Случайная судьба

— Слушаю.

— Это Мика. Гриффин у тебя?

— Да. — Глаза Поппи отыскали Гриффина. — Что случилось?

— Конец света. Электричества нет, деревья валятся одно за другим, по дороге не проехать… Мне позарез нужна помощь.

Дорогу покрыл тонкий слой льда, и она стала безумно скользкой. Поппи, нахмурившись, смотрела из окна, как Роуз и Лили, цепляясь друг за друга и отчаянно скользя, пробираются к машине. Мэйде пришлось бы туго, если бы Гриффин не предложил ее подвезти. За него Поппи не волновалась — Гриффин был гораздо осторожнее любого из местных.

Поппи провисела на телефоне не меньше часа, прежде чем телефонная связь прервалась окончательно и в трубке повисла гробовая тишина. Она схватилась за сотовый, но все телефоны в городе молчали. К счастью, большинство местных, звоня с работы или из машины, уже привыкли пользоваться сотовыми телефонами, а у Поппи были все их номера. Если кто-то был ей очень нужен, она его из-под земли достанет, усмехнулась она. Отговорок Поппи не слушала — стоны по поводу жуткой погоды, кучи скопившихся дел и все такое прочее отскакивало от нее как от стенки горох. И бесполезно было твердить, что добраться до Мики будет не так-то просто. В конце концов, у каждого, кому она звонила, в хозяйстве был и грузовик, и запас песка, и цепи на колеса.

— Лучше послушайте меня, — снова и снова повторяла она. — Деревья валит прямо на сахароварню. Трубопровод оборван, провода тоже. Починить их можно будет, только если распилить и убрать деревья. Нужны люди — много людей! И непременно с бензопилами. Так на вас можно рассчитывать? — Если в ответ раздавалось невнятное бормотание, грозившее перейти в отказ, Поппи переходила к решительным действиям. — Слушайте, для Мики это вопрос жизни и смерти. Не будет труб, не будет и сока, верно? В конце концов, в такое время все сахаровары должны помогать друг другу. Помнится, пару лет назад, на Рождество, Мика чинил вам крышу, когда она вдруг потекла, — елейным тоном напоминала она. Это могла быть крыша, или разбитое окно, или затонувшая в озере лодка — не важно. Не было в Лейк-Генри человека, которому бы Мика не помог в свое время, и Поппи было об этом известно. — Кажется, тогда он не прислал вам счет, верно? Значит, у вас есть возможность вернуть ему долг.

Кэсси была уже без сил. И виноваты в этом были отсутствие электричества, непрерывно звонивший телефон и ее сынишка Итан, средний из троих, так не вовремя подхвативший круп и принимавшийся отчаянно вопить, едва только мать спускала его с рук. Кэсси усадила его на колени, пристроив мокрую от пота головенку у себя на плече, пока сама она, сидя за письменным столом, при свете чадившей масляной лампы делала пометки в блокноте. Ее терзало нетерпение. Не дожидаясь начала рабочей недели, она еще в воскресенье уселась на телефон.

До истечения срока ордера на содержание Хизер в Нью-Гемпшире оставалось всего двенадцать дней. Учитывая, с каким скрипом работает судебная машина, времени у них было в обрез. Первый звонок Кэсси сделала в Чикаго Джонатану Фитцджеральду. После того что им вчера рассказала Хизер, теперь главным было найти ее ребенка. Семейство Диченца с пеной у рта утверждало, что Роб не был отцом малышки. Если им удастся доказать обратное, это станет их козырной картой.

К сожалению, у Кэсси был только домашний номер телефона Фитцджеральда, и ей ответил запыхавшийся женский голос.

— Слушаю.

— Будьте добры Джонатана Фитцджеральда.

— А кто его спрашивает?

— Его коллега Кэсси Бирнс. Я звоню из Нью-Гемпшира. Мы с ним вместе работаем над одним делом. — Естественно это было обман, но совсем невинный, успокаивала себя Кэсси. — Простите, что звоню в воскресенье…

— Он в больнице. В пятницу у него случился сердечный приступ. Я даже решила, что это оттуда звонят. Честно говоря, мы не уверены, что он выкарабкается.

Кэсси на мгновение онемела. Она так готовилась к этому разговору, тщательно выбирая слова и доводы, которые считала наиболее убедительными — и вдруг такой удар.

