Впереди - Берлин !

- Отремонтируем. Да и трофейных машин дадим. Не откажем.

Иван Самойлович от души благодарил нас - представителей армии.

- Провожу завтра партийный актив, приглашаю вас. Послушайте, как живет освобожденная область.

Всю дорогу в двести километров до Львова заполнили разговоры о давних историях и взаимоотношениях руководителей партийных и советских организаций с армией.

Партактив проходил в уцелевшем здании Львовского оперного театра. Оно до отказа было заполнено секретарями райкомов, председателями исполкомов, пропагандистами и другими партийными и советскими работниками. Почти все были в гимнастерках со следами споротых погон, некоторые прихрамывали, опираясь на палочку, другие вели записи левой рукой: правый рукав был прихвачен поясным ремнем. Многие среди них - наши боевые друзья: танкисты, артиллеристы, пехотинцы, саперы. И сам секретарь обкома генерал И.С. Грушецкий, с которым мы вместе воевали еще с сорок первого года, только два месяца, как оставил армию.

Внимательно слушали мы доклад Ивана Самойловича Грушецкого: больше трех лет не доводилось нам бывать на областных партактивах...

Огромная работа предстояла труженикам Львовщины - мы прошли всю область с боями и видели разрушенную до основания промышленность, сожженные села и города. Казалось, десятилетия понадобятся, чтобы возродить когда-то цветущий край.

Но секретарь обкома говорил о сроках куда более коротких - руками женщин и искалеченных войной мужчин ведется гигантская восстановительная работа.

Мы с Катуковым внимательно слушали Грушецкого и мысленно прикидывали, чем и как мы сможем помочь.

Деловыми, по-солдатски лаконичными и боевыми были выступления коммунистов. Ветерком мирной жизни повеяло от решения актива, той жизни, когда солдат становится каменщиком или сеятелем.

Да, хоть и не повержен еще враг, хоть впереди еще многие километры фронтовых дорог, но так уж устроен человек - он всегда стремится к светлому, радостному. И как же нам было дорого слышать думы и заботы людей о будущем, о том часе, когда навсегда умолкнут орудия и в белую кипень оденутся вновь по весне возрожденные сады родной Украины.

После актива мы неотступно начали думать, как лучше подготовить людей к предстоящим боям.

- Давай посоветуемся с работниками ПОарма, - предложил я Катукову.

На второй день в светлом украинском домике, где размещался политотдел, Журавлев собрал всех работников ПОарма. Как и всегда, первыми явились подполковники А.Т. Слащев и Н.Н. Михайленко. Они только вчера вечером прибыли из полков и бригад.

Много рассказывать о задачах политической работы по подготовке личного состава к предстоящим боям не требовалось: работники политотдела армии, прошедшие войну, понимали все с полуслова. Но теперь жизнь выдвигала новые задачи, новые формы и методы моральной подготовки солдат и офицеров к боям: нужно было организовать непривычные для фронтовой жизни дивизионные партийные школы и марксистско-ленинскую подготовку офицеров.

- Как лучше это сделать? Где взять учебники? Кто разработает планы занятий? - спрашивал Журавлев, покачиваясь с ноги на ногу.

- Методические разработки и учебные пособия,- предложил Слащев,- напишут работники отдела пропаганды. А ленинские труды попросим у Львовского обкома.

Уже на другой день Слащев и Павловцев выехали во Львов и из Львовского университета привезли большое количество необходимой литературы, чудом уцелевшей от немецких оккупантов.

Несколько тысяч коммунистов и комсомольцев, офицеры и солдаты армии накануне великого похода на запад сели за учебу. Марксистско-ленинская теория, освещающая путь к миру и счастью трудового народа, помогала нам в борьбе, вела к полной победе над гитлеровской Германией.

Учился партийный актив всех первичных организаций армии - парторги и комсорги подразделений. Для них было создано 9 дневных школ партийного актива и 63 вечерние школы. В школах изучали историю Коммунистической партии, вопросы партийного строительства и партийно-политической работы в Красной Армии. Два с половиной месяца, вплоть до начала наступления, планомерно занимались люди в школах, в группах армейского,, корпусного и бригадного партийного актива.

