Певчая (ЛП)

Как бы я ни хотела, вернуться туда я не могла. А если и могла бы, тенегримы от этого не исчезнут.

Что сделано, то сделано, и теперь нужно исправлять ситуацию.

Слова Норри звучали в голове, а я старалась сосредоточиться на волосах. Пока пальцы работали, я встала у окошка и попыталась разобрать вид: грязный дворик с трех сторон был огорожен, виднелся покосившийся сарай.

Наверное, сарай был домом Аристотеля.

Вот так. С волосами я сделала все, что могла. А одежда…

Я посмотрела на юбки и вздохнула. Как ни отряхивай, а прямее они не станут.

Я сделала все, что могла, поправила косу и пошла искать Ната.

† † †

Он говорил искать наверху, и я пошла по узкой лестнице, касаясь стен для равновесия, пока не попала на чердак, где мы говорили прошлой ночью. Вспомнив, почему я покинула эту комнату, я ощущала беспокойство, открывая дверь, но все прошло, когда я увидела солнечный свет на стенах. Место было ярким и безопасным, а еще красивым, ведь было так высоко, словно принадлежало не Лондону, а небу.

Я закрыла за собой дверь и посмотрела в ближайшее окно. В щели между крышами я увидела широкую реку, берега были забиты домами, а по воде плыли судна. Я нашла в памяти воспоминание о другом виде на реку, виде с чердака, где мы давно жили. Я ничего не помнила больше о городе, но сейчас, пока стояла у окна, я ощущала рядом маму.

- Отсюда видно Темзу, - сказал Нат, - если знаешь, куда смотреть.

От его слов хрупкое воспоминание разбилось. Я развернулась и посмотрела на него. Он сидел за неровным столом в дальнем конце комнаты, почти скрытый грудой любопытных предметов. Самый крупный был лодкой круглой формы, покрытой кожей, длиной в четыре фута, набитой глобусами, потрепанные кузнечные мехи, длинный кусок красного, как мак, шелка. Рядом была груда костей, несколько больших ваз, полных перьев и травы, и шкафчик, полный флаконов дымчатого цвета со странными бирками на них.

Оставшееся место занимали полки, книги, ракушки, гирьки, весы, рисунки и котелки. И, конечно, тут были часы – не меньше двух десятков на вид, золотые и бежевые, они выглядывали отовсюду в комнате.

Я подошла к Нату и указала на дымчатые флаконы.

- Что там?

- Всякие ингредиенты, - сказал Нат. – Штучки. Доктор Пенебригг собирает диковинки.

- Что он с ними делает?

- Мы используем их для наших экспериментов.

- Для каких? – спросила я, удивленно глядя на флаконы.

- О, нас интересует почти все: природа притяжения, свойства света, движение планет, музыка неба, циркуляция крови.

Я смотрела на него, удивленная энтузиазмом в его голосе. В этот раз он звучал не отталкивающе.

- Действительно, все.

- Точно. Новые мысли витают в воздухе, новые открытия делаются каждый день. Интересно быть частью этого, - энтузиазм угас, и он добавил. – Насколько это позволяет наша борьба со Скаргрейвом, - он взял ручку и склонился над столом.

Я коснулась свертка алой ткани в лодке.

- Это шелк? С ним вы тоже делаете эксперименты?

В этот раз он не отрывался от работы.

- Ты всегда задаешь так много вопросов?

- Ты бы на моем месте молчал?

К моему удивлению, Нат задумался над вопросом.

- Думаю, нет, - он отложил ручку, пытаясь проявить больше терпения, чем прошлой ночью. – Ладно, спрашивай.

- Для чего вам шелк? – спросила я.

- Мы растворяли немного в кислоте, когда изучали цвет. Но чаще он служит фоном для гравюр.

- Гравюр?

- Мы торгуем гравюрами. Ими и часами, если точнее. Но часовщики нынче не в почете, так что об этом мы не кричим.

- Это из-за Опустошения?

- Да, - Нат покрутил ручку. – После того, как тенегримы нашли виновников, часовщикам приказали закрыть магазины, боясь, что там будут мятежники. Всех, кого подозревали в связи с тем часовщиком, уводили на допрос. Этого мы избежали, ведь не имели с ними дел. Но даже если связи нет, нужно просить у Скаргрейва разрешения открыть заново дело. Доктор Пенебригг решил просто закрыть магазин и переехал сюда.

