Страница 4 из 8
Я обнаружил, что вокруг огромной ямы, в которой лежал цилиндр, собралась небольшая толпа примерно из двадцати человек. Я уже описывал, как выглядел этот колоссальный корпус, зарывшийся в землю. Дерн и гравий вокруг казались обугленными, словно от внезапного взрыва. Вне всякого сомнения, при ударе цилиндра о землю вспыхнуло пламя. Хендерсона и Оугилви там не было. Думаю, они поняли, что пока ничего сделать нельзя, и ушли завтракать к Хендерсону.
На краю ямы, болтая ногами, сидело четверо или пятеро мальчишек; они забавлялись – пока я не остановил их – тем, что бросали камни в гигантский корпус. После того как я поговорил с ними, они стали играть в салочки, бегая вокруг взрослых.
Среди собравшихся были два велосипедиста, садовник-поденщик, которого я иногда нанимал, девушка с ребенком на руках, мясник Грегг с сынишкой, двое-трое бродяг и мальчишки, которые прислуживают при игре в гольф, таская сумки с клюшками, – обычно они слонялись около станции. Говорили очень мало. В то время в Англии немногие из простонародья имели хотя бы смутное представление об астрономии. Большинство зрителей спокойно смотрело на большую, плоскую, как стол, верхушку цилиндра, которая находилась в том же положении, в каком ее оставили Оугилви и Хендерсон. Думаю, все были разочарованы, найдя вместо кучи обугленных тел безжизненную громаду цилиндра. Пока я там был, некоторые ушли домой, зато пришли другие. Я спустился в яму, и мне показалось, что я ощущаю слабое колебание под ногами. Верхушка со всей определенностью прекратила вращение.
Только когда я подошел совсем близко к цилиндру, мне бросилась в глаза явная необычность этого объекта. На первый взгляд он возбуждал не больше любопытства, чем опрокинувшийся экипаж или дерево, поваленное ветром поперек дороги. Да, пожалуй, ничуть не больше. Сильнее всего он напоминал ржавый плавучий резервуар для газа, наполовину закопанный в землю. Нужно было обладать определенными научными познаниями, чтобы понять, что серые чешуйки на этой штуковине – не просто окись и что желтовато-белый металл, который блестел в щели между крышкой и цилиндром, имел необычный оттенок. Слово «внеземной» для большинства зрителей было лишено особого смысла.
В то время мне было уже совершенно ясно: это Нечто прилетело с Марса, но я считал невероятным, чтобы в нем могло содержаться какое-нибудь живое существо. Я полагал, что крышка откручивается автоматически. Вопреки мнению Оугилви, я по-прежнему верил в обитаемость Марса. Моя фантазия разыгралась – я размышлял о том, что внутри, возможно, находится манускрипт, о трудностях, которые могут возникнуть при его переводе, о том, не найдем ли мы там какие-нибудь монеты и образцы, и так далее. Впрочем, цилиндр был, пожалуй, слегка великоват, чтобы эта идея подтвердилась. Мне не терпелось посмотреть, как он откроется. Около одиннадцати, видя, что ничего особенного не происходит, я вернулся домой в Мейбери. Но я так и не смог сосредоточиться и продолжить работу над моими абстрактными теоретическими построениями.
После полудня поле изменилось до неузнаваемости. Ранний выпуск вечерних газет поразил весь Лондон огромными заголовками: «ПОСЛАНИЕ С МАРСА», «НЕБЫВАЛОЕ СОБЫТИЕ В УОКИНГЕ», – и так далее. Кроме того, телеграмма, посланная Оугилви в Королевское астрономическое общество, всполошила все до единой обсерватории трех королевств.
На дороге у песчаного карьера стояло около полдюжины экипажей со станции Уокинг, фаэтон из Чобема и чья-то довольно представительная карета. Помимо этого, здесь была свалена целая куча велосипедов. Вдобавок ко всему много народу, несмотря на жаркий день, пришло пешком из Уокинга и Чертси, так что собралась порядочная толпа, и в ней виднелись даже одна-две разряженные дамы.
Стояла палящая жара, на небе ни облачка, ни малейшего ветерка, тень можно было найти только под редкими соснами. Вереск уже перестал гореть, но, насколько хватало глаз, равнина, простиравшаяся в сторону Оттершо, почернела, кое-где поднимались вертикальные струйки дыма. Предприимчивый хозяин лавки сладостей, что на Чобемской дороге, прислал своего сына с ручной тележкой, нагруженной зелеными яблоками и бутылками с имбирным пивом.
