Страница 19 из 50
Настя подняла голову и твердо посмотрела в лицо Виктории.
А ее лицо уже вновь ничего не выражало, кроме обычного для него бесстрастия и каменного спокойствия. Не менее секунды они смотрели друг на друга, прежде чем хозяйка салона усмехнулась и прикурила уже давно извлеченную сигарету:
— Знаешь, Настя, мне тебя жалко… Умная, красивая — жизнь таких, как ты, не щадит. Заставляет расплачиваться за эти дары слезами и кровью… Когда-нибудь ты поймешь, что любая ситуация в итоге обязательно выходит из-под контроля. Что все, что ты приобрела, — пустое, а все, что потеряла, — настоящее. Вот тогда и вспомнишь мои слова.
— Но будет поздно… — завершила за нее Настя.
— Будет уже поздно… Можешь идти.
Она подняла трубку и, не обращая на девушку больше никакого внимания, начала набирать номер.
— Поставь свечку… — бросила она в спину Насте, достигшей дверей кабинета.
— Что?!
Настя уставилась на Вику. Но хозяйка, казалось, действительно потеряла к девушке всякий интерес и уже разговаривала по телефону так, словно Насти тут вовсе не было:
— Здравствуй, дорогой, это я… Боюсь, что сегодня не смогу с тобой встретиться…
Внизу, как это обычно бывало во второй половине, суета уже спадала. Даже Светлана, это бдительное око салона, казалось, задремала на своем ответственном посту, уткнувшись носом в очередной номер «Шик энд шока». Самое время отпроситься с работы пораньше в очередной раз.
Настя решительно направилась к Светланиной стойке. И надо же такому случиться?! В точности, как это произошло вчера, ее едва не сшиб человек с огромным букетом, можно сказать, целым снопом алых роз! Вот только лицо, выглядывающее из-за цветов, принадлежало не Бобу, а… Леве!
Позади Насти что-то громко стукнуло, и, обернувшись на звук, она увидела Лизу, выронившую из рук швабру, которой подметала холл, очевидно решив сделать это вместо Насти…
— Это ты? — Даже Лиза, казалось бы привыкшая за время работы в салоне к самым различным ситуациям, растерялась. — Тебя выписали?
— Я сам ушел! — сообщил Левушка, прижимая к себе розы. Судя по всему, одна из них его уколола, потому что он вздрогнул, поморщился и вспомнил про букет.
— Это тебе, — с отчаянием произнес тренер, протягивая цветы Лизе, но так и не сдвинувшись с места.
Лиза покачала головой и, забыв поднять с пола швабру, сама устремилась к Левушке под заинтересованным взглядом Светланы, с которой вмиг слетела дремота.
— Спасибо… Не рано выписался?
— Со мной все в порядке… — Он нетерпеливо мотнул головой. — Лиза, пойдем в кино?.. Или, может, ты уже Бобу обещала?..
— Боб в Америке…
— Навсегда?! — Левушкины глаза вспыхнули надеждой.
— На два дня…
Тренер тут же сник. Но затем вновь забубнил насчет кино, видно, его заклинило. Настя сочувственно отвела глаза.
— А что за фильм? — В Лизином голосе чувствовалась какая-то неизбывная тоска.
— Про любовь…
Нет, слушать все это у Насти просто не было сил. И, забыв предупредить Светлану, целиком и полностью поглощенную происходящим, она решительно вышла из салона.
Наверное, последние слова Виктории, брошенные ей в спину, произвели на Настю куда более глубокое впечатление, чем она осознала. Потому что впервые за все это время ноги сами пронесли ее мимо метро.
И только свернув в какой-то незнакомый ей переулок, она поняла, что идет не просто так, куда глаза глядят, а целеустремленно — к храму, купола которого синеют над крышами теснящихся вокруг домов.
Последний раз Настя была в храме в незапамятные времена детства с мамой. Она не помнила по какому поводу, ей вообще мало что запомнилось от того посещения: горящие свечи, мерцающие лики икон, особый запах, царящий под сводами… Пожалуй, и все.
