Страница 7 из 74
Оборонная политика Болгарии во многом определялась распределением «зон ответственности» в рамках Варшавского пакта, что обуславливало, помимо собственно региональных интересов Софии, её ориентированность на обеспечение оборонной стратегии Восточного блока по трём основным направлениям: югославскому, греческому и турецкому. София активизировала разведывательную деятельность[67], сконцентрировав усилия на сборе и передаче Москве информации о ракетном и ядерном присутствии в соседних с Болгарией Греции и Турции, имевших американские военные базы и входивших в круг государств, где планировалось размещение подобного оружия. На протяжении 1957 г. эта тема доминировала в обмене разведывательной военной и политической информацией между Софией и Москвой. Размещение американских ракет «Nike», оценивавшихся болгарской стороной как «опасное наступательное оружие, нежели служащее для обороны», на военно-морской базе Гюльчук в Турции для обеспечения противовоздушной обороны этого объекта было использовано Софией как аргумент в пользу необходимости безвозмездного получения от Москвы патрульных и торпедных катеров, а также подводных лодок[68]. В свою очередь, оценка международной ситуации, дававшаяся Управлением разведки Генерального штаба Министерства обороны Народной Республики Румынии в декабре 1957 г., заключалась в традиционной для стран Восточного блока манере. Так, в частности, делался априори вывод о том, что «в данный момент капиталистическими государствами, наиболее агрессивными и считающимися наиболее важными с точки зрения войны в Европе, являются США, Западная Германия, Англия, Италия, Франция, Турция, Греция и, наконец, Испания. Государством, обладающим наиболее серьезной военной силой, а также в экономическом и политическом отношении, являются США»[69].
Сформулированная президентом США Д. Эйзенхауэром в его «Специальном послании Конгрессу о ситуации на Ближнем Востоке» от 5 января 1957 г. концепция внешнеполитических действий Вашингтона, известная как «Доктрина Эйзенхауэра», заключалась в предоставлении американской помощи, включая и военную, государствам, подвергшимся агрессии или её угрозе со стороны другой страны, прежде всего коммунистической. Эта президентская инициатива была окончательно одобрена конгрессменами в марте 1957 г. Несмотря на то, что она являлась реакцией руководства США на Суэцкий кризис 1956 г. и усиление советского присутствия в арабском мире, доктрина имела более широкое, чем «ближневосточное», измерение. Она непосредственно касалась формирования новой военно-политической ситуации на Балканах. Серьезные расхождения в Балканском пакте по вопросу о его консолидированной поддержке Западного блока привели к тому, что Белград проводил внешнеполитическую линию, противоположную Анкаре, которая поддержала Великобританию и Францию, а также Афинам, фактически занявшим позицию нейтралитета, и выступил на стороне Каира[70]. Югославия солидаризировалась с Варшавским договором, балканскими членами которого были Албания, Болгария и Румыния[71], поддержавшими Египет. В то же время Белград серьезно зависел в этот период от военных поставок США, и американская сторона фактически стояла перед дилеммой: либо продолжить сотрудничество с Тито, либо отказаться от него[72].