Подойдя к краю воронки, я увидел внизу группу людей: Хендерсона, Оугилви, высокого белокурого джентльмена (позднее я узнал, что это был Стент, Королевский астроном) и нескольких рабочих, вооруженных лопатами и кирками. Стент отчетливо, высоким голосом давал указания. Он взобрался на цилиндр, который теперь, со всей очевидностью, был не столь горяч, как раньше. Стент раскраснелся, пот катился градом по его лицу, и он явно был чем-то раздражен.
Большая часть цилиндра была откопана, хотя нижний конец все еще находился в земле. Как только Оугилви увидел меня в толпе зевак на краю ямы, он предложил мне спуститься, а затем попросил сходить к лорду Хилтону, владельцу поместья.
Растущая толпа, сказал Оугилви, превратилась в серьезную помеху для землекопов, особенно это касается мальчишек. Нужно поставить вокруг ямы какое-нибудь легкое ограждение, а также необходимы люди, чтобы удерживать толпу на расстоянии. Оугилви сообщил, что из корпуса по-прежнему доносится невнятный шум, однако рабочим не удалось отвинтить крышку, так как не за что ухватиться. Стенки цилиндра, по-видимому, невероятно толстые, и очень может быть, что слабые звуки, которые мы слышим, на самом деле не что иное, как громкая возня внутри.
Я был очень рад выполнить просьбу Оугилви и таким образом стать одним из привилегированных зрителей, которые попадут внутрь запланированной ограды. Мне не удалось застать лорда Хилтона в поместье, но зато я узнал, что его ожидают из Лондона с шестичасовым поездом, который отправлялся со станции Ватерлоо; так как была только четверть шестого, я зашел домой, выпил чаю, а потом отправился на станцию, чтобы перехватить лорда Хилтона там.
Когда я вернулся на поле, солнце уже садилось. Группки людей спешили к яме из Уокинга, двое или трое возвращались домой. Толпа вокруг ямы увеличилась – люди вырисовывались черными силуэтами на лимонно-желтом фоне неба; собралось около двухсот человек. Некоторые кричали громкими голосами; судя по всему, около ямы шла какая-то борьба. Странные видения пронеслись перед моим внутренним взором. Приблизившись, я услышал голос Стента:
– Отойдите! Отойдите!
Мимо пробежал какой-то мальчуган.
– Оно движется, – сообщил он мне на ходу, – все винтится да винтится. Мне это не нравится. Я бегу домой, вот.
Я подошел к толпе. На самом деле там было, как я теперь думаю, человек двести – триста; все энергично работали локтями, пихались; одна-две дамы, затесавшиеся в толпу, ни в чем не уступали остальным.
– Он упал в яму! – крикнул кто-то.
– Назад! – раздались голоса.
Толпа немного отхлынула, и я протолкался вперед. Все были невероятно взволнованы. Я услышал какое-то странное жужжание, доносившееся из ямы.
– Эй! – окликнул меня Оугилви. – Помогите отогнать этих идиотов. Вы же знаете, мы понятия не имеем, что может оказаться в этой проклятой штуке!
Я увидел молодого человека, кажется, продавца из Уокинга, который залез на цилиндр и пытался выбраться из ямы, куда его столкнула толпа.
Верхняя часть цилиндра отвинчивалась изнутри. Уже было видно около двух футов блестящей винтовой нарезки. Кто-то натолкнулся на меня, и я чуть было не упал на вращающуюся крышку. Я обернулся, как раз в этот момент винт, должно быть, вышел весь, и крышка цилиндра со звоном упала на гравий. Я двинул локтем человека позади себя и снова повернулся, чтобы созерцать Нечто. Какое-то время круглая полость казалась совершенно черной. Заходящее солнце било мне прямо в глаза.
Полагаю, все ожидали, что из отверстия покажется человек – может быть, немного непохожий на нас, земных людей, но все же по сути своей человек. Я твердо знаю, что ждал именно этого. Однако, вглядываясь в полость, я увидел, что там, в глубокой тени, происходит некое шевеление – что-то серое, волнистое поползло в сторону, чуть выше движение повторилось, а затем показались два светящихся диска, похожие на глаза. Что-то похожее на небольшую серую змею, толщиной в трость, стало разворачиваться кольцами из шевелящейся массы и выдвигаться, извиваясь в воздухе, в мою сторону; за ним потянулось еще одно.