Случайная судьба

— А как вы это определяете?

Старик нахмурился, потом губы его раздвинулись в усмешке.

— А-а-а… какая разница! Хочешь глянуть, как я забрасываю удочку?

Во время ледового праздника Поппи изображала Арктического Кота. Маскарадный костюм привезла подруга, у которой был магазин. Она же помогла Поппи переодеться, напялила маску и раздала точно такие же тем, кто составлял ее «стаю». В этой роли Поппи чувствовала себя прекрасно. В распоряжении Арктического Кота был вездеход, на четырех огромных колесах, которые не давали ему увязнуть в снегу. Скорость у вездехода была небольшая, но Поппи это вполне устраивало. Главное, что он не опрокинется.

В багажнике лежало дюжины две коробок с пиццей, которые Мисси и Стар тщательно перевязали веревками. Из-под ярко раскрашенных масок лиц их почти не было видно.

Поппи оглянулась назад:

— Эй, девочки, все в порядке? — Обе маски согласно закивали. — Ехать готовы? Тогда вперед!

Поппи подняла вверх оба больших пальца и подождала, пока они ответят ей тем же. На этот раз они даже улыбнулись.

В душе у нее все перевернулось — именно эти улыбки ждала она с самого утра, когда Мика завез к ней дочек. Тогда улыбок не было и в помине — хмурые, невыспавшиеся, девочки выглядели так, словно их вытащили на улицу прямо из постели: из-под курток виднелись ночные рубашечки, шапки были нахлобучены кое-как, и по кислым лицам обеих было ясно, что обрадовать их может только одно — возвращение Хизер.

— Работы по горло, — буркнул Мика, когда Поппи открыла дверь. Она не сказала ни слова, потому что знала, сколько бывает дел, когда приближается сезон.

Проводив Мику, она позволила девочкам забраться к ней в постель и тут же почувствовала, что просто тает от счастья. В собственном доме, да еще рядом со Стар и Мисси… Она ощущала себя полезной. Способной на что-то. Отогнав терзавшие ее мысли о Хизер, она наслаждалась теплом прижавшихся к ней двух сторон детских тел.

Теперь, особенно пристально вглядываясь в дорогу в тех местах, где она змейкой вилась вдоль берега, Поппи везла коробки с пиццей в пиццерию, которую на днях открыл Чарли. Дождавшись, пока двое старших мальчиков Чарли разгрузят багажник, она отправилась за следующей партией. После пиццы настал черед напитков, затем — хот-догов, гамбургеров, булочек и приправ.

Покончив со всем этим, они отправились домой, а им навстречу стремительно неслись снегоходы, мотосани и лыжники. Чуть дальше виднелись трассы для мотогонок и места для зрителей, а за ними — открытое место, где буеристы, расправив паруса, старались поймать ветер.

Восхищенно присвистнув при виде этого феерического зрелища, Поппи предложила проехаться по берегу еще раз. К тому времени, как они вернулись на дорогу, ведущую в город, девочки проголодались до такой степени, что согласились съесть по хот-догу и ломтику пиццы. Народ все прибывал. Толпы одетых в разноцветные куртки горожан клубились на поверхности озера, белые облачка пара окутывали их разрумянившиеся от мороза лица. У палаток, где торговали не только едой, но и футболками, меховыми шапками и деревянными поделками, было не протолкнуться. Особенно многолюдно было там, где соревновались рыболовы. Зрители делали ставки, громко аплодируя всякий раз, как выхваченная из-подо льда рыбина укладывалась на весы, а потом выставлялась на всеобщее обозрение.

Поппи догадывалась, что толпа состоит не только из местных. Наверняка тут полным-полно газетчиков, решила она, выискивая их взглядом, но единственный, кого она узнала, был Гриффин, под ярким солнцем его волосы вспыхивали рыжевато-красным огнем, и голова сияла в толпе, словно красный огонь маяка.

