Страница 25 из 54
Рáхош задыхается, и тогда брызги горячего семени, извергающиеся из здоровенной головки его члена, заливают мне руку. Его тело вздрагивает в спазмах оргазма, и я снова кладу руку ему на бедро.
— Все хорошо, — говорю я ему, а потом, пока он пристально смотрит вниз на меня, я наклоняюсь к нему и слизываю с головки его члена все следы семени.
Я никогда не была большой фанаткой вкуса спермы — у нее отвратительный вкус, к которому я просто не могла привыкнуть — но с вошью, приспособившей мои осязания, от него нет никаких неприятных ощущений на языке, лишь умеренно легкий мускусный привкус, который на самом деле… весьма хорош. Одно удовольствие облизывать и очищать его член, к тому же эти приглушенные стоны и запыхавшееся дыхание заставляют меня чувствовать себя чертовски довольной.
Когда я полностью заканчиваю очищать его, то поднимаю глаза и кончиком своего языка еще раз провожу по головке его члена.
— А сейчас я могу позабавляться с тобой?
У него раздуваются ноздри, и он резко с шумом вдыхает, а затем кивает головой.
— Если снова кончишь, — убеждаю я его, — Это нормально. Но я постараюсь быть с тобой нежной, — я кокетливо подмигиваю ему, так как выражение его лица выказывает неверие.
Затем я провожу пальцами вверх-вниз по его бедрам, исследуя особенности, которыми он отличается от меня. Я типичная девушка — типичного роста, типичного веса, с типичной грудью. Рáхош, в отличие от меня, — обилие синевато-серых мышц ростом выше семи футов. На боках его крупных бедер имеются отчетливые пластины, линии бугристых шершавостей спускаются вниз от его груди прямо туда, где была бы полоса волос от пупка до лобка, если у него в паху были бы волосы, у него также имелись наросты на руках и плечах. Думаю, что если я проведу рукой по его спине, то обнаружу, что она также в бугристых шершавостях.
Само собой разумеется, больше всего мне интересно взглянуть, как выглядит его хозяйство. Мои руки скользят обратно вниз к его члену. Невозможно устоять перед ним, потому что эта чертова штуковина просто великолепна. Длинный и толстый, с тяжелой, темно-синей головкой, и там он ощущается более бархатным, чем где-либо еще. Его яйца внушительного размера, а мешочек туго подтянут к паху.
Синие яйца. Я хихикаю. Никогда еще эта фраза не была столь уместной.
Он хмурится и шлепком отбивает мои изучающие руки прочь.
— Я смеялась не над тобой, — объясняю я, прикусив губу. — Только над высказыванием о синих яйцах, которое распространено среди людей.
— А что это за высказывание? — дыхание с хрипом вырывается из него, когда я наклоняюсь и снова беру его в руку, а затем начинаю покусывать вверх-вниз по его стволу.
— Не важно, — я провожу языком вниз по одной из толстых вен, а затем возвращаюсь обратно вверх по бугристым наростам. — Ну и каково это?
Когда он не отвечает, я поднимаю глаза от своей греховной миссии.
Его сияющие синие глаза пристально смотрят на меня.
— Почему ты остановилась?
Я хихикаю.
— Может потому, что задала тебе вопрос?
— Это не похоже… ни на что, что я испытывал раньше, — голос у него хриплый от желания, и даже когда он произносит слова, на головке члена появляются еще больше капель предсемени.
— Это самый лучший ответ, — я вновь возвращаюсь облизывать и покусывать его длину, выясняя, какие прикосновения ему нравятся. Кажется, больше всего реакций я добиваюсь, когда задеваю его нежную кожу зубами, или когда сильно сжимаю основание его члена.
Поэтому, естественно, я делаю и то и другое довольно долго, пока он не толкается мне в руку и у него не выступает пот на лбу. Хотя, свой пристальный взгляд он так и не отводит от меня и от того, что я делаю. Если бы еще один инопланетный корабль высадился бы снаружи, я сомневаюсь, что он бы придал этому значение. Он совершенно очарован моим ртом.
Я продолжаю исследовать его тело парочкой облизываний поперек головки ствола, его твердой и бугристой части, а затем направляюсь к выступу, похожему на уменьшенную копию большого пальца, расположенному над членом.
— Еще раз скажи, как ты это называешь?
— Это шпора.
— Это что-то типа… клитора? Ощущения приятные, когда я прикасаюсь к нему?
