Страница 66 из 72
Как ни слаб и шаток был «Нырок», все же он пробился сквозь шугу, и десант лейтенанта Бочки высадился на отмель.
Путь до Сухого Колодца - два десятка километров. Шли ускоренным шагом, преодолевая овраги, колдобины, оставленные танками и тягачами. В небольшой лощине, обходя густые кусты боярышника, расслышали выстрел… Потом еще два… Выстрелы прогремели совсем близко, и по негромкому шаркающему звуку лейтенант определил: стреляли из пистолета. Но… кто стрелял и зачем?..
Емелька и Костик наперегонки бросились вперед, обогнули заросли терновника и разом закричали. Что они там увидели, ни лейтенант, ни Григорий не поняли, но Василий Иванович на всякий случай выстрелил вверх.
Если бы он знал, что его бесприцельный выстрел спас жизнь человеку! Да еще какому человеку! Славному земляку-донбассовцу, бывшему лихому коногону, разведчику и герою- Мите Ветерку!
44
Труженики-саперы. Свертки в колодце. Молоток Васильева. Секрет свертка. Где шкатулка?.. Тревога. Черная молния.
Саперы трудились дружно, и, когда перевалило за полдень, со дна колодца донеслось:
- Баста!.. Конец…
Молоденький лейтенант подбежал к майору Пташкину и браво доложил:
- Работы закончены. Колодец очищен… Извлечены и обезврежены три мины. Пострадавших нет.
- Отлично,- сказал майор.- Благодарность объявите солдатам завтра перед строем.
Лейтенант снова козырнул и спросил:
- Там, на дне, два каких-то свертка: большой и поменьше.
Достать,- приказал майор.- Собственно, в них-то и гвоздь вопроса. Действуйте.
Минут через двадцать у начатки, перед столиком, за которым Михей Степанович Верзин и майор Пташкин согревались чаем с крутой заваркой, солдаты положили два брезентовых свертка: один довольно тяжелый, продолговатый, около метра длиной, другой поменьше, квадратный, аккуратный, много раз опоясанный смоленым шнуром…
- Начинайте с большего,- сказал майор.- Режьте веревку, но поосторожней: в наших находках случаются и неприятные сюрпризы.
Сверкнуло лезвие короткого ножа, и прочная ткань брезента широко распахнулась, а солдаты словно бы обрадовались набору нехитрого инструмента, который открылся им: здесь была совковая лопата, кирка, железный ломик, топорик, молоток с длинной ручкой. Верзин тотчас же подхватил тот молоток, взвесил в руке, взглянул на ручку и чему-то засмеялся:
- Смотрите, товарищ комбат… Видите три буквы? Они, наверное, выжжены раскаленным гвоздем. Читайте: «И. Ф. В.». Это инициалы знаменитого геолога Иннокентия Федотовича Васильева. Значит, я держу в руках его личный молоток!.. Сколько же тысяч километров прошагал с ним но горам и долам неутомимый Иннокентий Федотович! Эта находка должна занять почетное место в одном из краеведческих музеев Донбасса.
Прохор Пташкин кивнул солдатам:
- Вскрывайте и малый сверток. Тоже осторожненько, без спешки.
- Никак шкатулка?..- удивился молоденький сапер.- А если с золотом?!.- Он осторожно подал комбату деревянную, обернутую фланелькой шкатулку.- Однако не верится, товарищ комбат: золото - оно, говорят, тяжелое, а этот ящичек совсем легенький.
Комбат развернул фланель, осмотрел простенькую желтую шкатулку, меченную теми же инициалами - «И. Ф. В.» - и без особого усилия приподнял крышку.
- Замочек-то ненадежен. Но, как видно, хозяин на него и не надеялся. Смотрите, Михей Степанович, здесь какой-то пакет, промасленной бумагой обернутый. А вот еще что-то в серой тряпице, угловатое, твердое…
Верзин осторожно взял пакет за уголок, снял промасленную обертку, развернул над столом квадрат плотной, синеватого цвета бумаги. Бумага в его руках заволновалась, затрепетала, как будто внезапный и сильный порыв ветра ее рванул. Майор напряженно привстал из-за стола.
Верзин осторожно вынул из шкатулки неизвестный предмет, завернутый в лоскут мягкой серой ткани. Руки его тряслись, будто при сильном приступе лихорадки. Он все же овладел собой и положил на ладонь крупный, черный, сверкающий гранями камень.
