Меч Белогора

Ладно, не будем забивать себе голову неразрешимыми задачами, скоро всё будет ясно.

А вот по похоронам надо будет поговорить предметнее – что и как организовали, кого пригласили, по сколько собирали…

Никуда от этого печального момента не денешься.

Хорошо ещё, что пока я пропадал, Говорухина всё взяла на себя, организовала процесс.

Я быстренько провёл небольшую «летучку», убедился, что ситуация, в общем-то, в порядке и под контролем, забрал у журналисток на вычитку материалы в номер и отпустил всех по домам. Всех, кроме Говорухиной.

Во-первых, мне хотелось её поблагодарить за деликатность и деловитость, решение всех проявившихся проблем без конфликтов и напрягов. Во-вторых, её саму как-то поддержать. Так получилась, что вся текучка во время моего отсутствия свалилась на неё.

Редакция быстро опустела. В последний раз хлопнула входная дверь, и всё стихло. Только с улицы через открытые окна доносился привычный городской шум.

Татьяна сидела напротив меня, слегка склонив голову на плечо, и рассеяно смотрела на кипы бумаг разложенные по столу.

Говорухина была хоть внешне и в полном порядке, но без обычного макияжа, с выбившимися прядями волос из высокой причёски, с бледным лицом и тёмными кругами под глазами. Наверное, последние дни ей дались нелегко, возможно, она вообще не спала.

Во всем облике Татьяны чувствовалась огромная усталость и какое-то безразличие автомата, апатия ко всему. Как у старой и надёжной паровой машины, дорабатывающей свой гарантийный срок, который вот-вот закончится, после чего на пол посыплются сломанные и изношенные детали…

Татьяну нужно было срочно выводить из этого опасного состояния. Найти какие-то слова, которые разбудят её, вернут интерес к жизни, тем более…тем более, что я вдруг понял, - это очень важно и для меня.

В последнее время я почему-то невольно часто думал о Татьяне,о своём отношении к ней, о том, что, вдруг, узнал её с новой стороны. Говорят, друзья познаются в беде. От себя добавил бы, что не только познаются, но иногдапредстают и в совершенно новом свете.

Кто бы мог подумать, что эта уверенная в себе королева, эта башня из слоновой кости, которая, чего греха таить, казалась опытной хищницей, охотницей за перспективными женихами, вдруг окажется надёжным помощником в трудный момент и, одновременно, самой обыкновенной бабой, нуждающейся в мужской поддержке, умеющей реветь и любить. И даже забывать о своей внешности!

Так как Татьяна давно уже не девочка-переросток и ещё не беззубая старуха, то для дамы в 45 её теперешнее состояние - это плохой симптом и даже крайняк полный!

Я взял Говорухину за руку, заставил посмотреть мне в глаза и шёпотом спросил

- Таня, ты чего расклеилась? Что с тобой?

- Всё нормально, я просто устала немного. Выдохлась. Это пройдёт.

Она тряхнула головой, и на глаз свалился выбившийся из причёски светлый локон. Татьяна, непроизвольно изогнув губы, дунула вверх. Локон подскочил и опустился на то же место.

- Леди, вы меня пугаете, - пытаясь выдержать шутливый тон, заговорил я, - не припоминаю случая, когда из вашей причёски что-нибудь вот так вот раньше вываливалось…

Говорухина чуть улыбнулась, в глазах мелькнули лукавые искорки. Или мне это показалось?

Уставшая королева медленно отошла к своему столу, села и зашуршала бумагами. Она ещё что-то может? Или делает вид, что с ней всё в порядке?

Я, конечно, не профессиональный психолог, но практического опыта общения с подчинёнными поднабрался ещё в армии. Когда надо было быть уверенным в человеке, прикрывающем твою спину, поставить на место зарвавшегося наглеца, вычислить паршивую овцу во взводе. Или просчитать действия противника в оперативной игре.

