Страница 64 из 82
– Бранка, – вдруг услышала Сана, и даже не удивилась, хотя ни разу ожившие картинки не разговаривали с ней.
– О чём ты задумалась, Бранка? – повторила красивая женщина, чуть наклоняясь к девочке. Сана замешкалась, потому что не знала, что ответить. Она уставилась на свои ноги сначала от смущения, а затем залюбовалась: обнаружила, что обута в красивые белые туфли с большими блестящими пряжками. Такими же белоснежными были носочки. А Сана никогда не видела столько ослепительно белого цвета сразу.
– Ты устала? – тревожно спросила ласковая дама, заметив, как Сана-Бранка-из-шкафа разглядывает туфли.
Девочка быстро покачала головой. Вот ещё! С чего бы она устала, спрашивается?
– Может, не пойдем в Сейдо? Мне не нравится, как ты выглядишь, – продолжала дама. – Можем сходить к источникам завтра. Сейдо не обидится, если в его рощу придём завтра.
Сана-Бранка-из-шкафа посмотрела на неё вопросительно, но опять промолчала. Дама поняла её взгляд по-своему:
– Наверное, дети говорят между собой, что источники пересыхают? Я не знаю, кто запустил такой страшный слух, но, поверь, девочка моя, Сейдо не позволит этому случиться. Это просто ничего не значащая болтовня глупых сплетников. Хорошо…
Дама потянула Сану за руку. Нежно, но настойчиво:
– Пойдём. Мы сами посмотрим, теперь уже обязательно.
Она грациозно, но решительно направилась дальше по дорожке, вымощенной мелкими, ослепительно белыми камушками. Сана-Бранка-из-шкафа с трудом поспевала за ней по аллее, густо осаженной с двух сторон крупными деревьями с мощными стволами, мерцающими плотной светлой корой. Широкая дорожка сохранялась в приятной тени, благодаря тому, что где-то высоко-высоко вверху гибкие ветви деревьев, серебристо-опушённые на концах, переплетались между собой замысловатым живым потолком. Шелковисто-беловатые большие листья спасали от жарких лучей солнца.
Внезапно показалась высокая белая стена. Выложенная такими же белыми камешками, переливающимися на солнце. Сначала Сана, резко ослеплённая сиянием отражающегося от стены солнца, не заметила большую арку, искусно оформленную в стене, где особенно густо и шумно толпились люди. Все были элегантны, стройны и в восхитительных белых одеждах. Они не были хансангами, но нисколько не стеснялись этого обстоятельства, не прятались, и их неполноценность, судя по всему, совершенно не мешала радоваться жизни.
– Лима!
Дама, державшая Сану за руку, оглянулась. Она приятно улыбнулась такой же, как сама, высокой стройной сеньоре в шляпе с широкими кружевными полями.
– Ола! Мы с Бранкой идём поздороваться с Сейдо.
Женщина чуть заметно нахмурилась. Словно на сияющее лицо набежало небольшое облако.
– Не ходите к источникам, Лима…
– И ты туда же? – расстроилась Санина попутчица. – Тоже веришь этим слухам?
Ола заговорила тихо. Наверное, она не хотела, чтобы Сана услышала её речь, но была настолько взволнована, что не могла сдержать тревогу.
– Источники закрыли от людей, Лима. Это правда, что они становились всё тише с того момента, как что-то случилось с Сейдо. Он стал не таким… Словно обезумел.
Она посмотрела на девочку, придвинулась совсем близко к Лиме и зашептала:
– Люди слышали, как вчера ночью он… Я сама в это не очень верю, но жрецы говорят, что… Он бил в храме гогоны, а они плакали и молили его остановиться. Но Сейдо не слушал никого. Жрецы в ужасе покидали храм. А наутро источники совсем иссякли.
– Все? – Лима старалась держать лицо, но её ладонь, которой она сжимала руку Саны, мелко-мелко задрожала.
– Люди говорят, что трое успели сбежать. Но совсем…
Ола покачала головой и добавила уже нормальным голосом:
– Кажется, покалеченные…
Лима побледнела, но взяла себя в руки, и ласково погладила по затылку Сану-Бранку-из-за-шкафа:
– Милая, ты хотела освежиться? Сходи к купальням, возьми себе сладкого молока, ладно? Я сейчас подойду.
