Страница 8 из 74
§2. Несостоявшийся «региональный детант» середины 50-х гг.
Одним из серьезных аспектов региональной военно-политической ситуации, влиявших на оборонную политику Балканских государств, включая членов Варшавского пакта, было размещение ядерного оружия на полуострове. К осени 1957 г. эта проблема приобрела особое значение для стран, территория которых могла стать потенциальным местом базирования соответствующих типов подобных боеприпасов. По каналам болгарского МИДа в начале октября 1957 г. до партийно-государственного руководства Болгарии была доведена информация, пересказывавшая публикацию журналиста И. Димитракопулоса, специализировавшегося на международной и военной тематике[80], в греческой газете «Катимерини». В ней, во-первых, сообщалось о решении греческого правительства разместить в Греции американское ядерное оружие и, во-вторых, об имевшихся в распоряжении натовских служб сведениях относительно намерений СССР сделать аналогичный шаг по отношению к Болгарии[81]. Ссылка в шифротелеграмме болгарского посольства на материал Димитракопулоса была примечательной по многим причинам. Во-первых, София информировалась о принципе паритета, избранного НАТО, в соответствии с которым размещение ядерного оружия в Греции объяснялось аналогичным планом СССР в Болгарии. Во-вторых, внимание болгарского руководства обращалось на сам факт оценки Североатлантическим альянсом роли Болгарии в Варшавском договоре. Это могло повлиять на решение Софии быть более осторожной в проведении своей союзнической политики в Восточном пакте с учётом стремления Болгарии усилить свои позиции в отношениях с соседними странами, включая Грецию и Турцию.
Тем временем параллельно с планами расширения советского присутствия в балкано-средиземноморском регионе, Москва предпринимала попытки ослабить Североатлантический союз на центрально-европейском направлении с помощью своих восточноевропейских сателлитов. 2 октября 1957 г. на заседании Генеральной Ассамблеи ООН польский министр иностранных дел А. Рапацкий озвучил инициативу Варшавы о создании безъядерной зоны в Центральной Европе с включением в неё территорий Польши, Чехословакии, ГДР и ФРГ. Этот проект, вошедший в историю как «План Рапацкого», достаточно серьезно обсуждался в дипломатических кругах на Западе[82]. В то же время реакция на него руководства США была отрицательной, и он как откровенно советская идея, реализуемая одним из сателлитов Москвы в её интересах, был отвергнут. Вскоре американские аналитики начали подозревать, что, во-первых, Варшава имеет определенную самостоятельность внутри Восточного блока, и, во-вторых, обращение к этому предложению могло способствовать внесению раскола в ряды Варшавского Договора, так как обеспечило бы восточноевропейским союзникам СССР юридическое основание для вывода советских войск из стран региона. В конечном счёте, Вашингтон 12 января 1958 г. отверг предложение о зоне, свободной от ядерного оружия, как не решающее в принципе проблему понижения уровня опасности. 14 февраля 1958 г. правительство Польши направило специальные послания в адрес ряда стран НАТО, а также руководству СССР и союзников по Варшавскому блоку с новой версией плана. В свою очередь, и Москва продолжала настаивать на принятии этого предложения, и 19 февраля было сделано заявление советского руководства в его поддержку. Несмотря на многочисленные уточнения и редактирование «плана Рапацкого», предпринятые советской стороной совместно с её союзниками из числа государств Восточного блока, он был, в конечном счете, отвергнут Западом как не отвечающий оборонным интересам членам Североатлантического союза. Инициатива А. Рапацкого, несмотря на полную согласованность плана Варшавы с курсом Кремля, преследовала цель вывести Польшу из круга государств Центральной Европы, которые могли более всего пострадать в случае военного конфликта между СССР (Варшавским пактом) и НАТО[83].
Определение боеспособности стран-участниц Варшавского пакта (помимо СССР) в феврале 1959 г. проводилось американской разведкой с учётом возможного военного конфликта на европейском ТВД, где, по мнению авторов доклада «Специальные разведывательные оценки», в период 1959-60 гг. в случае возникновения конфликта Москва будет использовать прежде всего, как наиболее подготовленные, болгарские сухопутные части в количестве 9 дивизий в наступательных операциях в юго-восточной Европе и против Австрии, и 6 чехословацких дивизий при наступлении против Австрии и Западной Германии[84].
