Монады

Так вот. Он сидит за столом и просматривает какие-то мои бумаги. Еще один свободный стул. На столе видное пресс-папье. Вещь устарелая, но тем и привлекательная и заметная. Вокруг – ничего. То есть, конечно, полно всего: кулисы, занавесы, юпитера, люстры, потолки и все прочее, чего я даже и упомнить не могу. Но они и есть то, что они есть – они просто обстановка, где все это по случаю происходит. Он сидит и просматривает бумаги. Бумаги просматривает. Возможно, что-то думает про себя – с виду ведь не угадаешь. Справа входит Она в черном платье. Она входит и видит Его.

ОНА. Здравствуйте. Вы вызывали? Я – Никищихина.

ОН (прячет бумаги в стол, возможно, это стихи). А-а-а. Елизавета Сергеевна. (Она подходит в черном платье.) Садитесь. (Она неохотно садится.) Очень рад. Очень рад. (Она не понимает или делает вид, что не понимает, чему он собственно рад.) Я позвал Вас, уважаемая Елизавета Сергеевна, чтобы сообщить Вам… (В смысле цитирует из Гоголя. Сам смеется, давая понять, что именно цитирует и именно из Гоголя. Во время этого встает и намеренно непринужденно, как в старые добрые дворянские времена, обходит ее со спины, заходит слева. Она следит за ним напряженным поворотом головы.)

ОНА. Вы, вы…

ОН (продолжая смеяться, как мы все смеемся в подобных случаях). Я шучу, шучу, дорогая Елизавета Сергеевна. Конечно же, шучу.

Меня Дмитрием Александровичем звать. (Хочет доверительно коснуться ее плеча, что так естественно. Не правда ли? Она отстраняется, что тоже естественно. Он понимает. Понимает. Стоит недолго. Идет на свое место. По ходу продолжает.) Я позвал вас, Елизавета Сергеевна.

ОНА. Я хотела бы…

ОН…чтобы обсудить с Вами…

ОНА. Мне вот повестку принесли. Вы вызывали…

ОН. Да. Да. Меня Дмитрий Александрович зовут. (Его, то есть меня, действительно зовут Дмитрий Александрович.) Я хотел обсудить с вами одну вещь. Дело несколько необычное. Да. Вот. У вас ведь муж есть?

ОНА. Муж? Есть муж. (У Елизаветы Сергеевны действительно есть муж, Евгений Антонович Козловский зовут его). При чём тут муж? Вы меня из-за мужа вызвали?

ОН. Муж? При чем тут муж? Ах, да, да. (Ведь это он помянул про мужа.) Собственно, нет. Совсем нет. А он вроде сейчас без работы?

ОНА. При чем тут это?

ОН. Да, да. Это я так. Я вас хотел спросить: вы не спешите на работу?

ОНА. Работу? Нет. Вы мне повестку…

ОН. Да, да. Меня Дмитрий Александрович зовут. (Повторяется.) Давайте-ка повестку. Так, так. (Берет повестку, которую ему протягивает получившая ее вчера днем или вечером Елизавета Сергеевна, рассматривает ее. Поднимает пресс-папье, взвешивает в руке.) Старинная вещь. Красивая, не правда ли? Сейчас уж таких не делают. У всех ведь шариковые ручки. И тяжелая, даже непонятно, зачем такая тяжелая? А? Хотите попробовать? (Протягивает ей тяжелое пресс-папье.)

ОНА (раздраженно). При чем тут пресс-папье? (И действительно – при чем тут пресс-папье?)

ОН. Ну, как хотите, я же не настаиваю. Просто я хотел сказать, что оно тяжелое. Непонятно, зачем оно такое тяжелое? (Кладет повестку под пресс-папье. Я всегда маленькие всякие бумажки дома под него кладу.)

ОНА. Вы меня…

ОН (перебивает ее уже в который раз, что за мной водится). Меня Дмитрий Александрович зовут. Я слышал, вы из театра ушли? (Имеется в виду театр имени народного артиста СССР Константина Сергеевича Станиславского.)

ОНА. Я из театра?

ОН. Да, да, из театра. Ушли.

ОНА. Ну не то чтобы ушла, просто я…

ОН. Понимаю, понимаю – режиссеры там, роли там, интриги. Понимаю, понимаю. дело сложное. Вы извините, если я…

ОНА. Почему? Я просто.

ОН. Вот и хорошо. Это даже очень хорошо.

ОНА. Что хорошо?

ОН. Что вы ушли.

ОНА. Хорошо? (Спохватывается, и действительно – пришла-то ведь не для разговоров, вернее, для разговоров, но для других: по повестке ведь.) Вы меня вызывали? Я хотела бы узнать, вы…

ОН. Меня Дмитрий Александрович зовут. (Ну и назойлив же!)

