Страница 39 из 65
Говорят, что после заявления одного из главных организаторов и исполнителей репрессий Н. Хрущёва об ответственности за них И.В. Сталина в зале установилась гробовая тишина. Затем кто-то из делегатов крикнул с места: «А вы, почему молчали?» Докладчик спросил: «Кто это сказал?» Ответа не последовало. И тогда он победоносно заявил: «Вот так и мы боялись и молчали». И люди, словно сделанные из стали, кого не смогли покорить враги, даже заливая им в глотки расплавленный свинец, не сумели противостоять наглости своего главаря, и приняли его правила игры, отбросив на свалку великие принципы. Вскоре те же коммунисты по предложению того же генсека приняли решение об отказе от диктатуры пролетариата, фактически от единственного положения марксизма-ленинизма, которое ещё чуть – чуть учитывалось в практической деятельности партии. Это был решающий нокаутирующий удар по мировому коммунистическому движению. После него оно уже не смогло оправиться.
Причём и в наше время, когда деятельность партии полностью провалилась, продолжается такая же гнилая политика взаимоотношения руководителей с партийной массой. Словно боятся вожди потерять свой авторитет, и делают всё для внедрения мысли: нам сверху видно всё, как тому жирафу Высоцкого. Сколько раз мы предлагали ЦК КПРФ создать мощные аналитические группы. Однажды на 7 съезде было принято такое решение как обязательное. Но потом, как всегда под руководством Г. Зюганова, всё ушло в песок, и партийные начальники продолжают вслепую принимать свои «исторические» решения, а простые смертные перманентно центробежно дрейфуют от своей «родной» партии.
6. Гибель основных устоев Советского строя
в связи с отсутствием их теоретического подкрепления
Черчилль как-то мудро заметил, что «Коммунисты – как Христофор Колумб: когда отправляются, то не знают куда. Когда прибывают, то не знают, где они». Владимир Ильич говорил примерно то же самое о том, что мы не знаем пути, по которому нужно идти, но мы знаем те силы, которые по нему ведут. Именно из-за отсутствия идеологической ориентации, в 60-е годы началось, к сожалению, разрушение крепящих опор коммунистического движения.
Главная беда – элитарное перерождение партхозноменклатуры.
Раньше других проявило себя непредвиденное коммунистической теорией, тяжелейшее по последствиям и осложнениям это заболевание Советской власти. В этом властном слое не было избранных сверхбогатых персон, которые в элитарном обществе формируют различные системы для того, чтобы они занимались оболваниванием остальных простолюдинов. Новое советское руководство действовало само по себе, бесхитростно, порою и вообще топорно. Вышедшее по большей части из бедноты и зачастую лучше понимавшая народ, чем потомственные идеологи, они ревностно защищали своё право на власть, что нередко порождало недовольство масс, а, порою, и идейное расхождение с думающей частью населения, особенно с интеллигенцией. Последняя в то время представляла группу народа, проходившую под каким – то оскорбительным определением «прослойка», хотя незаметно для наших теоретиков она уже разрослось по количеству до трети общества, и занимала нишу достаточно мощного, но идейно несформировавшегося класса. Не случайно сегодня, вероятно, для создания видимости уважения, и в качестве подхалимажа, интеллигенция названа и властями, и оппозицией высоким понятием «креативная».
В это время иронически-возбуждённое психическое состояние превалировало у большинства представителей каждой из этих групп общества: комэлиты и интеллигентов. Продвинутых за счёт преобладающих в последние годы Советской власти порочных социальных лифтов в виде нахальства и взаимовыгодных связей, они составляли вместе по виду тенитолкая (был в литературе такой сказочный образ животного с двумя головами сзади и спереди туловища, каждая из которых пыталась вести его в противоположные стороны). Им, уже имевшим сходные позиции по уровню образования и взглядам на большинство вопросов, особенно в отрывающейся от реализма культуре и частично в экономике, не так сложно было сблизиться, в конце концов, освободившись от, казавшейся каким-то забытым по ходу дел пережитком – диктатуры пролетариата. А затем, на этапе обогащения страны, уйдя от теории ввиду её фактического отсутствия, ликвидировав социализм, ставший вроде бы обузой для их творческих устремлений и кандалами в смысле личных радостей, бросив свой работавший за них и на них народ, они объединились под эгидой борьбы за свободу в виде буржуазного либерализма, объявив его достижение важнейшим правом человека.
