Сутки на двоих

А после ритуала я еще подумал, какая ирония, истинный брак с той, в которую так долго влюблен, и которая не любит тебя. Но в те сутки ты открылась для меня совершенно с другой стороны: ты оказалась совсем не заносчивой, не гордой, в тебе не было снисходительности к моим родным, только искреннее сочувствие нашему горю, ты была так открыта. Три с лишним года впустую, а тут, кажется, появился шанс. И я не сдержался в ту ночь. Знал, что не должен так с тобой поступать. В библиотеке, когда мы просматривали литературу, я нашел полные правила ритуала, и понял, что если брак действительно есть, то он самый обычный, не несущий никакой опасности! Но не решился тебе сказать, боялся, что ты сразу развернешься и уйдешь. И в заброшенном храме я понимал, что совершаю ошибку, что обманываю тебя, но просто не смог отпустить. Наверное, те часы были самые счастливые в моей жизни. А в деканате, увидев твое шокированное лицо, услышав слова твоего отца, грубые, но, по сути, правдивые, осознал, что натворил. Я мошенник, утаивший от тебя правду, да еще взял перстень, хотя понимал, что мы с тобой не умрем, и ты напрасно жертвуешь такой ценной вещью. Просто не видел другого выхода, получается, воспользовался тобой. Как я тогда себя ненавидел! И я хотел сказать тебе, стоя за воротами, что буду презирать себя за то, что привязал к себе обманом. Да не простую девчонку, которой мог бы хоть что-то предложить. А ту, которую ждала всяко лучшая жизнь, чем я мог дать. И я ушел. Сколько раз хотел сорваться к тебе и все это рассказать! Но каждый раз боялся увидеть только ненависть и презрение в твоих глазах. Скажи мне, я не очень опоздал? Есть ли у меня еще шанс стать частью вашей с Игнэссой жизни и семьи?

Рене замолчал, ожидая ответа, Игнэсса уснула, убаюканная тихим и грустным рассказам папы, настоящей исповедью. Каково ему было жить сначала три года с неразделенным чувством без надежды на взаимность, а потом еще год, считая себя обманщиком и вором? Понятно теперь, почему для него было так важно вернуть перстень. Только сейчас Григория осознала, что слезы уже давно текут по ее щекам, капая на блузку. Даже в самых смелых мечтах она не могла представить, что Рене Вайтран любит ее, и уже давно. Судорожный всхлип вырвался сам собой, за ним следующий. И вот Григория давилась рыданиями, чтобы не разбудить дочь. Муж, а теперь именно муж, подошел к ней, но, поскольку его руки были заняты, Гри обняла его сама.

- Ну что, я так понимаю, мы не собираемся разводиться? – уточнил Рене, когда Григория успокоилась.

- Не собираемся, – подтвердила девушка.

- В таком случае, вам придется переехать ко мне в Канбер, не могу же я позволить своим девочкам жить отдельно.

- Я согласна. Куда угодно, если с тобой! – Гри взглянула мужу в глаза.

- Помочь паковать вещи? – с улыбкой поинтересовался Рене.

- Нет, у меня на сегодня срочный заказ, не могу подвести клиентку. Но твоя помощь придется очень кстати, если согласишься посидеть с Нэсс. Если она проснется из-за мокрых пеленок – зови меня, я все сделаю.

- Неужели ты думаешь, что при таком количестве младшеньких я не смогу ее перепеленать? – усмехнулся мужчина и отнес малышку в спальню, где еще долго наблюдал за спящей дочерью.

- Я так и не спросил, чем ты все-таки занимаешься? – поинтересовался Рене, вернувшись на кухню и застав жену с кучей разных склянок.

- Я делаю косметику с разными магическими свойствами, еще до Академии таким баловалась, например, тени для глаз, которые в темноте начинают мерцать и переливаться. Духи, при определенных условиях от них вместе с ароматом остается шлейф иллюзорных цветов или бабочек. Я сами средства-основы делать не умею, беру готовые, добавляю только магическую начинку, – пояснила Гри. – Но сейчас заказ серьезный. Моя клиентка была боевым магом. У нее сильное ранение – шрамы на обеих руках от пальцев до локтей, полученные из-за магической травмы, не свести, не замазать. Вот мы хотим попробовать хотя бы визуально наложить кремом иллюзию цветной татуировки, чтобы пристойно выглядело, и можно было одежду с открытыми руками надеть.

- Татуировка на женщине будет выглядеть вызывающе, - задумался Рене. – Не лучше ли сделать эффект здоровой кожи?

- Уже пробовали, но шрамы все равно просвечивают. Она бы и настоящую татуировку сделала, но кожа сильно повреждена, бугристая, не набить нормально рисунок.

- А маскировочный артефакт?

- Она телохранитель одного из высших чинов Союза Королевств, там, где он бывает, часто просят снять все артефакты вообще, в Императорский Дворец, например, точно не войдешь, да и в здание Совета. Вот и ходит она все время в перчатках и с длинным рукавом.

- Крем-то стойкий подобрала? – полюбопытствовал Рене.

- Да уж не глупее некоторых! Взяла нестираемый, только специальным мылом можно смыть.

- Тогда больше не отвлекаю.

Спешка в работе с магическими компонентами неприемлема, так что Григория обстоятельно накладывала на крем все эффекты и успела как раз к приходу заказчицы. Женщина оказалась колоритная, даже Рене оценил. Ростом с него, если не выше, крепкая и мускулистая. Черты лица резкие, очень коротко стриженные высветленные волосы. Но при этом было в ней что-то завораживающее. То, как она двигалась, говорила. И даже ее несколько грубые манеры не производили отталкивающий эффект. А вот полностью закрытые в теплую погоду руки, конечно, привлекали внимание и сразу наводили мысль о болезни или увечье. Когда крем нанесли и на покалеченных руках появилась плотная картинка из рун и символов, Рене понял, что Григория оказалась права, ведь именно ей пришла в голову мысль с татуировкой. Такую женщину она не портила, наоборот, добавляла шарма в ее и без того необычный образ воительницы.

Распрощавшись с довольной клиенткой, Григория радостно стала дожидаться обеда, который готовил Рене. Нэсс гулила в большой корзине, специально отделанной и расшитой для нее. На длинной высокой ручке корзины болтались серебряные колокольчики, которые девочка трогала ручками и тщетно пыталась затащить в рот.