ОНА. Послушайте, причем тут все это – муж, театр, Дмитрий Александрович…

ОН. Да, да, Дмитрий Александрович. А может вас за, как это у вас называется, за профнепригодность? А? Вы ведь без образования, кажется?

ОНА. Ну причем тут образование! Я ведь…

ОН. Да, нет, нет. Я не в том смысле. Это как раз хорошо. Я вот тоже без образования. (Это он говорит неправду, так как я имею высшее художественное образование.) Я как раз вас для этого и позвал. Как раз для дела это и хорошо.

ОНА. Для дела? Какого дела?

ОН. Вы ведь без работы сейчас?

ОНА. Да, я временно…

ОН. Вот и хорошо, хорошо.

ОНА. Хорошо? Вы, вы…

ОН. Меня Дмитрий Александрович зовут.

ОНА. Вы, вы… вы, Дмитрий Александрович, меня в связи с работой вызвали?

ОН. Да. Почти. Вы ведь со сценой знакомы?

ОНА. Конечно, знакома. Вы мне роль хотите предложить.

ОН. Почти. Я вас вызвал в связи с этим… (Начинает руками изображать нечто. Показывает достаточно долго, но непонятно. Я бы и сам не догадался, что он изображает, но Елизавета Сергеевна следит внимательно, и он этим удовлетворен.) Так вот, Елизавета Сергеевна, играли ли вы когда-нибудь убийцу? (Смеется. А в это время действие, изображаемое его руками, приобретает большую определенность, то есть ясно, что там происходит некое легкое, пока и неудручающее смертоубийство, где одна рука, скажем, правая, принимая зловещий скрюченный облик, душит другую, невинную и слабую, левую, скажем. Он смеется. Она тоже. Она смеется застенчиво.)

ОНА. Нет. Не играла. Почему-то, даже сама не знаю, не приходилось. Даже сама не знаю почему, не предлагали.

ОН (продолжая легко смеяться). Хорошо. Хорошо. Это очень даже хорошо, дорогая моя Елизавета Сергеевна.

ОНА (продолжая застенчиво улыбаться). Хорошо? А почему хорошо?

ОН. Видите ли, Елизавета Сергеевна, просто дело, для которого я вас позвал, несколько необычное. Как бы вам это объяснить? Это не то чтобы роль, хотя можно и так назвать, но не совсем так. Но все-таки нужен человек, привыкший к сцене. К зрителям, хотя они тоже не совсем зрители.

ОНА. Я не совсем вас понимаю.

ОН. Давайте лучше прямо сейчас начнем, и по ходу дела вам все станет ясно.

ОНА. Что начнем? Репетировать?

ОН. Нет, нет. Я же сказал, Елизавета Сергеевна, это не совсем роль. То есть даже совсем не роль.

ОНА. Я ничего не понимаю.

ОН. Вон, видите – люди сидят. (Показывает на зал, где действительно сидят люди, много людей сидит.)

ОНА. Да, вижу, но я не думала… я думала ведь на минутку, вы, вы, Дмитрий Александрович, ведь по повестке…

ОН. Ах, Елизавета Сергеевна, забудьте о ней. Я же для дела вас вызвал! Ну повестка, ну пресс-папье. (Снова поднимает пресс-папье.) Тяжелое, черт. Непонятно, зачем такое тяжелое. Но это и хорошо. Попробуйте.

ОНА. А зачем? Для роли?

ОН. Я же сказал, что это не роль. То есть в некотором роде вы уже играете роль. Ну, в смысле люди сидят, смотрят.

ОНА. Но как же? Я же пришла только для…

ОН. И хорошо. И хорошо. Вы не должны играть. Как бы это объяснить? Люди ведь любят смотреть. Они на все любят смотреть. На что они любят смотреть больше всего? А?

ОНА. Что любят?

ОН. Убийство! Убийство, Елизавета Сергеевна! Они больше всего любят смотреть убийство!

ОНА. Убийство?

ОН. Да, да, именно убийство! Не верите?

ОНА. Я не знаю.

ОН. Ну, ладно. Вы сейчас убедитесь сами. Значит, убийцу вы не играли?

ОНА. Нет, не приходилось.

ОН. Понятно, понятно. Хорошо. Давайте, для разгону, вспомним что-нибудь из личной жизни. Если не убийство, то что-нибудь такое, ну, мучили вы кого-нибудь?

ОНА. Я?

ОН. Конечно, вы. Вы же должны убивать!

ОНА. Я? Убивать?

ОН. Вы, вы. Ну, это потом. Мучили, может, там кого в детстве.

ОНА. В детстве?