Страница 49 из 151
— Горе Ару! — всхлипывал какой-то мужчина.
Кстати, я был уверен, что знал, даже притом что ничего не видел из-за плотного капюшона, у кого сегодня находился ключ от наручников. Этим утром мне удалось услышать то, что не могло быть ничем иным, кроме как передачей ключа.
— Горе! Горе! — стенал мужчина.
— Четыре полка были полностью уничтожены на юге! — вторил ему другой.
Похоже, это были солдаты из колонн левого фланга, рискнул предположить я.
— Рассказывайте уже! — рявкнул на паникёров какой-то ветеран.
Судя по звукам, солдат вели как раз мимо меня. Они тяжело дышали и откашливались.
— Не заставляй его говорить, — попросил чей-то хриплый голос.
— Пусть говорит! — громко настаивал другой.
— Я из 14-ого полка, — заговорил тот у кого требовали рассказа. — Мы вместе с 7-ым, 9-ым и 11-ым попытались выйти из дельты!
— Это же нарушение приказа! — возмутился кто-то. — Дезертирство!
— Косианцы уже ждали нас на выходе, — задыхаясь, продолжил свой рассказ солдат из 14-го полка. — Это был не бой, а резня! Бойня! Сначала нас обстреляли из арбалетов тарнсмэны, потом засыпали камнями из катапульт и, лишив возможности построиться, просто растоптали тарларионами! А в конце спустили боевых слинов! У нас не было ни единого шанса. Мы едва могли двигаться. Нас сбили в толпу, и мы не могли толком пользоваться нашим оружием. Сотни погибли на границе этих болот. Остальные, кто смог, бежали назад в дельту!
— Горе! — воскликнул кто-то.
— Нам не дали ни единого шанса, — всхлипывал выживший в той резне. — Нас перебили, как верров в загоне!
— То есть на равнине хозяйничают косианцы? — всё ещё не веря услышанному, переспросил кто-то.
— Полностью, — подтвердил его опасения рассказчик.
Теперь мне стало ясно, что проблемы левому флангу обеспечили вовсе не ренсоводы. Откуда у них могли взяться тарларионы, боевые слины и катапульты? Поражение на юге потерпели те полки, что попытались выбраться из дельты на равнину. Почему-то меня не удивило, что их там уже ждали косианцы. Я уже давно нисколько не сомневался, что о каждом их шаге в дельте, немедленно узнавал командующий косианскими силами на севере. Поликрат, который, по слухам, раньше разбойничал на море, просто не мог не отдать такого приказа своим разведчикам тарнсмэнам.
— Но вы же заставили их дорого заплатить за их победу, — с надеждой в голосе спросил солдат.
— Мы были слабы и истощены, — попытался оправдаться прибывший. — Мы едва могли держать наше оружие!
— Скольких вы взяли в плен? — на всякий случай уточнил всё тот же голос.
— Я не знаю ни об одном, — ответил рассказчик.
— А сколько наших попали в плен к косианцам? — не отставал мужчина.
— Этого я тоже не знаю, — признался выживший.
Нетрудно предположить, что в плен к косианцам попало достаточно воинов Ара. Пленники могут быть весьма ценным товаром, которому всегда найдётся место в шахте, на гребной скамье галеры или прочих подобных местах, где используется подневольный труд. Мне даже было интересно, хватит ли у косианцев цепей и клеток, чтобы обеспечить ими всех, кто попался к ним в плен, если только они вообще брали пленных. Сдавшемуся врагу обычно приказывают раздеться и лечь животом на землю, вытянув конечности, и ожидать решения победителей, которые думают, заковать ли эти конечности в цепи или перерезать пленнику горло. Раздевание, выполненное добровольно, а зачастую и без какого-либо требования со стороны победителя, явление довольно обычное, если говорить о пленницах женщинах. Такая пленница, имеет больше шансов остаться в живых, по сравнению со сдавшимся мужчиной. Победители склонны находить их более интересными. К тому же куда легче и безопаснее контролировать нескольких слабых пленниц, чем одного мужчину, особенно воина. Зачастую простой верёвки, привязанной к их шеям, и скрепляющей их между собой, хватает, чтобы держать в повиновении толпу пленниц. Порой вполне достаточно просто сформировать караван, чтобы женщины поняли уместность, законность их нового положения. Тем более, что каждая из них знает, что гореанские похитители не склонны проявлять мягкость в случае попытки к бегству своей привлекательной собственности, не более чем рабыням, которыми они скоро вполне могут стать.
