Священные камни Европы

Первый солдат Европы

(Наполеон и война)

Уже в ХХ веке подсчитали, что общее число французов, убитых и пропавших без вести в сражениях и походах за время правления Наполеона равно одному миллиону с лишним. Величие Наполеона стоило Франции миллиона загубленных жизней. А сколько еще погибло в наполеоновских войнах немцев, англичан, испанцев, итальянцев, русских? По совокупности, очевидно, уж побольше миллиона. Этот военный гений дал 60 сражений и каждый раз на поле боя оставались десятки тысяч растерзанных тел, и каждый раз госпиталя наполнялись страшными воплями раненых, испытывавших нечеловеческие муки. А он смотрел на мир с коня — великий и славный завоеватель. И оставшиеся в живых прославляли его миллионами голосов. А он 15 лет нес Европе смерть и страдания. Он разрушитель миллионов человеческих судеб.

Мы не можем ему это простить. Он — захватчик, агрессор. Ради своей безумной мечты о мировом владычестве, он погубил огромное количество людей. Что он делал в Италии, Египте, Австрии, Пруссии, Португалии, Испании, России? Кто его туда приглашал? Риторические вопросы. Хорошо, давайте тогда ответим на ряд других вопросов.

Наполеон сражался в северной Италии с австрийцами. А что собственно делали австрийцы в Италии? Ломбардия это что — германская земля? А может быть, венгры или чехи, попавшие под пяту австрийцев — это германские народы? Даже когда Франц — Иосиф по настоятельной просьбе Наполеона перестал именовать себя императором Священной Римской империи, он остался императором Австрии. А ведь это государство начинало свою судьбу всего лишь, как «восточная марка», и ее правитель не мог претендовать более, чем на титул маркграфа. И вдруг мы видим даже не королевство, а целую империю. Откуда же она взялась? Это плод беспощадной кровавой агрессии, длившейся много веков и погубившей бесчисленное множество жизней.

А Пруссия? Это же вообще не германская земля. Германцы завоевали ее огнем и мечом, частично истребив, частично поработив племя пруссов. Говорят, что Берлин — это когда–то была славянская деревенька.

А что делали англичане в Индии, Америке, Африке, Австралии? Индейцев в Америке истребили почти полностью, жителей большого острова Тасмания под Австралией истребили всех до единого, восстания индусов топили в морях крови. Кстати, что делали англичане в Англии, то есть вообще–то в Британии? Они там что, коренной народ? Или все–таки англосаксы пришли на эту землю, как безжалостные агрессоры и захватчики, истребляя коренное население — бриттов. Говорят, что Наполеон стремился к мировому владычеству. А ни кто не заметил, что Британия уже обладала мировым владычеством? «Над Британской империей ни когда не заходит солнце». И как же британцы этого достигли? Дарили всем цветы?

А свободолюбивые испанцы, храбро восставшие против наполеоновской тирании, перед этим захватили всю Южную, Центральную и часть Северной Америки, проявляя при этом такую неслыханную жестокость, что даже по меркам дикарей это было уже через край.

Но русские, конечно, исключительно миролюбивый народ? Вопрос о том, хотят ли русские войны — чисто риторический. На нас всегда все нападали, а мы только оборонялись. Само собой. Но скажите, что делали русские моряки под началом адмирала Ушакова на острове Корфу? За что они там убивали и погибали? За Россию? Но Средиземное море вроде ни когда не было русским озером? А за что убивали и погибали русские солдаты под началом Суворова в северной Италии? Совершив героический переход через Альпы, русские, может быть, защищали свое Отечество? В тысячах километров от Отечества, когда на Россию ни кто и не думал нападать.

А убивая и погибая на германских полях Аустерлица, Эйлау, Фридланда русские тоже, может быть, Родину защищали? А два века почти непрерывных войн с Турцией? Турция ведь не нападала на Россию, и Россия выступала по отношению к ней, как агрессор, отбирая у османов все новые и новые земли. Правда и сама–то Турция возникла в результате безжалостной и кровавой агрессии. Но вот турецкого нашествия на Россию — не припомню. А русским нравилось прикладывать турков мордой о камни. Так и правильно.

