Страница 38 из 54
— Они молодцы. Надеюсь, что они очень счастливы.
— Некоторые из них счастливы. Некоторые приспосабливаются. Но все племя радуется. Создано много новых пар и жилищ в пещерах. В ближайшем будущем появится множество комплектов, которые так и будут носиться вокруг, — он растягивает ноги, потом шлепается в снегу на бок и подпирает рукой подбородок. — Столько много новых спариваний подразумевает новые комнаты для новых семей.
— Да?
— Никто не хочет слушать, как их кхай резонируют ночи напролет, — говорит он с дьявольской ухмылкой на губах.
Чувствую, что краснею от смущения. Подозреваю, что это не единственное, что они слышат ночи напролет.
— Судя по всему, у каждого своя довольно уютненькая обстановка.
— Ммм. Уютная для новых пар. Мы с Хэйденом добровольно вызвались отправиться выслеживать вас обоих. Для многих мужчин там уже слишком тесно. Все охотники больше всего времени проводят в походах. Они утверждают, что охотятся ради того, чтобы прокормить новые рты, однако, думаю, отчасти еще и потому, что там ужасно тяжело для тех, у кого нет своей семьи, — он пожимает плечами. — Принимая во внимание, что мы снова возродимся, в этом нет ничего страшного.
— Снова?
Аехако кивает головой, и жизнерадостная улыбка исчезает с его губ.
— Наше племя в прошлом было значительно больше. У нас было много пар, много семей. Это было прекрасное время для ша-кхай. Но пятнадцать лет назад возникла кхай-эпидемия, которая пронеслась по пещерам. Многие умерли, — он ковыряется в снегу перед собой. — Не было ни одного жилища в пещерах, которое бы не затронула кхай-болезнь. Столько много потерянных матерей, отцов, пар…
Он резко садится, и я вижу Хэйдена, который продвигается мимо кромки деревьев. Я открываю рот, чтобы заговорить, а Аехако легонько машет головой, бросив многозначительный взгляд в сторону Хэйдена.
Ааа. Значит, Хэйден весьма остро реагирует на эту тему. Ясно.
— А что насчет семьи Рáхоша? — спрашиваю я. Это первый раз, когда я по-настоящему задумываюсь, что Рáхош может иметь семью, которая ожидает его возвращения домой. Он ничего об этом мне не говорил. Может, дело в том, что он не хочет рассказывать о них? Или же дело в том, что он потерял их во время кхай-болезни так же, как, по-моему, произошло с Хэйденом?
Аехако озирается вокруг, ну а потом наклоняется ко мне.
— Он разве не рассказал тебе о своей семье?
Я, понизив голос, нагибаюсь вперед. Мы сплетничаем, но это те сплетни, в которых я нуждаюсь, поэтому мне плевать.
— Он ничего не рассказывает. Они в пещере? Или умерли?
— Давно умерли, — говорит Аехако тихим голосом. — Его случай… весьма интересен.
Я пододвигаюсь еще чуть поближе.
— Мне нравится все, что интересно.
Более того, мне очень, очень интересно. Я хочу понять, что движет моим Рáхошем, его внутренний мир. Странно, что я уже начинаю думать о нем как о «своем» Рáхоше.
— Его мать, Дайя, никогда не любила его отца. Вáшан был не очень-то терпящим поражение мужчиной, а Дайя любила кого-то другого. Но когда кхай выбирает, он выбирает, — он пожимает плечами. — Рáхош был их сыном, и когда ему было пять лет, его мать снова стала резонировать его отцу. Это означало еще одного ребенка. Она настойчиво утверждала, что не хочет его ребенка. Отказывалась вступать с ним в какие-либо отношения. Она даже ходила к вождю — в то время им был отец Вэктала, — Аехако потирает свою челюсть и при этом выглядит встревоженным. — Вождь объявил, что ей следует принять его ребенка, потому что резонанс нельзя отменить. Но ей не обязательно жить с ним. Это привело Вáшана в бешенство. Он разозлился и, похитив ее, сбежал из племени. Он забрал ее с Рáхошем и не вернулся. Мы много лет их искали, но никто их так и не нашел. Казалось, будто они исчезли с лица земли. А потом, после того, как от кхай-болезни многие погибли, Вáшан вернулся обратно, но только с Рáхошем, а Рáхош весь покрыт шрамами, каким ты видишь его сейчас. Мы спрашивали его, где Дайя с его ребенком, но он ответил, что они мертвы. Их убили мэтлаксы. Вáшан решил забрать Дайю и вынудить ее уступить резонансу? Быть его парой, хотя она этого не хотела? Это стоило жизни ей и их ребенку, поэтому вождь наказал его изгнанием из племени. Рáхош был оставлен в племени, чтобы расти в безопасности.
