Страница 83 из 114
Лале подняла ко мне мокрое от слёз лицо.
— Он похож на тот вид мужчин, с которым можно было бы играть в твои глупые игры? Он похож на тот вид мужчин, у которого можно было бы вызвать жалость? Ты что, не видишь, что он знает, что такое рабыни, и как следует обращаться с такими как Ты. Голову вниз!
Хищный свист плети оборвался смачным шлепком по спине вскрикнувшей Лале.
— Я ведь предостерегала Тебя от такой уловки! — рассерженно напомнила свободная женщина. — Так значит, Ты использовала её прежде! Возможно, в этом секрет твоей популярности? Возможно, именно поэтому Тебя так часто выбирают? Значит, вот как Ты зарабатываешь конфеты, что бросают в твою миску в качестве награды! Теперь понятно, как Ты соревнуешься с другими девочками!
— Пожалуйста, Госпожа! — простонала Лале, но её стон тут же перешёл в отчаянный крик боли, потому что плеть ещё дважды упала на неё.
Я отметил, что другие девушки, стоявшие на коленях позади, не казались вообще как-то обеспокоенными наказанием провинившейся Лале. Похоже, если она и была популярна в этом заведении, то среди клиентов, но никак не среди своих сестёр по цепи.
— А ещё Ты солгала свободному мужчине! — прошипела надсмотрщица, еще трижды обрушивая плеть на спину несчастной Лале, в конце концов, повалившейся на живот, и трясущейся от рыданий.
— На колени! — скомандовала свободная женщина, и Лале с трудом, морщась от боли, поднялась на колени. — На четвереньки. С этого момента Ты находишься в модальности самки четвероногого животного.
Лале застонала от ужаса.
— Эснэ, — позвала женщина, ту надсмотрщицу, которая ранее приводила Леди Лабэйну.
Уже знакомая мне женщина, одетая в стандартную кожаную униформу, напоминающую одежду воина, помахивая плетью, подошла к нам. На её поясе позвякивала цепь. Первая надсмотрщица сделала знак рукой, и Лале была взята на поводок.
— Ты в состоянии меня понять, моё маленькое четвероногое животное? — осведомилась свободная женщина. — Проскули один раз, если — Да, и дважды если — Нет.
Лале проскулила один раз.
— Ну, вот и хорошо, — кивнула надсмотрщица. — Теперь Ты — привлекательная маленькая четвероногая самка.
Дрожь Лале передалась зазвеневшей цепи.
— Ты когда-нибудь прежде служила в модальности самки четвероногого животного прежде? — поинтересовалась женщина.
Лале проскулила дважды.
— Но я надеюсь, Ты понимаешь, что именно вовлечено в это, не так ли? — уточнила надсмотрщица.
Ответом ей было одиночное поскуливание.
— В течение двух недель, — объявила свободная женщина, — или больше, если на то будет моя воля, Ты будешь прикована цепью в темноте, в одном из дальних альковов, служа в качестве безмолвного животного любому, кто найдёт или пожелает Тебя.
Лале застонала в страдании.
— Ты всё поняла? — уточнила надсмотрщица.
Четвероногое животное проскулило один раз.
— Уведи ей, — велела женщина своей помощнице. — Туннель — дельта, альков — Двадцать один.
Если интересно, то её альков будет с левой стороны туннеля. Чётные номера располагаются справа.
Я посмотрел вслед уводимой в сторону тоннеля Лале. Она брела опустив голову. Несколько раз, туго натянувшийся поводок вздергивал её голову, Эснэ, поторапливала свою четвероногую подопечную. Эснэ, как и та, что обслуживала меня, была крупной, сильной женщиной. Меня заинтересовало, что надсмотрщицы в борделе были одеты в довольно мужеподобные одежды. Полагаю, что это было сделано, прежде всего, для того чтобы внушить рабыням, что их здесь ожидает строгая дисциплина мужского типа. Кроме того, конечно, в такой одежде легче перемещаться стремительно, пинать и использовать плеть. С другой стороны, это мне показалось не более чем пустой насмешкой. Что ни говори, как не наряжай их, надсмотрщицы не были настоящими мужчинами. В конечном итоге, как бы они не пыжились, они оставались всего лишь женщинами. Безусловно, они были свободными женщинами, что для занимаемых ими должностей было крайне полезно. В мире существует не так много вещей, которых рабыня боится больше, чем свободную женщину. Рабыни, столь беспомощные в их ошейниках, и во власти любого свободного человека вообще, живут в постоянном ужасе перед такими женщинами, поскольку они прекрасно знают, как те презирают и ненавидят их.