Очередное охлаждение советско-югославских отношений рассматривалось руководством коммунистического режима Албании как благоприятный момент, когда существовал шанс представить Югославию как союзника США и НАТО, что было выгодно Тиране с точки зрения её собственных интересов[85]. В определенной степени расчёт албанского руководства оправдался, когда после обвинения СКЮ в ревизионизме восточноевропейскими союзниками СССР руководство ФНРЮ выступило летом-осенью 1958 г. с рядом жёстких демаршей в отношении своих критиков. Очевидной становилась и позиция Кремля в складывавшейся ситуации – он также переходил вновь к враждебной в отношении официального Белграда риторике. Во многом как ответ на оказываемое давление, на VII съезде СКЮ, проходившем 22-26 апреля 1958 г. в Любляне, югославское партийно-государственное руководство сделало ряд заявлений о верности Югославии Балканскому пакту. Одновременно югославская сторона подчеркивала, что в отсутствие прямой угрозы как этот альянс, так и военная помощь со стороны Запада не используются официальным Белградом. Для руководства соседней Албании наступил момент, когда оно могло возобновить с прежней силой антиюгославскую кампанию.
К лету 1958 г. она приобрела жёсткую и персонифицированную форму. Свидетельством этого стала публикация в весьма символичный для СССР день – 22 июня – в партийном органе «Зери и популлит» статьи «С современным ревизионизмом необходимо сражаться безжалостно до полного его теоретического и политического уничтожения». В ней лично И. Броз Тито и руководимый им СКЮ обвинялись в попытках подрыва АПТ, оккупации Албании и превращения её в провинцию Югославии. Одновременно в статье заявлялось о том, что «югославские ревизионисты хотят сейчас учить народно-демократические страны тому, как строить свои отношения с СССР»[86]. Албано-югославский конфликт достаточно болезненно воспринимался советской стороной, а советское посольство ещё весной 1957 г. обращалось с предложением в ЦК КПСС, чтобы «в беседах на высоком уровне предостеречь албанских руководителей от дальнейшего усиления полемики с югославами и посоветовать им соблюдать известную выдержку в данном вопросе»[87]. Параллельно с очередным обострением албано-югославских отношений продолжали сохраняться противоречия между Тираной и Афинами.
Для советской стороны значимость Средиземноморья во второй половине 50-х гг. неуклонно повышалась. Выступив в поддержку «Плана Рапацкого», Москва продолжил наращивать своё военно-морское присутствие в регионе. Осенью 1957 г. новый командующий ЧФ адмирал
B. А. Касатонов обратился с письменным предложением к начальнику Главного штаба ВМФ адмиралу В. А. Фокину с конкретным планом. В соответствии с ним предполагалось базирование 10-12 советских подводных лодок (с последующей передачей части из них албанской стороне) в бухте Паша-Лиман Влёрского залива. Помимо этого предусматривалось обеспечить вооруженные силы Албании четырьмя дивизионами противокорабельных ракет «Стрела»; разместить в целях обеспечения прикрытия базы дивизион противолодочных кораблей, противолодочные вертолеты и средства ПВО. Более того, предлагалось дислоцировать в Албании полк бомбардировщиков «Ту-16». С конца лета 1958 г., когда в Паши-Лиман прибыла группа кораблей и подводных лодок Балтийского и Черноморского флотов, началось создание 40-й отдельной базы подводных лодок, оперативное командование которыми осуществлялось командующим Черноморским флотом[88]. Военно-морская база во Влёре рассматривалась советским руководством как создающая реальную угрозу Средиземноморскому флоту США и силам НАТО в регионе, а также как гарантия свободы прохода советских ВМФ через Босфор в критический момент потенциального конфликта с Западом. К Средиземноморью было привлечено внимание и ведущей силы НАТО – США, рассматривавших сложившееся к 1958 г. на Ближнем Востоке положение как результат активного советского проникновения. В этой связи обращалось внимание на усиление оборонных мероприятий Москвы в регионе Кавказа и проведение там манёвров в непосредственной близости от границ Турции[89]. В этой связи уже в начале 1958 г. аналитики высказывали предположения о возможном размещении в Албании советских ракет[90].
80
В своих публикациях И. Димитр ако пул о с придерживался резко антиамериканских взглядов, что демонстрировалось им неоднократно на страницах «Катимерини». Показательным в этом отношении было интервью с американским послом в Греции осенью 1957 г., опубликование которого имело последствия для общественных настроений в стране: Stephanides G., Stefanidis I. Stirring the Greek Nation: Political Culture, Irredentism and Anti-Americanism in Post-War Greece, 1945-1967. London, 2007. P. 209-210.
81
Посолство на НРБългария в Гърция за Министерството на външните работи. 8.10.1957. Входяща шифротелеграма № 2762// НАТО на Балканите.