Таким образом, Суэцкий кризис серьезно затронул те коммунистические государства полуострова, которые, являясь членами Восточного пакта, участвовали в его военно-политических проектах за пределами региона. К числу таких стран относилась Болгария, занимавшаяся реализацией планов коммунистического блока, направленных на военно-техническое обеспечение алжирского сопротивления – Фронта национального освобождения, действовавшего против Франции. Военные поставки и подготовка кадров ФНО в Болгарии усиливали значимость Софии по противоположным причинам как для Восточного, так и для Западного блока[73]. С учётом этого руководство Болгарии в лице Т. Живкова рассматривало участие в подобных проектах как серьезный аргумент в пользу привлечения внимания США к своей роли в Варшавском пакте и коммунистическом блоке в целом. Попытки болгарской стороны восстановить разорванные с Вашингтоном в 1950 г. отношения, предпринимавшиеся ещё с начала 1956 г. конфиденциально по дипломатическим каналам в Париже, к 1957 г. приобрели уже публичность, что нашло своё подтверждение в специальном интервью Т. Живкова американской влиятельной газете «New York Times» в сентябре 1957 г.[74]
Идеологические разногласия, скрывавшие, в действительности, межгосударственные противоречия внутри коммунистического блока, имели серьезные последствия для формулирования странами-участницами ОВД оборонной политики как в глобальном, так и на региональном уровне. Влияние «китайского фактора» на оборонную политику Варшавского пакта и СССР, в частности, в балканском секторе мировой политики, в 1957 г. проявилось в стремлении Москвы избегать подчеркивания факта улучшения советско-югославских отношений в военной области. Это нашло своё отражение в исключительно скупом освещении в советской печати визита министра обороны СССР маршала Жукова в Югославию, откуда он направлялся в Албанию. В ответ на телеграмму главы советского военного ведомства в адрес Н. С. Хрущева о недостаточных по объему публикациях в советской прессе по сравнению с югославской, подробно сообщавшей о визите советской военной делегации в ФНРЮ[75], маршалу от имени ЦК КПСС была разъяснена позиция Кремля: «Мы учитывали, что в настоящее время за границей находятся две советских делегации: делегация Верховного Совета СССР в Китайской Народной Республике и военная делегация – в Югославии. При решении вопросов, связанных с порядком опубликования в советской печати материалов об этих двух делегациях, мы исходили из того, что нецелесообразно выдвигать на первый план материалы, связанные с пребыванием советской военной делегации в Югославии. Это могло бы быть превратно истолковано мировой общественностью, а с другой стороны, может быть неправильно воспринято в Китайской Народной Республике. Мы хотели бы, чтобы вы правильно поняли эти наши соображения»[76]. Точка зрения представителя военной части советского руководства по вопросу о значимости Югославии для Москвы отличалась функциональностью подходов к теме сотрудничества с Белградом в военно-технической области. В этой связи Жуков, отвечая на телеграмму «инстанции», писал: «Я отлично понимаю значение Китая и не думаю его теперешнюю роль сравнивать с Югославией. Но если мы хотим полностью привлечь на свою сторону югославский народ, Союз коммунистов, которые искренне стремятся к настоящей дружбе с нами, нам надо уделять больше внимания и уважения югославам, без ущерба для их самолюбия»[77]. Имея в виду важность восточноевропейского сектора для оборонной политики ОВД, советский военный министр обращал особое внимание на боеспособность югославских вооруженных сил и приходил к выводу об их серьезном потенциале и недооценке со стороны советского военного командования[78].
Со своей стороны, югославское партийно-государственное и военное руководство демонстрировало высокую заинтересованность в переориентации в области военно-технического сотрудничества с американского на советское направление. Этот во многом политически мотивированный шаг был призван усилить позиции Белграда на международной арене и на Балканском полуострове, так как позволил бы вести себя более независимо в отношении Вашингтона и его союзников, демонстрируя поддержку со стороны Варшавского пакта. Одновременно И. Броз Тито стремился достичь определенных положительных результатов в деле налаживания отношений со странами «третьего мира» и в формировавшемся Движении неприсоединения, где были сильны просоветские настроения. Именно поэтому заявления министра обороны ФНРЮ И. Гошняка, сделанные им в присутствии начальника Генерального штаба ЮНА Л. Вучковича в разговоре с Г. К. Жуковым, о готовности прекратить военно-техническое сотрудничество с США, переориентироваться на СССР и даже предоставить образцы военной техники, полученной от США[79], были достаточно серьезно восприняты советской стороной, стремившейся усилить советское присутствие на Балканах и Средиземном море. В случае реализации этого сценария СССР мог расширить своё влияние в регионе и укрепить оборонные возможности возглавлявшегося им блока. В то же время, имея в виду отсутствие «постоянства» в политике югославского руководства во взаимоотношениях с советской стороной, Москва имела основания усомниться в долговременности подобного сотрудничества.
67
Оперативные возможности болгарской политической разведки в Греции и Турции, как следовало из её отчёта за 1959 г., не соответствовали стоящим перед ней задачам: Справка. Относно: Изведена агентура зад граница от у[правлен]ие II-ро ДС, за времето от 1.1.1958 до 1.VI.1959 година. 17.6.1959. С 1, 4. – http://wilsoncenter.org/topics/va2/docs/84_590617bg.pdf Подробнее о деятельности болгарской военной разведки см. воспоминания её главы: Зикулов В. Военното разузнаване на България и студената война. София, 2005.