В порядке эксперимента я провожу по нему пальцами. Он ощущается по-другому, чем его член. Там, где член кажется словно бархат поверх жесткой мышцы, его шпора ощущается… странно. Слегка напоминает кость, но покрытой кожей и плотью. Он не сокращается или становятся больше, как делает его член, к тому же, когда прослеживаю по нему пальцами, Рáхош, кажется, не реагирует так же, как когда я лижу его член.
Он пожимает плечами.
— Все, что ты делаешь, очень приятно.
— Но не похоже… хммм. Как на удар молнией, когда я лижу его? — я наклоняюсь и облизываю его, наблюдая за лицом мужчины.
Его член подскакивает в ответ.
— Приятно, — он шепчет.
Но я же хочу, чтобы он сходил с ума. Поэтому пододвигаюсь к его члену, сжимаю в кулаке головку, ну а потом дразню языком щель.
— А так…?
Я еще даже не закончила свое предложение, а он, тяжело задыхаясь, толкается мне в руку. Рáхош зажмуривает глаза и, издавая стоны, вновь падет обратно в шкуры.
— О да, так куда лучше. Ну что ж, рада это узнать.
Я вновь начинаю облизывать и сосать его член, потому что никогда не вредно придерживаться того, что девушка умеет лучше всего. Я вообще-то даже рада, что шпора не главная точка его удовольствия, потому что знаю, как вытворять чудеса с членом. А вот что сделать с этим отростком, я не очень-то сильно понимаю. Я сосу член еще какое-то мгновение, и тогда меня осеняет идея. Я наклоняюсь и щелкаю языком вокруг основания его шпоры, в то время как рукой ласкаю его член.
Все его тело начинает вздрагивать. Рáхош издает вопль, а затем моя рука покрывается горячим, липким семенем, когда он еще раз вздымается бедрами вверх.
Я продолжаю тереть языком вдоль нижнего края его шпоры, а он все продолжает кончать, и его бедра содрогаются. Сразу видно, что он прилагает все усилия, чтобы оставаться на месте и не толкнуть в меня этой штукой, но мне приятно, что я заставила его кончить настолько сильно. Я поднимаю голову, и меня восхищает семя, блестящее у меня на пальцах.
— Полагаю, что там ты все же чувствителен.
Долгое время он пристально смотрит на меня, а затем хватает меня за руку.
— Я не должен был…
— Нет? — я прерываю его, прежде чем он может испортить мне настроение. — Ты хотел кончить мне в рот?
У Рaхоша снова раздуваются ноздри, и это единственное свидетельство того, как высоко он оценил мои слова. Оооо. Он такой застенчивый. Я окидываю его блаженной улыбкой, после чего зеваю.
— Я пойду, возьму немного воды и очищу нас, и тогда сможем вернуться обратно спать. Ладно?
Мурлыканье в его груди — и в моей тоже — снизилось до тихого гула. Его вошь сейчас присыщена. Моя тоже. Но я весьма удивлена, когда Рaхош встает и ласково проводит по моей щеке.
— Подожди здесь.
Я жду, а он возвращается мгновение спустя с небольшой, мягкой шкуркой и кожаным мешком с водой. Он берет мою руку в свою и водой и шкуркой очищает меня от своего семени. Это такой милый жест, что я ничего не могу с собой поделать, только смотреть с благодарностью, когда он очищает и себя тоже.
Даже если этот мужчина мне не по душе большую часть времени, он очень красив, чтобы им любоваться.
Рaхош ставит кожаный мешок с водой обратно на место и возвращается в постель. Его член сейчас наполовину опустился — не понимаю, почему я продолжаю разглядывать, но я разглядываю — и на суровых чертах лица мужчины появляется более мягкое выражение. Он снова касается моей щеки.
— Теперь спать? Нам завтра рано вставать.
Я моргаю и вдруг понимаю, до чего ж сильно я устала. Надеюсь, что это послеоргазменное блаженство быстро пойдет. Моя вошь напевает ему мелодию, когда я киваю головой и откидываюсь обратно в шкуры. Как только я укладываюсь, он уже на боку рядом со мной и притягивает меня к себе. Я удобно прижимаюсь к нему, к тому же он такой теплый, а Рaхош крепко прижимает меня в объятиях к своему телу. Он прижимается к моей шее, а ладонью обхватывает мою грудь.