Сана посмотрела в ту сторону, куда указывала Лима. В окружении пышных кустарников, похожих на огромные пушистые белёсые метёлки, которые в большом количестве хранились в кладовке под лестницей в Цафе, уютно и заманчиво толпились павильончики, крытые лёгкой полупрозрачной материей. Как те, что Сана видела на радужной площади в день ярмарки, только гораздо изящнее. Она обрадовалась. Честно говоря, очень хотелось одной и поближе рассмотреть всякие белоснежные штучки, которые манили со всех сторон. В павильончиках что-то предлагали прохожим, которые останавливались перед прилавками, приглядывались к товарам. Почти все прогуливающиеся брали высокие, прозрачные, чуть изогнутые бокалы с белым матовым напитком, тут же подносили к губам. Невысокие мраморные скульптуры неизвестных Сане существ – это были то ли странные люди, то ли очеловеченные животные – аккуратно рассредоточились и в гуще парковых деревьев, и около торговых павильончиков, чем ближе к арке, тем теснее друг к другу. Белое солнце заливало всё мягким светом. Не резало глаза, спокойно грело этот светлый мир, и если бы девочка была чуть постарше, может, обратила внимание, что никто и ничто под этим огромным светилом не отбрасывало тени.
Но Сана была любопытной маленькой девочкой, которая не очень-то умеет задумываться. Девочкой, совершенно случайно и чудесно попавшей в незнакомую ей сказку, где всё было так непривычно и интересно. Она осторожно освободила пальцы из ладони Лимы, немного отошла, оглянулась. Её спутница выглядела очень бледной теперь, когда не нужно притворяться, что всё хорошо, чтобы не испугать девочку. Ола наклонилась к ней совсем близко, дамы взволнованно переговаривались. Сана даже на расстоянии чувствовала их страх, который становился всё гуще и безнадёжнее.
Она секунду подумала, не вернуться ли к ним, но любопытство победило намерение, и девочка отправилась вприпрыжку туда, где толпились люди, зазывали палатки с неведомыми лакомствами и всякими разностями, танцевали мраморно-белые человеко-звери на невысоких постаментах.
Сначала Сана сдерживала себя, но всё больше ускоряла шаг, и уже бежала, а потом просто летела по белой сияющей дорожке. Туфельки на ногах, видимо, не привыкшие к такому ритму передвижения, жалобно поскрипывали, проскальзывая по мелким камешкам. Несколько раз Сана чуть не упала из-за тормозившей бег обуви. И в очередной раз, зацепившись туфелькой о щиколотку другой ноги, она споткнулась, не удержала равновесия и обидно растянулась на белоснежном сияющем полотне. Туфелька, несколько раз подпрыгнув, победно улетела куда-то за живую изгородь из деревьев. Саня, всхлипнув от неожиданности, встала, потёрла поцарапанную коленку (крови не было, только выступили на коже несколько тут же покрасневших полос) и, убедившись, что платье даже не запачкалось, нырнула вслед за беглянкой в белые, плотно расположенные листья деревьев. За живым частоколом из стволов оказались не менее плотно разросшиеся кусты, всё с такими же белыми пушистыми метёлками. Туфельки в обозримом пространстве не обнаружилось.
– Ты где? – спросила, озираясь Сана. Вопрос был чисто риторический, потому что она, конечно же, знала, о том, что обувь не разговаривает. Даже, несмотря на всю свою тайную любовь к волшебным историям. Сана пролезла сквозь второй живой забор и оказалась на краю то ли невысокой скалы, то ли высокого холма. За её спиной сомкнули ряды деревья. Здесь, на плоскости возвышения остались только сбившиеся в небольшие группы кусты. Впереди, сколько хватало взгляда, расстилалось море. Белёсое, словно разведённое водой молоко. Масса воды по масштабности и вызывающему восторгу было похоже на то, которое она вызывала бутылочным стёклышком – изумрудное, бирюзовое, синее, ультрамариновое, но только не белое. А это… Да, она видела его уже на картинке, там, где многотонный причал уходил под воду с кричащими на нём людьми, но цвет не заметила. Сейчас это море было спокойным и таким… странным. Завораживающим и почему-то совершенно молчащим.
Ряды деревьев, скрывшие с глаз Саны многолюдную аллею, суету перед торговыми павильончиками и танцующие статуи, так же поглотили все звуки, идущие с другой стороны. И в этой тишине вдруг слабо-слабо, раздалось имя. Кто-то словно через силу, скрипящим, задыхающимся шёпотом произнес: «Сана…». Девочка повернулась, чуть припадая на ногу в одном носочке, потянулась на звук. Кажется, он доносился из ближайших кустов, сбившихся друг к другу, словно компания ёжиков-альбиносов.