На гражданке мои знания в области практической психологии сильно обогатились в результате изучения протекающих вокруг интриг в офисных войнах среди высокообразованных, но малопорядочных сотрудников и руководителей. Почитывал я, конечно, и соответствующую литературу, благо, в магазинах её теперь завались. Попадались и очень любопытные книжечки – учебники и практические пособия, написанные бывшими контрразведчиками и начальниками служб безопасности крупных компаний. А уж те своё дело знали.

Самообразование в области практической психологии очень пригодилось. Всякие хитромудрые интриги и «подковёрная возня» стали видны невооружённым глазом. Когда такое «засвечивалось», становилось противно. Сам в подобном дерьме никогда не участвовал, но быстро научился нейтрализовывать скрытую игру всяких карьеристов и просто подонков, уходить из-под их ударов, ценить руководителей, которые умели создавать здоровый климат в коллективе, выявлять и немедленно расставаться с интриганами. Это было очень ценное качество.

Кстати, Халин обладал им в полной мере. Коллектив редакции был выдрессирован по высшей пробе. Тут не нужно было постоянно прикрывать спину от предательской подставы, создавать свои «фракции» и «группы поддержки», ловчить, раздувать заслуги. Всё и так было видно. К каждому Дима относился доброжелательно, непредвзято и каждый получал свою долю его внимания.

Интриганы тут не задерживались. Даже навязанную нам Аллочку мы быстро приучили к правилам нашего общежития или, если угодно, к внутреннему кодексу поведения.

Я не собирался менять Халинские порядки и считал, что было бы просто здорово, если б во всех организациях относились к этому аспекту с должной серьёзностью. Особенно в таких учреждениях, где на ограниченных квадратных метрах сидит много слабозанятых сотрудников и, особенно, сотрудниц с высшим образованием. Уж они находят, куда девать рабочее время, нерастраченную энергию и как добиваться продвижения по службе не делами, а совсем другими способами…

Но, кроме интриг существует и другое явление, более редкое. Это -«местечковый патриотизм». И, если его носитель свободен от увлечения подковёрными пакостями сослуживцам, то он бывает, как правило, ценным сотрудником. Такой прикипает душой к работе, к коллективу, к уважаемому им руководителю. Патриота не сманишь в другое место банальным предложением большего оклада и дополнительных благ.

Конечно, любой человек ищет, где лучше, но того, кто долго дышал чистым воздухом общения с коллегами-единомышленниками, знал, что такое чувство локтя и с удовольствием ходил на работу, трудно сманить в другую организацию и удержать там даже за очень большие деньги. В чужом коллективе со своими фаворитами, стукачами, интриганами и иными неприятными фигурами прижиться человеку, не обладающему некими специфическими качествами и талантами, тяжело.

Так вот, по моим ощущениям, Говорухина была законченной «местечковой патриоткой». Она терялась в сомнениях по поводу своего будущего в редакции без Халина и, одновременно, не могла заставить себя даже подумать о том, чтобы поискать другое место. В её в душе явно царил глубокий раздрай. Наверное, только время и тёплое бережное внимание друзей могли помочь ей преодолеть эту внутреннюю неопределённость, успокоиться, вернуть интерес к жизни.

И ещё.

Пытаясь заглянуть в глубины своего подсознания, туда, откуда приходят понимание ситуации, знание, что, как и когда нужно сказать, сделать, подглядываешьиногда, как там, в сумеречной мгле, рождаются сначала ещё неоформившиеся полностью образы, мысли, планы.

Есть в этом процессе какое-то отдалённое сходство с кухней ресторана, где неаппетитные в своём натуральном виде ингредиенты после сложного приготовления, выбора правильной технологии, превращаются в разнообразные вкусные кушанья. А в случае ошибки - в осклизлую, вонючую, совершенно несъедобную массу.

Иногда интуиция сама нам подсказывает, что получится из того или иного пока тебе неизвестного и, на первый взгляд, неаппетитного продукта.

Либо сотрудника.

Что нужно сделать, как себя повести в том или ином случае.

И насколько часто ты оказываешься прав, настолько ты хороший предсказатель, психолог и руководитель.

Руководителю без этого дара, дара предвидения никак нельзя! Погрязнет в склоках и проблемах! Не работой будет заниматься, а её имитацией и постоянным копанием в навозных кучах.