Неуверенно оглядевшись по сторонам, девушка торопливо перекрестилась по примеру какой-то пожилой женщины и вошла в прохладный полумрак церкви… Первое, что она ощутила, еще не успев как следует оглядеться, были покой и тишина. Она долго стояла, оглядывая полупустой храм, старинные иконы в приглушенно мерцающих окладах, прежде чем решилась и шагнула к небольшому прилавку, за которым женщина в платочке что-то читала. Храм был пуст в этот послеполуденный час.
Настя выбрала самую дорогую, десятирублевую свечку и, смущаясь, решилась все-таки спросить у женщины, куда лучше ее поставить.
— У тебя что-то случилось? — поняла та.
— Жених на войне пропал… Паша… Я не знаю, что делать… Я не знаю, куда свечку ставить за здравие.
— Ох ты, горе какое… — вздохнула женщина и с сочувствием посмотрела на Настю. — Только, милая, если помер, за здравие-то нельзя ставить. Поставь во-он туда, на канун, видишь?
Настя кивнула и поспешно отошла от прилавка. Что-то мешало ей поступить так, как подсказала ей женщина. И, стоя перед кануном, на котором полыхало не меньше десятка свечей, девушка все еще колебалась, когда почувствовала легкое прикосновение к плечу, почему-то словно ударившее по нервам. Вздрогнув, она обернулась.
Рядом с ней стояла пожилая женщина с удивительно молодыми, добрыми и сияющими глазами… Настя могла бы поклясться, что буквально секунду назад в храме не было никого. Откуда же она взялась и так бесшумно подошла.
— Не нужно ставить сюда свечку. — Губы женщины тронула легкая, едва заметная улыбка. — Если веришь, что живой, поставь за здравие… Пройдись по храму. Посмотри на иконы. Загляни каждой в глаза… Какую выберешь сердцем, к той и ставь. Погаснет свеча — нет твоего жениха на свете. Будет гореть — проси, чтобы твой Паша вернулся… Только очень проси!
Настя уже шагнула к центру храма, чтобы последовать совету, когда до нее дошло, что незнакомая ей женщина назвала Пашино имя… Откуда она может его знать?! Ахнув, девушка оглянулась, но храм был пуст…
Словно во сне, она медленно пошла вдоль стен храма, вглядываясь в лица, запечатленные на иконах. Следующим потрясением было то, что с одной из икон на Настю с живым сочувствием смотрели глаза незнакомки… Той самой, с которой она только что разговаривала!
Ее пальцы прыгали, когда она зажигала свою свечу от уже горевших. Точно так же прыгал и дрожал огонек свечки… В какой-то момент Насте показалось, что маленькое мечущееся пламя вот-вот погаснет… Но оно все-таки выстояло.
— Господи… — прошептала девушка, не замечая, что опускается на колени перед иконой неизвестной великомученицы. — Господи… Со мной произошло чудо… чудо, в которое никто и никогда не поверит… но оно произошло… произошло…
Очнулась Настя перед дверью Пашиной квартиры. Мария Петровна еще несколько дней назад отдала девушке ключ от его жилья, понимая, как это важно сейчас для Насти. Особенно сегодня, когда зона одиночества была ей так необходима, чтобы осмыслить случившееся: а вдруг и храм, и женщина с лучистыми глазами просто привиделись? Кто она, собственно, такая, чтобы сам Бог явил перед ней настоящее чудо?.. Перед глазами все плясал и плясал мечущийся, но так и не погасший огонек свечи…
Проскользнув в Пашину спальню, Настя почему-то остановилась не перед портретом Павла, а перед клеткой с попугаем, приветствующим ее неразборчивым бормотанием.
— Пашенька, со мной произошло чудо, — произнесла она вслух, словно пробуя на вкус каждое слово.
— Пашенька… — произнес Жорик.
— Точно! — улыбнулась Настя. И сразу же нахмурилась. — Ты любишь детей?..
Попугай булькнул что-то неодобрительное.
— Ну, знаешь, тогда — это твои проблемы! Хочешь жить с нами дальше, придется привыкать!..
Она хотела добавить еще что-то, но прерывистый звонок в дверь заставил девушку оборвать себя на полуслове и броситься в прихожую.
На пороге стоял совершенно незнакомый ей парень с немного смущенной, но доброжелательной улыбкой.
— Вы Настя?
— Да… Что случилось?
— Все в порядке, не волнуйтесь! Я вам привез записочку от Паши…
Настя ахнула и, схватив парня за руку, втащила в квартиру: