Страница 22 из 50
— Что-то припоминаю… — пробормотал Енисеев, до которого, наконец, дошло, что как предсказатель он попал впросак, не зная о самом обсуждаемом в последнее время предсказании.
— Это серьезно, как вы полагаете? — поинтересовался Борис Михайлович, с сомнением поглядывая то на Енисеева, то на Ступара.
— Как может быть серьезным календарь с частично стертым текстом? Потом, откуда мы знаем, почему он заканчивается 21 декабря 2012 года? Может быть, потому, что на камне не было уже свободного места?
— Вы шутите?
— Конечно, шучу. А вы хотите, чтобы я говорил серьезно? Приходите с одним вопросом, но заодно желаете узнать, когда наступит конец света. Давайте определимся, по какой проблеме мы работаем.
Клиент переглянулся с шевелящим носом Ступаром.
— Похоже, вы человек с характером, — заметил он. — Я, конечно, не сомневаюсь в том, что сказал о ваших способностях Лев Данилыч, но мне хотелось, прежде чем довериться вам, убедиться в них.
— А, так это проверка. Но вы ее производите по собственной инициативе, ведь господин Ступар меня уже проверял. Что ж, я не возражаю. Но за ваш счет. Это значит, что мой гонорар должен измениться в сторону увеличения. А то вы, богачи, любите почему-то получать несколько услуг по цене одной. Хобби у вас такое или жадность, не знаю. Согласны?
Ступар крякнул, а клиент скривил надутые губки и махнул ладошкой:
— Давайте.
— Лев Данилыч, зафиксируйте в своем кондуите. Итак, отвечаю: что бы ни случилось 21 декабря 2012 года, Россия от этого мало пострадает.
— Почему?
— Потому что в Мексике, может быть, всё и сгорит от гибели атмосферы. Там воды мало, особенно пресной, а у нас ее хоть залейся, плюс еще снег и лед в конце декабря. Вода будет испаряться в условиях повышенной активности Солнца и выделять кислород. А это значит, что атмосфера будет восстанавливаться. Как в фильме «Вспомнить всё» со Шварцнеггером. Сплошная озоновая дыра над Россией невозможна.
Енисеев говорил, не особенно задумываясь над своими словами, понимая, что проверить их можно будет лишь 21 декабря 2012 года. Но на привередливого клиента они, похоже, произвели впечатление. Борис Михайлович покивал щекастой головой и спросил:
— А может ли 21 декабря 2012 года Земля погибнуть не из-за озоновой дыры и повышенной активности Солнца, а по другой причине?
— По другой причине Земля может погибнуть хоть завтра. Я не гадалка. Вы спрашивали о конце света из-за гибели атмосферы — я ответил.
— Гм… Вы говорили убедительно, но мне кажется, это не предвидение, а обыкновенная логика.
— А что вы знаете о предвидении?
— Да, в общем, ничего.
— И я — ничего. Что же мы будем говорить о том, чего не знаем? Предвидение либо есть, либо его нет.
— Значит, вы не уверены, что оно к вам придет, когда вы будете отвечать на мои вопросы?
— Конечно. Человек, управляющий предвидением, — шарлатан.
— Но ведь я вам плачу именно за предвидение, если вернуться к теме гонорара.
— Вы ошибаетесь. Вы платите за предсказание. С предвидением или без. Вот вы, наверное, любите говорить, что ваше время стоит дорого. А почему дешево должно стоить мое?
— Вы меня не так поняли…
— Я вас понял правильно, — остановил его Енисеев. — Ваши вопросы вызваны тем, что вы уязвлены моими словами о вашей жадности. Они произвели на вас даже большее впечатление, чем ответ на вопрос о конце света. Но ведь это чистейшая правда, не так ли? А вы что — не хотите слышать правду? Зачем же вы сюда пришли? Я считаю, что проверка состоялась. Если вы считаете иначе, позвольте откланяться.
— Илья Петрович, — забормотал Ступар, — у нас так не принято… мы стараемся устанавливать доверительные отношения с клиентами…
— Я тоже стараюсь. Но Борис Михайлович — человек богатый и скупой. И отлично знает об этом. Что же, я должен говорить, что он бедный и щедрый?