Мужчина, поведавший историю, о разгроме четырёх полков Ара, вдруг закашлялся. Судя по звуку кашля, у него из горла пошла кровь.
— Поищите свежие бинты для его ран, — велел чей-то голос.
Можно было предположить, что к настоящему времени, косианцы, как это обычно делается после выигранного сражения, вывесили напоказ свои трофеи на оставшемся за ними поле боя. Обычно для этого на стволе ближайшего дерева обрубают суки и ветки, и на получившихся импровизированных крючках развешивается самое ценное из захваченного оружия. Если нет дерева, то просто втыкают в землю длинные шесты.
— Хо! — привлёк к себе внимание мужчина. — На севере!
Судя потому, что голос слышался сверху и справа, это был наблюдатель с баржи капитана, стоявший на поднятой над палубой платформе. После гибели от выстрела тарнсмэна прежнего наблюдателя, платформу несколько улучшили, прежде всего, соорудив что-то вроде короба их толстых досок, обеспечивающих некоторую защиту для её обитателя. Однако, даже несмотря на эти меры, а также на то, что на этой платформе, обдуваемой ветром, находиться было комфортнее, чем у самой воды в духоте и болотной вони, насколько я заметил, желающих занять этот пост было не так уж и много. Очень скоро выяснилось, что даже эти доски оказались не столь надёжной защитой, как того хотелось бы. Слишком заманчивой мишенью оказался выставленный на всеобщее обозрение наблюдатель, для скрывавшихся в зарослях лучников.
— Штандарт Ара, поднят над ренсом! — сообщил вперёдсмотрящий.
— Где? — спросил голос с воды.
— Вон там! — отозвался наблюдатель и, предвосхищая новые вопросы добавил: — Это — штандарт Ара! Знак 17-ого полка!
— Они подходят с правого фланга! — крикнул кто-то.
— Это подкрепления! — обрадовался другой.
— Они справа! — выкрикнул третий.
— Они прорвались! — предположил четвёртый.
— Они победили ренсоводов, — догадался пятый.
— Мы одержали большую победу! — поддержал его ещё один, и это заявление было встречено радостными криками.
Такое предположение, конечно, могло бы объяснить полное отсутствие в течение последних дней стрелков ренсоводов. Действительно, если не такая вещь как, скажем, решающая победа одного из полков Ара или, возможно, просто известие о подходе свежих сил, то отвод ренсоводами своих летучих отрядов казался необъяснимым.
— Где пикеты, где разведчики? — спросил кто-то.
— А почему этот штандарт появился раньше других? — засомневался другой.
— Он качается, — сообщил голос сверху.
— Не упускай его из виду! — крикнул мужчина снизу.
— Быстрее к нему! — приказал чей-то властный голос, вероятно, принадлежавший, сотнику или десятнику.
— Осторожно! — предупредил другой. — Там могут быть ренсоводы!
— А ведь действительно, а вдруг это уловка? — спросил кто-то.
— Он вышел из ренса, — прокомментировал голос сверху и справа, скорее всего наблюдатель.
— Он один, — растерянно сообщил другой солдат, судя по направлению голоса, стоявший на палубе штабной баржи.
— Нет, — другой голос, тоже с баржи, но уже с облегчением. — Вон ещё выходят. Видишь?
— Он ранен! — воскликнул первый.
— К нему! скорее! — снова тот же властный голос кого-то из младших командиров.
— Разве мы не одержали большую победу? — расстроено спросил солдат.
— Если не одержали, то где же тогда ренсоводы? — осведомился другой.
— Главное, что они не здесь, — проворчал третий.
— Значит, этот день остался за нами, — поддержал его четвёртый.
Судя по звукам шагов и плеску воды, несколько человек оставили свои места в колоннах, и бросились на встречу знаменосца и его товарищей. Я внимательно прислушивался к происходящему, пытаясь по голосу отследить положение того солдата, у которого, как я полагал, сегодня был ключ от моих наручников. К сожалению, в возникшей неразберихе я его потерял.