- Но он оставил часы, - сказала я, слушая их тиканье.

- Да. И он научил меня работать с ними. Но на хлеб нынче мы зарабатываем, в основном, гравюрами, - он что-то записал. – А теперь мне нужно работать.

Он работал над гравюрой? Я шагнула вперед и посмотрела на наклоненный стол с другого конца. Он писал на обычном листке бумаги, лежащем рядом с книгой. Было видно край обложки книги, и она была цвета темного мха.

- Книга из библиотеки? – догадалась я.

Ручка Ната замерла.

- А ты ничего не упускаешь, да?

- Что там? – я посмотрела на перевернутый текст. – Такое я читать не умею.

- Это на латыни.

- Зачем ты ее украл? – спросила я.

- Пока что слишком сложно объяснить, - Нат оторвал взгляд от работы и указал на дальний конец комнаты. – Я говорил, что на том столе еда? Я свою долю съел, как и доктор Пенебригг, так что ешь, сколько душе угодно.

Он пытался меня так отвлечь, я понимала. Но я проголодалась, так что решила пока что оставить расспросы. На столе среди стамесок, гвоздей, кусков металла я нашла корзинку с булочками и кусок сыра. Еда была хорошей, и когда я закончила с ней, я была готова снова слушать ответы Ната.

По пути к его столу я остановилась у сложного прибора, сделанного из медных трубок и стеклышек.

- Что это?

Нат бегло взглянул.

- Микроскоп.

Слово ничего мне не объяснило. Я склонилась ближе.

Теперь уже он посмотрел на меня.

- Осторожно! – предупредил он. – Его долго пришлось собирать.

- Ты его сделал? – я посмотрела на трубки с новым интересом. – Для чего он?

- Чтобы смотреть на мелкие вещи. Если все настроить, муха выглядит огромной, как овца.

Я была поражена.

- Но это невозможно.

- Так же невозможно, как твоя магия, - фыркнул Нат. – Но для этого требуются труд и терпение, а не пара спетых нот.

Он посмотрел на меня с презрением, и я отпрянула от силы его взгляда. Моя решимость спрашивать его рассеялась.

- Тебе не нравится магия? – сказала я. Нет смысла уходить от темы.

- Не нравится.

- Даже хорошая магия?

Нат пожал плечами.

- Скаргрейв скажет тебе, что тенегримы – хорошая магия. Так для него и есть. В этом вся магия. Она позволяет нескольким людям нагонять страх на всех нас.

- Значит, ты хотел бы, чтобы я никогда не появилась.

Он уклонился.

- Я этого не говорил.

- Ты ненавидишь магию, этого ответа мне хватило.

- Какая разница, ненавижу или нет? Нам нужна твоя магия. Я бы хотел другого, но этого варианта нет.

- И ты будешь зажимать нос и оставаться рядом, пока я полезна? – я скривилась. – Очень благородно с твоей стороны.

- Ты тоже участвуешь в сделке, - он скрестил руки. – Мы нужны тебе для безопасности.

- Безопасность? – я негодующе посмотрела на него. – Странно от тебя слышать. Ты бы расправился со мной как со шпионкой, если бы не доктор Пенебригг.

- Бред, - не поддавался Нат. – Я просто осторожничал. Если бы ты была шпионкой, и Скаргрейв узнал бы, что мы делаем…

Он замолчал и взял ручку.

Я шагнула к его столу, обойдя лодку и груду костей.

- Что ты делаешь?

- Не могу сказать, - он не смотрел на меня. – Пока что. Когда доктор Пенебригг вернется…

- И когда это будет? – спросила я. – Я думала, он уже должен быть здесь.

- Должен, - Нат посмотрел на ближайшие часы. – Он опаздывает. Не знаю, почему.

- Куда он пошел?

- Не могу сказать, - повторил он.

Меня охватил страх. Его арестовали? Или он оказался не другом?

- Ты не знаешь?

Нат упрямо покачал головой.

- Не могу сказать.

Я сжала кулаки. Сначала Норри, теперь это. Куда бы я ни пошла, люди пытались скрывать что-то от меня.

- Не люблю оставаться в неведении.

- Я тоже, - вдруг сказал Нат. – Терпеть не могу это.

Наши взгляды пересеклись, я ощутила искру, словно касание магии или начало песни.

Или это было мое воображение? Искра коснулась моей спины, а Нат отвел взгляд и заговорил все тем же холодным голосом.