68
Baev J. Bulgarian Intelligence Estimates on NATO’s Maritime. О развитии болгарских ВМФ в: Тодоров И. Българските военни кораби (1879-2002 г.). София, 2002.
69
Discrierea Inamicului Probabil. Situa^ia Politico-Militara. № TA002469// НАТО на Балканите. Съставителство и редакция в колектив, отговорен редактор Иордан Баев. Мул-тимедийно СД-РОМ издание. София, 2001.
70
Об особенностях внешнеполитического курса Югославии в контексте Суэцкого кризиса и ситуации, складывавшейся в Балканском пакте, см.: Животик А. .Гугословенска сполша политика током Суецке кризе и стабилност Балканског пакта 1956-1957// Архив. Часопис Архива Србще и Црне Горе. 2007. № 1/2.
71
О позиции Румынии по Суэцкому кризису и о действиях румынской дипломатии см.: Ionescu М. Romania and the Suez Crisis: Areas of Diplomatic Interest and Political Positions// Proceedings of the Romania-Israeli seminar. IDF- Department of History. Tel Aviv. February 2007.
72
303. Telegram From the Embassy in Yugoslavia to the Department of State. Belgrade, May 17, 1957//Foreign Relations of the United States, 1955-1957. Central and Southeastern Europe. Washington, 1992. V. XXVI. P. 774, 775.
73
Подробнее об этом направлении военно-политической деятельности Болгарии см.: Баев Й Българската военна помощ за третия свят//Военен журнал, 1992. № 6; 1993. №1; Баев Й. Военно-политическите конфликта след Втората световна война и България. София, 1995; Baev J. Bulgarian Arms Delivery to Third World Countries, 1950-1989. – http://www. php.isn.ethz.ch/collections/coll_armstrade/introduction.cfm?navinfo=23065
74
Баева И. Отношенията България – САГЦ в годините на студената война// Международни отношения, 2003. № 4.
75
Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС об освещении его визита в Югославию советской печатью. 12 октября 1957 г. // Россия XX в. Документы. С. 171.
76
Постановление Президиума ЦК КПСС «Телеграмма т. Жукова из Белграда от 12 октября 1957 г. № 857»// Там же. С. 172.
77
Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС об отношении к Югославии. 16 октября 1957 г.// Там же. С. 172.
78
«Югославская армия является лучшей армией из всех социалистических стран Восточной Европы и только уступает в моторизации и механизации Чехословацкой армии. Очень хорошее впечатление производит личный состав вооруженных сил, боевая подготовка которого стоит высоко, особенно хорошее впечатление производят генералы, офицеры и сержантский состав. Весьма хорошо продумана организация обучения молодых солдат, различных специалистов и офицеров через учебные центры армии, а также система допризывной подготовки и подготовки кадров запаса для обеспечения мобилизационного развертывания и комплектования войск в случае развертывания боевых действий. Военным обучением в мирное время по существу охвачено все мужское население, которое должно быть способно в любое время встать под ружье, а в сочетании с природными (горными) условиями местности Югославия представляет из себя очень серьезную военную мощь, способную к длительной войне даже против значительно превосходящих сил противника. В этом отношении оценки нашего Генерального штаба являются далеко неправильными и заниженными. Но в обороноспособности Югославии имеются и очень серьезные слабости. Это, прежде всего, относится к противовоздушной обороне страны и войсковой ПВО, которые серьезно неспособны преградить путь воздушному противнику. Слабы бронетанковые войска своей техникой, которые имеют на вооружении танки США и Англии, хотя некоторые образцы из них и имеют стабилизационное устройство в вертикальной плоскости. В ВВС заслуживает лишь внимания самолет типа «Сейбер», имеющий на вооружении реактивное оружие». – Телеграмма Г. К. Жукова в ЦК КПСС о ходе визита и переговорах с руководителями Югославии. 16 октября 1957 г.//Там же. С. 174.
79
Телеграмма Г. Жукова в ЦК КПСС о переговорах с руководителями Югославии. 17 октября 1957 г.//Там же. С. 176. Подробнее о поставках вооружений Западных государств в Югославию см.: Dimitrijevic В. The mutual defense aid program in Tito's Yugoslavia, 1951-1958, and its technical impact// The Journal of Slavic Military Studies. 1997. № 2(10).