Эта история в моем сердце отзывается болью. Она просто ужасна и хоть немного разъясняет, почему он так переполошился, что потеряет меня.
— Бедный Рáхош.
Аехако вдумчиво кивает головой.
— Несколько лет спустя, когда он уже был достаточно взрослым, чтобы охотиться самостоятельно, он отправился на поиски Вáшана. Он его так и не нашел, но сказал, что нашел кое-какую растерзанную животными старую кожаную одежду, а старая пещера разрушена. Что бы ни осталось от Вáшана, этого уже давно нет.
О, Рáхош. Я думаю о его матери и том ребенке, которые умерли. О страданиях его отца. Как это повлияло на столь маленького ребенка? Неудивительно, что он так отчаянно пытается меня удержать, даже если это будет означать лишний раз позлить его племя. Только так он в силах додуматься реагировать после примера его родителей.
Такая печальная история. Я потеряла свою мать, когда была совсем маленькой, но у меня был отец, и я всегда, всегда, до самой его смерти, чувствовала, что меня любят. Оказаться посреди таких семейных конфликтов, а затем потерять обоих, от этого мое сердце разбивается, когда думаю о моем инопланетянине. Так вот почему он был настолько одержимым собственником, настолько решительным в своем желании меня спрятать. Внезапно мне хочется успокоить его и дать ему понять, что у него есть я. Что я принадлежу ему, а он — мне. Из-за воши или нет, но я испытываю чувства к большому парню, и он делает жизнь здесь, на этой странной планете, увлекательной.
Беседа с Аехако затихает, и инопланетянин возвращается к разжиганию пламени. Скрестив ноги, я сижу возле него, погруженная в глубокие размышления, пока не возвращается Рáхош. У него в руке дичь, и, судя по стреле, торчащей из пернатого зверя, он использовал лук, который я сделала для него. Он, должно быть, наблюдал, как я его использую, и во всем разобрался. Ух ты, здорово. Широкая улыбка, которой я его встречаю, искренняя, и я встаю, чтобы поприветствовать его поцелуями.
Он слегка поражен моим восторженным приветствием, но обхватывает меня рукой и крепко прижимает к себе. А когда он разрезает дичь, то старается, чтобы я получала самые вкусные кусочки и кормит ими меня, а не отдает другим — или самому себе — кусок за кусочком до тех пор, пока я как следует и сытно не наедаюсь.
На самом деле не так уж и плохо быть центром чьей-то вселенной. Меня это вроде как вдохновляет.
И я планирую показать ему свое к нему отношение.
РÁХОШ
Отличное настроение Лиз заставляет меня насторожиться. Видеть это, конечно, — одно удовольствие, но не могу перестать думать, не задумала ли чего моя изобретательная пара. Обычно она приветствует меня колкими словами и раздражительностью, а сейчас, когда здесь Аехако и Хэйден? Она все улыбается и тянется ко мне, когда я подхожу к ней.
Я серьезно огорчен встречей с этими двумя мужчинами. Они — хорошие парни, но правда заключается в том, что я предпочитаю держать Лиз рядом с собой, по крайней мере, ближайшие несколько поворотов лун, чтобы, когда мы вернемся к моим людям, было очевидно, что мы — семья, и мы должны быть вместе.
Сейчас я не уверен, что они подумают. Я нарушил законы нашего племени, а живот Лиз все еще плоский без каких-либо признаков нашего ребенка. Мое единственное утешение в том, что она улыбается мне, и, когда я рядом, ее руки тянутся ко мне. Совершенно очевидно, что мы — пара, и я вижу зависть в глазах как у Аехако, так и у Хэйдена.
Они не резонируют. Для них жизнь продолжается холодной и одинокой, однако, при этом добавляются еще и нестерпимые муки видеть, как многие другие обретают свое счастье. В первый раз за всю мою жизнь я тот, кому завидуют. Это очень необычное ощущение.