— Всё в порядке, Лев Данилович, — успокоил Ступара Борис Михайлович. — Если человек не знает цену копейке, он никогда не станет обладателем больших денег. Илья Петрович не ошибся, просто высказал свою мысль, э-э-э… несколько в некорректной форме.
— Все прочие будут высказаны в такой же. Ступар вас что, не предупреждал? — Енисеев повернулся к Льву Даниловичу. — А как же «Правда, и ничего кроме правды»?
— Хорошо, — выставил вперед пухлые ладошки Борис Михайлович, — оставим это и перейдем к делу. Итак, меня интересуют два вопроса. Первый. Мой бизнес тесно связан с политикой, причем с политикой «Единой России». Но ее единство, как вам, наверное, известно, вызывает большие сомнения. Вокруг президента Медведева и премьера Путина образовались группировки, борющиеся за власть. Они уже выходят на бизнес, ища финансовой поддержки. Но при этом не сообщают планы своих хозяев: идут ли они вместе на президентские выборы или один уступает дорогу другому. Это дезориентирует бизнес. Политические ошибки в нашей стране, пожалуй, единственные, которые не прощаются. Ходорковский мог бы жить до сих пор припеваючи, если бы не вздумал поддержать антипутинские силы. Здесь ставки выше, чем на бирже. Погорев на бирже, еще можно подняться, а погорев в российской политике — нет. Поэтому я бы хотел знать: кто будет президентом в 2012 году? Здесь я рассчитываю не только на вашу помощь, но и на помощь аналитиков Льва Данилыча. А вот получить ответ на второй вопрос я больше рассчитываю от вас. — Борис Михайлович замолчал, как бы собираясь с мыслями. Глаза его, и без того, беспокойные, забегали. Он откашлялся и продолжал, не глядя на Енисеева: — Мне поступают угрозы убийства. Несколько дней назад моя охрана обнаружила за мной слежку. Можете ли вы предсказать, насколько серьезны эти угрозы?
— А они как-то связаны с вашей первой проблемой? — поинтересовался Енисеев.
— Напрямую нет. Но жизнь сейчас такова, что исключить ничего нельзя.
— Вы знаете, от кого исходят угрозы?
— Догадываюсь.
— Ну, естественно: ведь за угрозами стоит какое-то конкретное требование. Просто так, без цели, не угрожают. А вы пробовали договориться с этим человеком?
— Он отвечает мне, что не имеет никакого отношения к этим угрозам. Внешне у нас прекрасные отношения. Недавно он сделал мне предложение, от которого я отказался, но разошлись миром, я не заметил в нем даже раздражения. Потом еще несколько раз встречались, обнимались, даже мирно беседовали. О своем предложении он больше не напоминал. Но я знаю: ему нужно не просто, чтобы это произошло, а произошло быстро. Он несколько раз с улыбочкой сказал, когда нам не удалось договориться: «Ну, что ж, не сегодня, так завтра».
— Ага. А после появления угроз он снова не предлагал договориться?
— Нет.
— А вы?
— На его условиях я договариваться не могу: это переход моего бизнеса в его руки. А мои условия ему не интересны.
— А люди, которые вам угрожают, так прямо и говорят, что вы должны выполнить его условия?
— Нет, конечно. Они же звонят по телефону, я могу это записать. Они говорят: «Вы знаете, что нужно делать».
— В общем, изображают из себя гангстеров. Насмотрелись боевиков. Но что же, Борис Михайлович, вас некому защитить? Я понимаю, что милиция служит тому, кто больше заплатит, но ведь у вас есть, чем платить. Или вы снова скупитесь? Помните: копейка и впрямь рубль бережет, но не жизнь. Безопасность богатых людей стоит дорого. Поднимите шумиху в СМИ, что он хочет вас убить, и он едва ли осмелится.
— Видите ли… шумиха… СМИ… милиция — всё это мне невыгодно. Он меня убьет тогда без выстрела. Дело в том, что мы когда-то были партнерами… и он знает обо мне нечто такое, что я не хотел бы предавать огласке. Знаете… девяностые годы… Когда мы начинали бизнес, старые законы уже не действовали, а новые еще не начали действовать. Работали не по законам, а по понятиям. Ельцин нас терпел… и нынешние, в принципе, терпят, с одной лишь разницей, что они нас держат на коротком поводке компромата. И мы откупаемся — деньгами или услугами. Только на меня компромат не у властей, а у бывшего партнера.