Проклятая субмарина

Милс, ты тряпка, я ожидал от тебя большего, – бросил Рихард, проходя мимо и похлопывая меня по плечу. – Все равно мы классно повеселились, не так ли? – усмехнулся он. – Все на борт! Погружаемся!

Меня схватили под руки и потащили внутрь. А ЧТО БЫ СДЕЛАЛИ ВЫ? Что?! Задумайтесь, мать вашу, над этим! Меня ждет семья, маленькая пятилетняя дочурка и любимая жена! Они останутся сиротами, если я не вернусь! Что я еще должен был сделать, что?! »

Здесь запись обрывалась. Потом был небольшой рисунок двух женщин, точнее девочки женщины. Милс весьма неплохо в порыве эмоция набросал потрет своей семьи.

« Скорей всего сейчас 21 апреля, ночь

Я не ел сутки или больше – не было аппетита. Приходил Штайн с едой, пытался поговорить и хоть как–то оправдать случившееся, но я попросил его дать мне побыть одному. В глазах до сих пор стоял образ мертвых детей – брата и сестры, обнимавшихся, наверное в последний раз. Я все еще пишу, пока во мне есть силы. Ночь – такая штука, что порой помогает забыть горе. Вчера весь оставшийся день я пролежал, скорчившись на полу. Сегодня мне не легче, но разум вернулся в голову. Я себе этого никогда не прощу. Сара, Маргарет, папочка скоро уже будет дома…

« Не помню, как я заснул и сколько проспал. Глаза открылись сами, было далеко за полночь. У поганых немцев играла какая–то детская музыка на весь коридор. Подлодка была около двадцати метров в длину, и обладала прекрасной акустикой. Наверное, поэтому я и услышал веселые нотки идиотской песни. Броняха в мою каюту была наполовину приоткрыта. Что за…? – удивился я, - обычно меня всегда запирали, закручивали колесо до упора и уходили. Я вышел через дверной проем, внимательно озираясь по сторонам. Ни души. Из кают–компании доносились звуки то ли телевизора, то ли радио. Тихонько ступая, я стал подкрадываться к источнику шума все ближе и ближе. Я был уже в метре от открытой двери, откуда доносился звук. Пара шагов, и я уже там. У меня не хватило смелости заглянуть туда. У меня хватило духу глянуть одним глазком на источник шума. Это был телевизор, по которому крутили детский мультик! ЧТО ЗА БРЕД? Я вспомнил откуда эта песня. Это был популярный мультфильм про крушение парохода «Лузитания». Его часто показывали по ящику, высмеивая и унижая немцев за то, что те потопили судно, шедшее с опущенным флагом без опознавательных знаков. Корабль был торпедирован немецкой подлодкой и затонул в течение восемнадцати минут недалеко от берегов Ирландии. Тогда погибло более тысячи человек, из присутствовавших на борту почти двух тысяч. Этот дерзкий поступок Германии не оставил равнодушным американцев, и вскоре они тоже вступили в войну.

Какого черта? Но кто будет смотреть телевизор так поздно, тем более мультик! Где вся команда? Набравшись смелости, я выглянул и опешил - в полумраке вся команда «UB–65», удобно рассевшись, смотрела мультфильм. Возле каждого члена экипажа стояла тарелка с каким–то неясным блюдом.

Эй! – выдавил я из себя. Все четырнадцать человек одновременно обернулись в мою сторону и, приставив указательный палец к губам, зашикали на меня!

Тсссс! Тихо, англичанин, не мешай нам смотреть! – прошептали хором они.

Я чуть не рухнул. При слабом свете телевизора мне удалось разглядеть глаза команды – ИХ НЕ БЫЛО!!! Пустые глазницы, словно птицы их только что выклевали! От страха и неожиданности подкосились ноги. Телевизор что-то щебетал, и мертвецы без глаз спокойно его «смотрели»… Вдруг позади меня показалось зеленое сияние…

Твою ж мать, - прошептал я, быстрее перебираясь с прохода на пару метров дальше.

Мимо меня проплыл по воздуху тот самый зеленый лейтенант, руки на груди были сложены крест-на-крест. Долетев до телевизора, он как бы уселся рядом со своими сослуживцами и затем, как и все, принялся смотреть телевизор.

Я молча дрожал от страха и не мог сдвинуться ни на метр. Затем, в противоположном углу кают- компании я заметил еще одного немецкого матроса: закрыв лицо руками, он тихо шептал что-то, а остальные спокойно смотрели спокойно телевизор. В центре койки грозно восседал Рихард.