В армию вливались новые части: экипажи боевых машин из запасных полков. Это были разные люди: пожилые и совсем еще юные - 1925 - 1926 года рождения, бывалые фронтовики, прибывшие из госпиталей, и необстрелянные солдаты, люди многих национальностей. Особенно много было тех, кто более трех лет находился на временно захваченной врагом территории. Все эти особенности пополнения учитывались командным составом и политработниками в боевой и политической подготовке. Прежде всего надо было приобщить новичков к традициям советской гвардии, - в этом большую помощь политработникам оказали ветераны, Герои Советского Союза.

Командиры и политработники настойчиво боролись за повышение военного мастерства воинов, боеспособности частей и подразделений. Большое внимание уделялось высокой бдительности - вопросам сохранения военной тайны, разоблачению вражеской агентуры, борьбы с благодушием и самоуспокоенностью.

Важной воспитательной задачей являлось укрепление боевого содружества Красной Армии с Войском Польским, вступившим в борьбу с немецко-фашистскими захватчиками.

Большую помощь армии оказывал наш представитель при Польском правительстве генерал-лейтенант Сергей Савельевич Шатилов, который передавал нам конкретные материалы о положении Польши, содействовал нашим встречам с руководителями Польского правительства и Войска Польского.

Каждый день с утра до вечера мы с Катуковым разъезжали по частям.

- Настоящая лаборатория! - радовался Михаил Ефимович. И действительно, район размещения армии напоминал гигантскую военную лабораторию. Всюду отрабатывались приемы и методы будущего наступления: каждая полянка превратилась в танкодром, полигон или автодром. Танкисты учились взаимодействию с авиаторами, разведчики обобщали опыт,- одним словом, вздохнуть было некогда на этом "отдыхе".

Как-то раз по дороге на полигон услыхал знакомый голос: "Запевай!"

Из строя донеслось:

Вставай, страна огромная,

Вставай на смертный бой!

Петя! Петя Мочалов командует. Бронетранспортер остановился.

Крепкогрудый, уверенный командир роты лейтенант Мочалов четко доложил Катукову.

- Вот он, богатырь! - засмеялся Михаил Ефимович. - Знаменитый Петр Мочалов!

Даже уши Мочалова запунцовели от смущения.

- Ну, поздравляю, лейтенант, с новым орденом и с новым званием! - Катуков крепко сжал узкую ладонь командира роты.

- Как здоровье? - спросил я Петю.

- Хорошо, товарищ генерал! - Но, заметив мой испытующий взгляд, смутился и добавил: - Швы иногда побаливают, очень уж большие.

- Как пополнение? Откуда? - спросил Катуков.

- С Украины. Ничего народ, хороший, только сыроватый,- ответил он солидно, как подобает комроты, и оглядел своих бойцов, которые с любопытством смотрели, как их лейтенант непринужденно разговаривает с командованием армии. - Молодые, по восемнадцать лет всего.

А самому Мочалову исполнилось недавно двадцать. Но за плечами у него лежали два года войны. Курская дуга, Днестр и Висла! Глядя на складки, обозначившиеся у верхней губы, на твердое выражение лица, я чувствовал: перед нами действительно стоит зрелый человек.

- Как "старики", помогают тебе?

Прежняя застенчивая улыбка заиграла на его губах.

- Так их же рядовых почти нет, товарищ генерал. Кто на взвод пошел, кто на курсы лейтенантов. Да не беспокойтесь, к наступлению рота будет готова выполнить любые задачи.

- А почему думаете, что будет наступление? - спросил Катуков.

- А как же? Для чего мы сюда пришли? Не сидеть же сложа руки!.. И общая политическая обстановка такая... Берлин впереди! Приемы наступления сейчас отрабатываем...

- Правильно думаете! А как с преодолением танкобоязни? Приучаете новичков?

- Так точно, утюжу. Некоторые дрожат, придерживать их по первому разу приходится. Когда "тридцатьчетверка" над головой проходит, успокаиваю: "Да не бойтесь, он уже прошел, вы живы остались, немного только земелькой присыпало". Ведь роту доверили, товарищ командующий, вот и готовлю ее. Если жизнь в бою солдатам придется отдавать, то какой ценой? Надо, чтобы недаром погибать! Родина с меня за каждого спросит! И каждая мать тоже: как сынок погиб? А что ей ответить, если он вдруг по сырости, по неумелости даром голову сложит? - В голосе Пети слышалась какая-то отцовская нота. - Вот и готовлю.