- Смотрите на него…- прошептал Верзин.- Внимательно смотрите…
Тот камень был чернее ночи, но лишь только солнечный луч скользнул но его изломам, как он сверкнул и засветился внутренним огнем.
- В эти минуты происходит великое событие,- волнуясь, произнес Верзин.- Мы вторично открываем прекрасную находку геолога Васильева… «Черный алмаз!»..
Если бы в те мгновения геолог Верзин и майор Пташкин, молоденький сапер и его молчаливый пожилой напарник не были так увлечены своей находкой, быть может, кто-либо из них заметил бы солдата в худой шинелишке, замершего в пяти шагах от них. Вкрадчиво ступая, он вышел из-за палатки, привстал на носки и застыл, пожирая глазами черный камень. Потом быстро исчез…
В тот день к хозяйству дедушки Пивня, которое состояло из ящиков, жестяных банок, котелка, чайника и прочей мелочи, добавилась еще одна вещица - аккуратная желтая шкатулка. Ее принес Верзии, но у мазанки он встретил не дедушку Пивня, а солдата в нескладной, ветхой шинелишке, с топором в руке. Придерживая топор на сгибе локтя, солдат складывал горкой свежие чурки. Небрежно обронив топор, он впился глазами в шкатулку.
- Хороша, правда? - восхищенно прицокнул языком Верзин и с гордостью пояснил: - Васильевская!
Солдат будто и не слышал его: все так же напряженно всматривался в находку саперов. Верзин пожал плечами и обошел странного застывшего солдата.
- А, это ты, родимый,- обрадовался дед Пивень.- Ну, проходи, приятель, знатная картоха как раз поспела, да еще полный котелок!..
Он не сразу рассмотрел в руках у Михея Степановича шкатулку, а увидев, будто споткнулся, охнул:
Братец ты мой… Она!.. Васильевская!.. Ай да саперы!
Верзин подал шкатулку Акиму Назарычу:
- Будь добр, сохрани, дедушка, в целости. Вечером я пойду в Рубежное к саперам. Дело, понимаешь ли, важное. Сам комбат пригласил,- рассказать о геологии, о Васильеве, о его находках. Вот перед вечером и заберу.
Дед бережно принял аккуратный желтый ящичек:
- Да оставляй, милок, у меня не пропадет! Знаю, васильевское наследство.
К немалому огорчению Акима Назарыча, Верзин от угощения отказался: опять поспешил к Сухому колодцу, где саперы уже начали, как он объяснил второпях, небольшой, неглубокий, но важный раскоп.
А вскоре после того, как ушел Верзин, дровосек-солдат резко распахнул дверь:
- Срочно, дед, к начальству… Твой Степаныч зовет.
Пивень торопливо надвинул шапку, взял свою длинную палку, с жалостью глянул на котелок и заспешил меж развалин к Сухому колодцу. Расстояние как будто и недалекое, но со старостью дороги удлиняются, а тут еще рытвины, да ухабы, да глубокая траншея поперек улицы… Наконец Аким Назарыч добрался до колодца и, заметив среди саперов Михея Степановича, окликнул его. Тот взглянул на деда удивленно:
- Нет, я вас, Назарыч, не звал.
Пивень растерялся:
- Как же не звал, если солдат передал… Тот самый, что дровишки заготавливает… Срочно, говорит, к Степанычу…
Майор Прохор Пташкин живо заинтересовался:
- Солдат, говорите, передал? Хороню, я сам займусь тем солдатом…
Если дедушке Ливию, чтобы дотопать от своей мазанки до колодца, понадобились добрые полчаса, то майору Пташкину и двум сопровождавшим его саперам для этого достаточно было пяти минут. Перед убогим жилищем деда не было никого. Только белела горка свежих чурок, да в срезе чурбана торчал топор… Среди разбросанных щепок майор заметил и поднял махорочный окурок - он был еще теплым. Значит, солдат ушел совсем недавно…
Вскоре появились запыхавшиеся Михей Степанович и Пивень. Аким Назарович, переводя дыхание, оглянулся по сторонам:
- А солдатик, значится, ушел? Или, может, греется у печурки?..
Дед приоткрыл дверь, протиснулся в мазанку. Было слышно, как он топтался там, в своем тесном жилище, опрокинул что-то металлическое, наверное, чайник. Потом испуганно вскрикнул: