Страница 47 из 54
— А такое бы сработало? — я совершенно потрясена.
Она снова пожимает плечами.
— Откуда нам знать? Мы все молоды и здоровы, так что стоит полагать, что, если они еще не резонируют, довольно скоро стали бы.
Ситуация оказалась намного сложнее, чем мне казалось. Я чувствую себя немного виноватой перед Вэкталом, который явно пытается рассмотреть данную ситуацию со всех сторон…, и вот тогда я по-настоящему начинаю злиться, что мне жалко парня, разлучившего нас с моей парой.
— У нас все по-другому, — напоминаю я Джорджи. — Рáхош мне резонировал, когда похитил меня. Это не одно и то же.
Она едва кивнула головой.
— И этим я пыталась убедить оставить его здесь. Знаешь, Вэктал сильно переживает по этому поводу. Рáхош — один из его ближайших друзей. Вэкталу было очень тяжело изгнать его. Даже сейчас он где-то там, снаружи, пытается говорить с ним для того, чтобы заставить его понять, — она строит рожицу. — Твоя пара… не то, чтобы это понимает.
— Все, что он видит, — это то, что вы оторвали меня от него.
Ну разумеется, им не стоит дожидаться, что он будет в восторге от этого.
Джорджи кивнула головой.
— Мне особенно тяжело оттого, что хочу быть на твоей стороне…, но Вэктал моя пара. К тому же я должна ему доверять, чтобы понять, как он управляет племенем, или же я подорву к нему доверие.
Я вздыхаю.
— Господи, как все запутанно.
— Знаю. Я пытаюсь сгладить ситуацию, как только возможно, ты ведь понимаешь, — она рисует на воде маленькие кружочки.
— Да? — отчего-то я не уверена, что мне нравится, как это звучит.
Джорджи колеблется, а затем делает глубокий выдох.
— Ты только не злись, ладно? Просто знай, что я уже разрядила накалившуюся обстановку.
Я смотрю на нее, при этом все мое тело напрягается.
— Ну, а теперь тебе лучше выложить чертовы карты на стол, или же я по-настоящему разозлюсь.
Ее маленькое личико накрывает напряженное, почти болезненное выражение, а затем она снова выжимает свои кудрявые волосы.
— Так вот… Вэктал хочет, чтобы ситуация разрешилась и успокоилась как можно скорее, чтобы все могли вернуться к нормальной жизни. И к тому же, здесь есть несколько мужчин — вдовцы со взрослыми детьми…
— Нет, — тут же рычу я. Догадываюсь я, к чему она клонит, и — гребаный, категорический «нет», это даже не обсуждается. — Нет, нет и еще один чертов нет!
— Ему кажется, они приняли бы пару с ребенком, — заявляет она быстро. — Но я сказала ему, что с людьми подобное не сработает, и это очень, очень плохо бы кончилось.
— Поверить не могу! — я мгновенно взрываюсь приступом гнева на нее. — Погоди-ка, черт возьми, ты это серьезно? Всего лишь день, как Рáхоша изгнали, а он уже пытается выдать меня за кого-то другого!
Джорджи размахивает руками, пытаясь заставить меня понизить голос.
— Он мыслит не как мужчина, у которого есть пара, — объясняет она, — а как вождь своего народа. Я указывала ему, как бы он себя чувствовал, произойди то же самое со мной, но он немедленно закрыл эту тему.
Я обнимаю себя под водой руками и пытаюсь сдержать дрожь. Это просто нелепо.
Я должна найти способ уладить это дело, и как можно скорее.
***
Племенные пещеры — просто пытка.
В первую очередь, меня окружают счастливые пары, некоторые из которых спарились недавно и до безумия влюблены друг в друга. Очень тяжело наблюдать, как Вэктал ласкает руку Джорджи в то время, как она обшивает тесьмой плетение. Очень тяжело наблюдать, как Ариана все время хихикает со своей парой. Очень тяжело наблюдать даже за тем, как Мэйлак передает своего маленького ребенка своему мужу, ведь я просто схожу с ума от острой зависти.
Ночи, разумеется, самые худшие. В пещерах в основном тихо, но они не очень-то обширные, поэтому, как правило, слышишь, что кто-то — или несколько «кто-то» — занимается сексом. Время от времени одна из девочек в девичьей пещере начинает хихикать, распознав голос Джорджи, раздавшийся в слабом крике, который ей не очень-то хорошо получается приглушить. Ну, в основном, это вызывает у меня зависть и печаль. Некоторые несвязанные девушки в ночные часы выскальзывают из девичьей пещеры. Я их не виню.
Честно говоря, видя, как они тайком шастают вокруг, наводит меня на мысли.
Я выжидаю, пока обстановка не погружается в подавляющую тишину, а это уже поздняя ночь. Тогда я выскальзываю из своего собственного ложа из шкур (поскольку они теперь уже столь «обходительно» предоставили его мне для постоянного пользования), и на цыпочках крадусь к главному залу пещеры.
И, конечно же, этот болван Аехако спит у входа в девичью пещеру. Он, окинув меня сонным взглядом, садится, когда я на цыпочках пытаюсь пройти мимо него.
— Куда собралась?
— В туалет, — отвечаю я ему.
— Здесь есть комната для этого, — отмечает он, вставая на ноги.
— Ну а ты куда идешь? — спрашиваю я, пытаясь пройти мимо него.
— Я следую за тобой, конечно.
— Черт. А ты можешь не идти?
Он вздыхает и озирается, затем тащит меня в главную пещеру. Я следую за ним, охваченная любопытством, и мы проходим в тихую нишу. И тогда он наклоняется, чтобы прошептать.
— Пытаешься сбежать?
— Побег подразумевает, что меня удерживают в плену, не так ли? — я скрещиваю руки у себя на груди. — Ты мне скажи. Я пытаюсь сбежать?
— Ты очень упрямая, так ведь? — он скрещивает руки на груди, копируя мою позу.
— Приятель, ты даже не представляешь как сильно.
Он выглядит озадаченным.
— Если бы я знал, то не спрашивал бы.
Я делаю взмах рукой.
— Это сарказм. Расспроси Кайру об этом. Слушай, я просто хочу увидеть Рáхоша, ладно? Я скучаю по нему, — у меня слегка ломается голос. — Мне важно знать, что с ним все в порядке.
Вообще-то, я знаю, что он не в порядке, но все равно хочу его видеть.
Я ожидаю, что Аехако попытается воспрепятствовать и потребует, чтобы я вернулась в свою постель, но вместо этого он оглядывается вокруг по пещере. Он снова наклоняется ко мне.
— Если я отпущу тебя поговорить с ним, я должен попросить тебя кое-что сделать.
— Что? — я стараюсь не показывать свое рвение.
На этот раз он не смеется и не улыбается. Его лицо искажено от напряжения.
— Ты должна сказать ему, что он должен уйти отсюда. Ему нельзя здесь оставаться, — когда у меня в изумлении открывается рот, он продолжает. — Это доведет его до гибели. Он бесконечно охотится и вообще не спит. Он считает, что его единственная цель состоит в том, чтобы обеспечивать тебя, и сейчас он уничтожает себя, только чтобы это сделать. Сейчас у него напрочь отсутствует чувство собственной значимости. Ты должна убедить его уйти и начать жизнь заново.
Как больно сердцу. Как тяжело, должно быть, сейчас Рáхошу? Я чувствую себя виноватой, что я здесь, среди людей, купаюсь в бассейне, тогда как он где-то там, несчастный и в полном одиночестве. Я вынуждаю себя кивнуть.
— Конечно.
Я выдаю сплошное вранье. Я вовсе не собираюсь говорить ему, чтобы он уходил. Но если это то, что нужно, чтобы убедить Аехако, я скажу все, что он хочет услышать.
Он целую вечность разглядывает меня, а потом кивает головой.
— Тогда пошли.
Я должна сдерживать свое волнение. При мысли о Рáхоше моя вошь тут же начинает пульсировать в груди, и я прижимаю руку к груди, чтобы успокоить ее.
РÁХОШ
Я вырываю стрелу из своей дичи, ярость — единственное, что заставляет меня продолжать двигаться. Ярость и необходимость обеспечивать мою пару.
Они могут удерживать ее подальше от меня, но они не могут помешать мне выполнить мой долг перед ней.
Я возвращаю стрелу в колчан и подбираю свою дичь. Это — жирный пернатый зверь и будет отменной едой для Лиз. Я представляю ее мягкие, розовые губки, растянутые в вынужденную улыбку, когда ее кормят, но позволяющую мне понять, что она не в восторге от этого. Мол, она может сама себя прокормить, ну, спасибо. И что она — столь же сильная и способная охотница, как и я.