Оли, это ты? – выдавил я в сторону скрючившегося матроса. Тот приподнял голову – это был действительно Оливер, но почему–то с глазами. В руках у него была ложка.

А теперь, команда, нас ждет знатный ужин, – протянул Палач хриплым голосом. Все одобрительно замычали и подвинули тарелки к себе. Как вы думаете, что было в этих долбанных тарелках? ИХ ГЛАЗА! Моряки взяли ложки и принялись есть деликатес, громко чавкая и мыча от удовольствия! Меня всего затрясло, ноги пошли ходуном в разные стороны, я вставал и снова падал.

Оливер! Ты с нами? – спросил капитан «UB–65», звучно причмокивая. Команда ела свои глаза с таким удовольствием, словно они наткнулись на поляну черники! Оливер взглянул на меня и поднес ложку к глазам… У меня перебило дыхание! Не делай этого, друг, давай валим отсюда, скорее!

Не поняв моих мыслей, друг с силой воткнул ложку себе в глазницу и совершенно молча вытащил глаз наружу. Затем второй. Оба глаза с неприятным звуком шмякнулись на пол и Оливер наощупь стал их искать, чтобы, видимо потом также съесть. Вся команда посмотрела на меня и затихла.

Фрэнки, ты что, вегетарианец? – спросил командир лодки. – Держи ложку, это очень вкусно!

Сосуды, казалось, полопались в моем голове, и я бросился к себе в каюту, вопя, словно сумасшедший, по пути упав и задев какие–то предметы. Добежав до своей тюрьмы, я закрылся изнутри и прыгнул в кровать. От неожиданности отпрянул в сторону и упал с койки. Там лежало что–то мягкое! Точнее, детишки: брат и сестренка, – те самые, убитые мною французы. Крепко обнявшись, и держа друг друга за руки, они дрожали и смотрели на меня стеклянными глазами.

Не отдавайте нас им дяденька, пожалуйста, – в один голос произнесли оба. Две мокрые дорожки вели от их глаз по щекам вниз. Дыры от ужасных пуль зияли и кровоточили, но, казалось, дети не замечали этого.

Кровь в моем сердце закипела, словно вода в кастрюле. В броняху стали тарабанить, подшёптывая – Милс, Милс, Милс… Открой нам! Давай поужинаем, ты ведь такой голодный!!!

Сначала по двери били две руки, затем четыре, шесть рук, четырнадцать, - колотил весь экипаж! Появился ярко–зеленый свет, дети громко плакали на койке. Я лежал на полу и кричал что есть силы! Вдруг резко все исчезло. Остался звон в ушах, затем полная тишина… В холодном поту я открыл глаза – никого нет. Нервы были на пределе, здесь больше невозможно находиться! Смерти, трупы, - и теперь эти страшные воспоминания мучают меня. Не знаю, сколько я так протяну…

22 апреля утро

Который сейчас час? Возможно семь утра, может быть восемь - я не знаю. После ночного кошмара я долго не решался сомкнуть глаз, прислушивался к забортным звукам и раздумывал. Мне стоило немалых усилий успокоиться и сохранить здравый разум. Подлодка шла на глубине сорока метров тихим ходом, изредка покачиваясь. Закинув руки за голову, я напряженно думал… Откуда здесь все эти видения, призраки, кошмары и прочие страхи? Не могли же они вот так появиться?! Кто–то или что–то их притянуло сюда.

Мои покой нарушил Оли. Он явился с едой, вопросительно взглянув на меня, мол что–то еще случилось? Аромат еды ударил мне в ноздри. Я понял, что жутко голоден. Даже скудный кусок черствого куска хлеба показался бы мне сейчас амброзией – пищей богов. На завтрак были консервы, похоже, что из индейки. Чертовски вкусная штука! Как выяснилось, вся еда на субмарине представляла собой различные консерванты. Позавтракав, я поведал Оливеру про свой кошмар. Он удивился, так как, с его слов, именно «UB – 65» торпедировала «Лузитанию».

Странные сны тебе снятся, – подтвердил Оли.

Лучше вообще не спать, чем видеть такую жуть! – пожаловался я, жадно дожевывая остатки завтрака.

Подлодка подходит к родным берегам, и нам надо будет пополнить припасы. Плюс ко всему, командир хотел показать тебя кое–каким лицам из высших морских чинов. Они надеются, что ты будешь с ними сотрудничать - а ты должен, англичанин! Иначе они тебя убьют!