А когда Россия в войне со шведами захватила Финляндию? Так не викингов же жалеть. А когда Пруссия и Россия разорвали на части Польшу, ликвидировав польскую государственность, это не было актом агрессии и захватом чужих земель? Правда перед этим значительные фрагменты Пруссии и России входили в состав Речи Посполитой. Трудно представить себе более агрессивный народ, чем поляки.

И вот на таком–то фоне называть Наполеона агрессором? Все до единого государства, с которыми воевал Наполеон, были агрессорами, а многие и возникли в результате агрессии. Все государства вели войны, в которых губили бесчисленное множество людей. Почему же Наполеон объявлен безжалостным завоевателем, ради своих неуёмных амбиций погубившим миллионы людей? От остальных он отличался только тем, что у него это лучше других получалось, а остальным было сильно завидно, и его называли корсиканским чудовищем. Да что же такого чудовищного в нем было, чего не было в любом монархе той эпохи?

Дело совсем не в том, что чужие грехи каким–то образом оправдывают Наполеона. Дело в принципиальном подходе к вопросу. Народам всех стран до сих пор забивают голову слащавой демагогией о том, что их страна исключительно миролюбива, а ей всегда и все угрожают. У всех стран есть министерства обороны, ни у одной нет министерства нападения. Откуда же тогда берутся войны?

Правда в том, что миролюбивое государство не может существовать в принципе. Миролюбивые народы существуют (чукчи, эскимосы), но они не могут создать государства. Древняя восточная поговорка: «Иль шах убивает, иль сам он убит» справедлива для всей мировой истории. Не бывает государств миролюбивых и агрессивных, бывают государства слабые и сильные. Поврежденная грехом человеческая природа такова, что любая сила всегда берет ровно столько, сколько может взять. Выхода нет. Если ты не оторвешь кусок у соседа, сосед оторвет кусок у тебя. Такова реальность. И если человек не готов считаться с этой реальностью, он не может быть правителем. Обвинять Наполеона в агрессивности, все равно что возлагать на него персональную ответственность за грехопадение Адама и Евы.

Апологеты Наполеона пытаются доказать, что все войны, которые вел их возлюбленный император, были оборонительными. Нам это, конечно, кажется абсурдом. Но это не чистый абсурд, это лишь некорректно выраженная мысль, и эта некорректность проистекает из ложной терминологии. Бессмысленно делить войны на наступательные и оборонительные. Любую войну в известном смысле можно назвать оборонительной, потому что любая война направлена на устранение угрозы, а сосед — это угроза по определению. Мы обвиняем Наполеона в том, что он всю жизнь воевал. А давайте задумаемся, мог ли он не воевать? Была ли у него такая возможность? Он мог избежать войны только одним способом — полностью предав все национальные интересы Франции.

Парадокс заключается в том, что Наполеон не начинал «наполеоновские войны». Война досталась ему в наследство от революции. Когда весь мир против твоей страны, что тебе остается, кроме как воевать? Абсурдно упрекать Наполеона в том, что его действия приводили к массовой гибели людей. Умри он во младенчестве, война в Европе тогда полыхала бы точно так же. Поэтому, если мы хотим обвинить Наполеона, «компромат» надо искать, отвечая на вопросы: как он воевал и во имя чего он воевал. Начнем с первого.

Советский историк Евгений Тарле писал, что Наполеон умел виртуозно изображать любовь к солдатам, но на самом деле он их презирал, не считал за людей и за глаза называл «пушечным мясом». Это само собой. Обласкавший товарища Тарле товарищ Сталин — вот настоящий человеколюбец, а Наполеон конечно же человеконенавистник.

В Яффе генерал Бонапарт пошел в чумной госпиталь, он пожимал больным руки, помог поднять и перенести тело умершего солдата. Бонапарт пробыл в госпитале полтора часа и говорил со многими солдатами. Все уже, конечно, поняли, что циничный Бонапарт занимался дешевой саморекламой, играл на публику, изображая заботу о солдатах, которых на самом деле презирал. Но мы хоть понимаем, что Наполеон ради этого «пиара» смертельно рисковал, он поставил на кон свою жизнь, братаясь с больными чумой. Многие ли способны на такую саморекламу? А если сказать, что Бонапарт отдал последнюю дань уважения своим боевым товарищем, это прозвучит не очень правдоподобно? Мы вечно приписываем собственную низость другим людям, даже когда они совершают то, на что мы ни когда не осмелились бы.