— О господи, — пролепетала она, немного придя в себя. — Простите, я не знала. Мне очень жаль.

— Он сейчас в реанимации. Мы просим пока не приходить в больницу — все равно к нему никого не пускают. Кроме нас, конечно.

К счастью, Кэсси соображала быстро.

— Понимаю. Безусловно, вы правы. Сейчас главное, чтобы он поправился.

— Конечно. Нам сказали, что все должно решиться в ближайшие дни.

— Скажите, пока он больнице, делами, наверное, занимается кто-то из его партнеров?

— Разве вы не в курсе, что его фирма больше не существует?

Сердце Кэсси упало.

— Нет.

— В общем-то, Джонатан и один из его бывших партнеров продолжали разгребать дела, но остальные разлетелись кто куда еще несколько месяцев назад. Думаю, это его и подкосило. Так что позвоните его партнеру. Он еще молодой, но весьма толковый, — одобрительно сказала женщина.

Кэсси записала фамилию, поблагодарила и, попросив женщину передать Джонатану сердечный привет и пожелание скорейшего выздоровления, распрощалась. Затем набрала продиктованный ей номер телефона. Может, Алекс Файрмен действительно был толковым адвокатом, но он явно не любил, когда его лишали воскресного отдыха.

Кэсси, извинившись, постаралась объяснить, из-за чего такая срочность.

— Джонатан пообещал, что непременно поможет, если возникнет необходимость, — добавила она.

— Не знаю, что он вам там обещал, — недовольно проворчал ее собеседник, — но у меня и своих дел по горло. Ладно, перезвоните мне во вторник или, еще лучше, в среду. Может, мне удастся отыскать кого-нибудь, кто сможет вам помочь.

— Насколько я понимаю, у вас остались его записи?

— Это не ко мне, леди. Спрашивайте разрешение у Джонатана. Я и близко к ним не подойду, пока он сам мне не прикажет.

— Послушайте, но он очень беспокоился насчет этого дела!

— Может быть. Однако я не стану лишний раз тревожить его. Мне очень жаль.

Разговор продолжался меньше минуты. Положив трубку, Кэсси тут же снова подняла ее и позвонила в Сакраменто помощнику генерального прокурора. Не застав его, Кэсси решила, что при том повороте, который приняло дело, она имеет полное право обратиться прямо к самому генеральному прокурору. Один из ее одноклассников дружил с генеральным прокурором Вашингтона, который, в свою очередь, являлся близким приятелем другого генерального прокурора, из Калифорнии. Одноклассник Кэсси знал о нем все за исключением номера домашнего телефона, который удалось достать через сестру одной приятельницы, заседавшей в бесконечных благотворительных комитетах на пару с супругой генерального прокурора.

От нее Кэсси с немалым удивлением узнала, что генеральный прокурор штата Калифорния сам был приемышем. Будучи усыновлен сразу после рождения, он, когда ему стукнуло двадцать, вознамерился отыскать своих настоящих родителей. Настроение у нее поднялось. Можно было рассчитывать на то, что человек с таким жизненным опытом с пониманием отнесется к Хизер.

Увы, прокурор был не только склонен придерживаться буквы закона — Кэсси сильно подозревала, что не меньший трепет вызывает у него и имя всесильного Диченцы.

— Миссис Бирнс, — начал он, когда Кэсси объяснила ему суть дела, — не понимаю, чего вы хотите от меня. Вы готовы признать, что Хизер Мэлоун и Лиза Мэтлок — одно и то же лицо?

— Нет, пока мы не отыщем этого ребенка.

— Так найдите его.

— Проще сказать, чем сделать. Я же вам рассказала о ситуации в Чикаго.

В трубке послышался вздох.

— Существует установленный порядок, миссис Бирнс. Звоня мне домой, вы нарушаете его. Вы уже обсуждали этот вопрос с мистером Гринеллом?

Бад Гринелл был помощником генерального прокурора, в ведении которого как раз и находилось дело Хизер.

— Мистер Гринелл выразил полную готовность к сотрудничеству, — ответила Кэсси. — Он выслушал меня и пообещал связаться со мной как можно скорее. Я знаю, что он постоянно держит вас в курсе. При вашей репутации прекрасного юриста и генерального прокурора иначе и быть не может. Но о ребенке я пока ему не говорила. Скажите, а вы знали о его существовании?