Ничего нет, - сказала я. – Так что не повезло тебе, - она тихо заржала, и мне стало хуже. Это не ее вина. И могло быть хуже, я могла потерять ее, Сайлас и остальные могли ее найти. Я погладила ее нос и быстро извинилась.
Сайлас был там. С теми людьми? Но я слышала два голоса, и шагали двое. Если он и пришел, то позже, пока я была на крыше.
Если это был он. Я точно ощутила запах ладана? Я могла ошибиться. Я оставила лошадь и пошла по тропе к дороге, слушая и разглядывая землю, щурясь в тусклом свете. Четыре пары следов шли в одну сторону, а три – в другую. Следы одной лошади. У него коня не было. Или он оставлял его на дороге. Нет, он бы так глупо не поступил. Я пошла к своей лошади.
Когда я забралась в седло, я ощутила себя сделанной из железа, все было тяжелым. Я хотела уже сорваться с места, но замерла. Те, кто был там, знали, что у меня две сумки. Знали, что я – женщина. И значит, они видели меня раньше, преследовали. Беженцы, наверное. Беженцы из Лормеры, покинувшие или намеренно не попавшие в лагерь. Они могли быть возле Тирвитта и увидеть меня, последовать за мной пешком. Я должна была радоваться, что это не солдаты. И все же… это означало, что я подозрительна. И уязвима.
Я отцепила косу от головы, она упала на спину. Я вытащила нож и начала резать ее у шеи. На это ушло немного времени, и вскоре я держала косу в одной руке, а голова казалась невероятно легкой, утренний ветер играл с моими короткими волосами. Я посмотрела на грязную косу и бросила в лес.
Издалека я могла показаться юношей, и я надеялась, что этого хватит, чтобы обмануть тех, кто будет искать жертву, и солдат, с которыми я пересекусь. Если они не подойдут ближе. Я опустила взгляд на грудь и скривилась, поправила рубашку, чтобы она сидела свободнее, прикрывая изгибы. Мне нужен был плащ. Воздух охлаждал шею, я повела лошадь к дороге и задумалась, стала ли похожей внешне на брата.
* * *
Я двигалась с солнцем по правую сторону, пока мы не добрались до главной дороги, все еще названной Королевской, идущей между Тирвиттом и Тремейном, развилка вела и в Трессалин. На дороге я старалась выглядеть угрожающе, настороженно выглядывала пеших путников на дороге и в лесу, на лугах по бокам. Мы порой останавливались, но не рядом с деревнями и поселениями, и я старалась постоянно продвигаться. Вскоре стало понятно, что лошадь выносливая, но мы все равно медленно продвигались, как казалось мне.
Я миновала других путников, движущихся в ту же сторону по дороге, одних или парами, всегда в капюшонах, как Сайлас, и потому я задерживала дыхание, проезжая мимо, а потом понимала, что они слишком толстые или низкие для него, что у них другая походка. Многие не поднимали головы, хотя некоторые смотрели пустыми глазами, со страхом, и это пронзало меня. Они всегда сначала отводили взгляд, боясь меня, и я знала, что это беженцы из Лормеры. Я переводила лошадь на другую сторону дороги, чтобы показать им, что я не собираюсь вредить. Но я не могла забыть их лица. Их пустые взгляды. Что они видели, что стали такими?
Наступил день, и стало очевидно, что я неправильно оценила скорость нашего передвижения. К обеду, после пяти часов пути, мы едва миновали Ньютаун, и все еще нужно было миновать тридцать миль. Я спешилась и прошла пару миль, дав лошади двигаться медленнее, пить из луж, когда нужно. Когда я вылила последние капли из фляги, я уже хотела наполнить ее из той же лужи, но передумала, когда увидела, как неаккуратно она пьет. Я не так сильно хотела пить. Я подумала о людях, что мы миновали, и задумалась о том, как пили они. Когда ели в последний раз.
Я не видела кого-то еще верхом до вечера, когда дороги начали расширяться, земля была истоптанной многими прохожими. Желудок сжимался от нехватки еды, во рту пересохло, голова болела от жажды. Мы дошли до новой группы беженцев, я направила лошадь мимо них, на их спинах были свертки, страх ощущался вокруг них. Вдали я увидела группу, едущую к нам верхом на конях, они быстро приближались. И беженцы тут же бросили свертки и побежали в заросли, некоторые всадники направили лошадей за ними в поля. Я двигалась дальше, но сердце забилось быстрее, мои руки вдруг заскользили на поводьях, костяшки правой руки болели.
Всадники приближались, и я увидела зеленые туники трегеллианской армии, страх увеличился. Я вспотела, хоть и была без плаща. Остальные беженцы разбежались, и я осталась одна на дороге, а солдаты приближались.
- За ними, - кричал один из них, его синяя лента отмечала, что он – лейтенант, его товарищи поскакали за беглецами в поля. – Окружите их. Ты, - он посмотрел на меня. – Слезай. Медленно.
Дрожа, я сделала, как сказали, и осталась рядом с лошадью.
Лейтенант соскочил с седла и выхватил меч, глаза его пылали гневом.
- Вонючий вор. Где ты взял эту лошадь? На колени, лормерианская мерзость.
- Я не в бегах.
- Молчать, - он возвышался надо мной, скалясь, рука тянула ко мне.
Я отпрянула, ударилась о лошадь, она испуганно заржала.
- Я из Трегеллана. Из Тремейна. А это в Трегеллане.
- Конечно, - он схватил меня за волосы и заставил опуститься на колени. Я вскрикнула, потянулась за ножом.
Крик донесся со стороны луга.
- Человек убит! – кричал мужчина.
Лейтенант сильнее сжал мои волосы, я заскулила.
- Он убил его! – снова закричал голос. – Ублюдок убил его!
- Стой здесь, - рявкнул мне лейтенант, опустив мою голову так, что я чуть не коснулась грязи. – Не двигаться, - сказал он и отпустил, кожу головы покалывало, холодный воздух касался ее.
Я не собиралась слушаться. Я тут же вернулась в седло, правая нога не успела встать в стремя, а лошадь уже бежала. Я оглянулась через плечо, но никто даже не смотрел на меня, они окружили что-то в траве, не двигаясь. Солдаты отовсюду бежали к ним, кто-то тащил с собой пленников, ужас был на лицах беглецов и, к моему ужасу, солдаты радовались, их глаза горели, они хищно скалились. Я проверила, чистая ли дорога впереди, а потом снова оглянулась. И увидела, как лейтенант провел мечом по горлу одного из беглецов.