82
Подробнее об этом в: Ozinga J. The Rapacki Plan: the 1957 Proposal to Denuclearize Central Europe, and an Analysis of Its Rejection. New York, 1989; Maruzsa Z. Denuclearization in Central Europe? The Rapacki Plan during the Cold War//Öt Kontınens, Eötvös Loránd Tudomanyegyetem. Budapest, 2008.
83
Повторное выдвижение «плана Рапацкого» достаточно активно обсуждалось на заседании Палаты общин британского парламента представителем лейбористской партии У. Орби, а также А. Биваном, с одной стороны, и, с другой, У. Д. Ормсби-Гором – Государственным министром по иностранным делам в правительстве консерваторов Г. Макмиллана. Орби настаивал на необходимости консультаций с польской стороной, а Ормсби-Гор – на необходимости согласовывать действия Лондона с его союзниками. Такой подход вызвал возражения Бивана, напомнившего об одностороннем отказе США от первого варианта «плана Рапацкого» без консультаций с союзниками, в частности, Великобританией. Фактически польская инициатива способствовала усилению противостояния лейбористов и консерваторов, воздействуя, таким образом, на политические силы в странах Западного блока. Подробнее дебаты см.: Hansard. House of Commons. Debates. 26 November 1958. Vol. 596. P. 354–356. Биван был одним, если не единственным, из британских политиков такого уровня, который находился в достаточно доверительных отношениях с Н. С. Хрущевым. В 1957 г., являясь ведущим деятелем Лейбористской партии и левого движения, он неожиданно выступил против отказа Британии от ядерного оружия. Его необъяснимый на первый взгляд демарш расценивался коллегами по партии как предательство. Однако лишь спустя много лет стало известно от его парламентского секретаря Д. Брюса, что такой шаг был обусловлен консультациями с Москвой, где он провёл встречу с Хрущевым. Советский руководитель сообщил ему о желательности выдвижения подобной инициативы со стороны Британии с целью усиления её позиций во взаимоотношениях с США по вопросам международной политики. См.: Routlege Р. Nye Bevan’s sensational secret// New Statesman, 30.5.2005.
84
Special Intelligence Estimate. SIE 1*59. 1.2.1959. GB 19-1002. Number 1-59. Soviet/ Satellite Military Courses of Action in Europe Through 1960. Headquarters United States Army, Europe. Office of A/C of S, G-2. P. 5. – http://se2.isn.ch/serviceengine/FileContent7serviceID =12&fileid=50F72889-0500-91C0-F051-A290DlDECBE4&lng=en.
85
Об эволюции внешней политики Тираны в начальный период холодной войны см.: Diplomacia shqiptare në fillimet e «Luftës së ftohtë»: 1945–1961: nga Konferenca e Jaltës tek «bashkegzistenca paqësore». Tiranë, 2003.
86
В отделе анализа Радиостанции «Свободная Европа» на эту публикацию обратили особое внимание, так как она служила показателем нового обострения албано-югославских отношений, а также косвенно затрагивала складывающуюся ситуацию в Восточном блоке. Stankovic. Zeri I Popullit Accuses Tito of Imperialistic Attitude toward Albania. 23. 6.1958. News & Information Service. Research & Evaluation. General Desk. – No. 304. New Background. P. 3. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/l-3-44.pdf.
87
Док. № 25. Записка заместителя заведующего отделом ЦК КПСС И. T. Виноградова в ЦК КПСС по поводу обострения государственных отношений между Албанией и Югославией. 9 марта 1957 г.// КПСС и формирование советской политики на Балканах.
C. 125.
88
Советский флот в войнах и конфликтах «холодной войны». – Персональная страница Александра Розина, http://alerozin.narod.ru/mediter.htm. См. также: Негашев В. О становлении албанского подводного флота и о начале освоения советскими подводниками глубин Средиземного моря//Подводник России. 2003, № 3.
89
Periodic Intelligence Report 3-58 (U). Headquarters United States Army, Europe. Office Of The Assistant Chief Of Staff, G2. 1.10.1958. P. 5. – http://www.php.isn.ethz.ch/collections/ colltopic.cfm?lng=en&id=18464&navinfo= 14968
90
The Soviet Presence in Albania Economic aid – and Rocket Bases Too? 27.1.1958. Reference News and Information-Evaluation and Research Section. Background Report. General Desk. N 50. – http://www.osaarchivum.Org/files/holdings/300/8/3/pdf/55-2-246.pdf