Заметив ее, он помахал ей рукой. Она помахала ему в ответ и вернулась к разговору с кем-то из знакомых, которых вокруг было множество. Этот день для города всегда был настоящим событием. Люди, просидев в четырех стенах почти всю зиму, были счастливы хоть ненадолго вырваться из дома, повидаться с друзьями, всласть поболтать и посплетничать: кто у кого родился, кто на ком женился, а кто успел развестись. Естественно, говорили и о погоде — будет ли еще снегопад, ждать ли холодов и справится ли Мика один, когда начнется сезон. После этого разговор, само собой, переходил на Хизер. А поскольку Поппи была ее лучшей подругой, ее просто засыпали вопросами.

Вначале вопросы были в основном те, которые она постоянно задавала себе: «Почему именно Хизер?», «Почему так внезапно?», «Почему у нас, в Лейк-Генри?» и «Почему именно сейчас?»

Но потом последовали другие: «Видела ли ты снимок, который показывали по телевизору и на котором ну просто вылитая Хизер?»

«Откуда он?», «Почему мы этого не знаем?», «Где-то же у нее остались родственники… Ты ведь ее подруга, Поппи, неужели она тебе не говорила?» «А Мика? Он-то наверняка должен знать. Ведь они жили вместе все последние годы».

Жгучий интерес, казалось, овладел всеми без исключения. «Оказывается, мы ничего о ней не знаем. Она прожила рядом с нами четырнадцать лет, и ни словом о себе не обмолвилась. Может, ей есть что скрывать?»

Гриффин, смешавшись с толпой, старался казаться таким же оживленным, как все. Он успел даже поучаствовать почти во всех конкурсах и состязаниях. Происходящее ему действительно понравилось. Гриффин не раз бывал на подобных празднествах, но это выгодно отличалось от всех других. Может, ему недоставало изысканности, зато искреннее веселье било тут через край. Люди действительно радовались, встретив друг друга.

Любопытство являлось его натурой, задавать вопросы для него было так же естественно, как дышать, но сейчас Гриффин старался действовать с предельной осторожностью. Вопросы, которые он задавал, были абсолютно невинными. Он расспрашивал о наживке, на которую клюет в это время треска, интересовался, кто придумывал надписи на майках, которыми торговали повсюду. Он волновался, не треснет ли лед на озере под тяжестью такого скопища народа.

У него чесался язык спросить о Хизер, но для окружающих он был чужак, представитель средств массовой информации — и он так и не осмелился это сделать. Только вытягивал шею и прислушивался, когда разговор о ней заходил среди кого-то из местных.

Кое-что удалось вытянуть из старших сыновей Чарли, торговавших пиццей в одной из палаток. Подростки обычно менее подозрительны, чем взрослые, подумал Гриффин и не ошибся. Ребята охотно подтвердили, что Хизер работала у отца в кафе до тех пор, пока не перебралась к Мике, что часто оставалась приглядывать за ними, когда они были малышами, и что родители оставляли ее вместо управляющего, когда уезжали в отпуск. Но когда Гриффин поинтересовался, рассказывала ли она хоть что-нибудь о себе, мальчишки, переглянувшись, пожали плечами. То же самое повторилось, когда он ехидно предположил, что они просто не желают выдавать доверенные им секреты. После этого на все его расспросы оба парня только молча улыбались.

Наконец, он сдался и теперь просто стоял и глазел по сторонам. Мимо проходили люди. Мелькали знакомые лица. Кое-кто, завидев его, сначала улыбался, но потом, спохватившись, отворачивался.

Поппи, казалось, была одновременно везде — на своем вездеходе она кружила по льду, а две маленькие девочки сидели на заднем сиденье. Она чувствовала себя как рыба в воде, была в своей стихии.

А вот он, похоже, стал персоной нон грата.

Окончательно почувствовав себя одиноким, Гриффин пробрался к своему грузовичку, собираясь вернуться домой. В конце концов, у него полно дел. К счастью, здесь, в городе, его мобильник заработал, и он успел уже раза три побеседовать с Хэйденом.

Ему действительно было чем заняться, но почему-то его грузовик свернул не в сторону Литтл-Беар. Гриффин не сразу сообразил, что едет к Мике.

«Неужели ей есть что скрывать?» Поппи не могла вспомнить, кто именно это сказал, но слова эти, словно назойливая муха, продолжали звенеть в ее ушах. Стремясь избавиться от этого кошмара, она предложила девочкам еще проехаться. Солнце уже стояло довольно низко, однако не казалось таким холодным, как это бывало зимой.