И это, к сожалению, произошло не случайно. Рост количества образованных людей, в том числе работников умственного труда, был крайне необходим для развития производства социалистического государства, и поэтому стал одной из главных его идеологических установок. В коммунистических структурах управляет страной народ, и поэтому везде они начинают своё существование с его поголовного просвещения, а в отсталых странах после капитализма, и, вообще, с ликвидации элементарной неграмотности. Молодая советская интеллигенция, родившаяся из любознательной среды крестьянства, имела высокий культурный и общеобразовательный уровень ещё и благодаря сложившейся в социалистическом окружении состязательной жажде к чтению, особенно современных произведений модных молодых авторов, любви к кино и театру, где раскручивалась новая волна талантливых актёров и режиссеров, а также к познанию всего и вся: путешествиям, выставкам, учёбе для повышения квалификации.
Казалось, можно было бы жить, свободно развиваться в любом направлении и радоваться. Так и вспоминает сегодня, как самые счастливые, годы, прожитые при социализме, большинство бывших советских людей. Но, если сейчас проанализировать этот бурный рост количества образованных граждан, станет понятным, что высоких душевных качеств ожидать здесь было напрасно. Предвиденная зараза «мещанина во дворянстве», о которой предупреждали коммунисты и все мудрые люди до них, не сумевшие за тысячи лет выработать нужные механизмы и рекомендации против её распространения, быстро приняла характер эпидемии. Её в распростёртые объятия с вожделением принимали эти самые наиболее модные деятели искусств, каким-то образом опять собравшие в свои ряды тех же самых бескорыстных бойцов за счастье русского народа. Таких, как Аксёнов, Вайнович, Долматов, Галич, Солженицын и ряд других, которые с гордостью рассказывали о том, как они сумели подорвать устойчивость власти, пока им прямо не ткнули в лицо разваленную экономику и вымершее население.
Мещанство очень быстро овладевало неподготовленным к начальственному рангу сознанием. Как гениально написал А.С. Пушкин в коротенькой сказке «О рыбаке и рыбке», есть немало людей, особенно женщин, которые остаются неудовлетворёнными пусть и хорошим жизненным уровнем, но равным с другими. Главное, что нашёптывает каждому успешному человеку его эго: ещё немного нажми, и ты будешь впереди многих. Против этой эгоистической зависти должно действовать равноправная обстановка и чёткие системы материальной и моральной оценки его вклада в успехи общества. Человек должен чувствовать себя на высоте не от того, что у него на 20 сантиметров яхта длиннее, чем у короля Бурунди, а потому, что он стал лучшим токарем в регионе, или под его руководством предприятие победило в социалистическом соревновании.
Только успехи в труде должны давать и моральные победы, и материальные доходы, а не блат, спекуляция, и тем более воровство. За этим государство при социализме должно в первую очередь строго следить именно в целях воспитания. А у нас, особенно в бытность Ю. Андропова во главе карающих внутренних органов, все эти незаконные способы обогащения расцвели пышными гроздьями, и до сих пор остались притчей во языцех при народной характеристике язв советского государства. Причём сам же борец с теневой экономикой и воровским её характером, зная все тонкости подпольного ремесла, для прихода к высшему посту в государстве начал сдавать отдельные гадюшники, показывая глубокое развращение социалистического общества, но очень слабо искореняя эти новые пороки. И хотя в массе своей они были на два порядка меньше по объёму по сравнению с сегодняшним состоянием преступности, до конца Советской власти её неспособность полностью ликвидировать воровство и взятки раздражала народ и стала также одной из причин развала страны.