— А Вы шлюхи, возвращайтесь на свои места, — приказала женщина остальным невольницам.
— Да, Госпожа, — чуть ли не хором ответили они, и, вскочив на ноги, поспешили скрыться в тени, слева, откуда и были вызваны. Там они снова встали на колени, в ожидании следующего вызова к клиентам заведения.
— Мне жаль, — развела руками надсмотрщица.
— Возможно, у Вас есть ещё девочки? — спросил я, осматриваясь по сторонам.
Пока ещё, насколько я мог судить, никто не попытался связаться со мной. Я полагал, что именно они должны попытаются выйти на контакт первыми. Это мог быть кто-то видевший меня, возможно около Центральной Башни, или некто имевший моё описание. Конечно, я предпочел бы заранее заметить пригласившего меня на встречу, и, по возможность просчитать последствия.
— Если Вы готовы подождать, — пожала она плечам, — то некоторые из других шлюх, что сейчас трудятся на спинах и животах на циновках, вскоре освободятся.
— Неужели нет каких-либо других, доступных в данный момент? — поинтересовался я.
— Не то чтобы совсем не было, — признала женщина. — У нас действительно есть несколько новых девушек из совсем свежего поступления. Но они сейчас в клетках. Как бы то ни было, их ещё даже не начинали дрессировать для работы в зале. В действительности, некоторые буквально, только что заклеймили и надели ошейники. И конечно, ещё есть девочки в альковах.
— А кто та женщина? — полюбопытствовал я, указав на странную фигуристую женщину, босую, в белом платье без рукавов и с глубоким декольте, но по щиколотки длиной, прохаживающуюся среди столов. Вырез не оставлял сомнений относительно её волнующих прелестей. Они были таковы что мужчины, могли бы выложить немалые деньги на невольничьем рынке за возможность получить их в свою полную собственность. Я счёл интересным то, что она, находясь в таком месте, совершенно очевидно не одна из служащих борделя, была одета. Рабыни, которых я видел здесь во множестве, все были раздеты. Запястья, предплечья и щиколотки этой странной особы были украшены браслетами.
— Это — свободная женщина, — ответил надсмотрщица.
— Здесь? — удивился я.
— Она заплатила положенный бит-тарск, — пожала плечами служащая, и предупредила: — Остерегайтесь её.
Я видел, что женщина приблизилась к мужчине, сидевшему за столом, и, опустившись около него в положение свободной женщины, улыбнулась ему.
— А где клетки? — осведомился я.
— Я покажу Вам, — кивнула она.
Я встал, собираясь следовать за женщиной, но она вдруг на мгновение задержалась около одной из девушек, лежавшей на соседней циновке, и прикованной цепью за шею рабскому кольцу, подле заскучавшего парня. Внезапно осознав присутствие надсмотрщицы, рабыня, немедленно встала на колени, и уткнулась головой в пол.
— Лейтэль, — довольно доброжелательно позвала невольницу женщина.
— Да, Госпожа, — дрожащим голосом отозвалась девушка.
— Ты ведь можешь облизывать и целовать гораздо более непристойно и смело, чем делаешь это сейчас, — упрекнула её женщина.
— Да, Госпожа, — всхлипнула Лейтэль.
— Надеюсь, Ты не забыла, что наши клиенты приходят сюда, совсем не за тем вниманием, которое они могли бы получить дома от их свободных партнёрш? Они приходят сюда за поцелуями, ласками и удовольствиями, которые они могут найти только у рабынь.
— Да, Госпожа, — прошептала девушка.
— Ты — рабыня? — спросила хозяйка.
— Да, Госпожа.
— Полностью? — уточнила женщина.
— Да, Госпожа.
— А это — клиент? — спросила надсмотрщица, указывая на сидевшего рядом парня.
— Да, Госпожа, — всхлипнула Лейтэль.
— Ну, так проследи за тем, чтобы он получил удовольствие от рабыни.