Певчая (ЛП)

Мое сердце колотилось.

- Но я не знаю, с чего начать. Я ничего не знаю о чарах Певчих, кроме той песни, что принесла меня сюда.

- Ты можешь знать больше, чем понимаешь, - сказал Пенебригг. – Уверен, мы можем тебе помочь. Нат, принесешь нам ящик?

Нат отложил свой кусочек дерева и нож и вышел из комнаты. Несколько долгих минут спустя он вернулся с широким плоским ящиком. Он опустил его в тенях, я услышала звук металла о металл, словно ключ в замке. Когда он повернулся к нам, он держал два свитка.

- Это лишь копия, - сказал Пенебригг. – Но мы думаем, что это песня, что уничтожит тенегримов, если ее споет Певчая. Такие бумаги нам удалось найти. Но мы не смогли разобрать надписи на бумаге. А ты?

Я уставилась на точки и завитки, что были разбросаны по странице. Они были бессмысленными, но я покачала головой, и всплыло воспоминание:

Я споткнулась о половицу в комнате мамы, а когда потянулась к ней, она отцепилась.

Под ней я нашла листки со странными кляксами. Я знала буквы, знала, что это не они, я не узнавала слова. Я поднесла надписи к свету и была так поглощена, что не услышала шаги матери.

- Люси, милая, отдай это мне, - я не сдалась сразу, и она нежно забрала их из моих рук.

- Что это, мама?

- Тебе не о чем беспокоиться. Мы больше не будем о них говорить.

Пенебригг держал бумагу.

- Ты не знаешь, что означают эти знаки?

- Думаю, это могут быть метки Певчей, - сказала я. – Но я не знаю, что они означают.

Пенебригг и Нат растерянно переглянулись.

- Не важно, - сказал Пенебригг. – Может, мы как-то расшифруем код. Но сначала нужно понять: ты хочешь нам помочь?

За его очками глаза мерцали мольбой. И хотя Нат не выдавал эмоций, я ощутила, что он ждет напряженно мой ответ.

- Но почему я? – я искренне растерялась. – Почему не другая Певчая? Кто-то старше, знающий свою силу?

К моему удивлению, Пенебригг отвел взгляд.

- Милая, я думал, ты поняла…

- Что поняла? – спросила я.

- Других Певчих не осталось, - тихо сказал он.

Слова была подобны зимнему ветру, пробравшему меня до костей.

- Скаргрейв охотился на них, - говорил осторожно Пенебригг, словно пытался понять, насколько больно мне будет слушать. – Хотел, чтобы никто не угрожал его тенегримам и гримуару, что создал их. И вороны облегчили его задание. Перед тем, как убить Певчую Агнес, они украли из ее памяти имена и места проживания всех Певчих, кого она знала. И Скаргрейв направился за ними, застал врасплох и заткнул им рты, а потом отдал воронам. При этом собрали еще больше имен, больше Певчих убили, пока не пропали все.

- Но почему они не боролись? – отчаянно спросила я. – Если они были Певчими, обладали силой… - мои слова повисли в воздухе.

- Мы не знаем, - сообщил Пенебригг. – Не уверены. Но многие из тех, кого он поймал, лишь назывались Певчими. Они знали, насколько нам известно, пару слабых чар, понимали в общих чертах свою силу. Многие были очень старыми, жили в отдаленных местах. У них не было шанса против Скаргрейва и его тенегримов. Мы слышали, что, по крайней мере, одну юную Певчую спрятали до того, как убили всю ее семью, но мы думали, что это слухи, пока не встретили тебя.

- Мама… - прошептала я. Было больно говорить дальше.

- Как ее звали? – мягко спросил Пенебригг. – Есть списки, и те, кто их видел, стараются их помнить.

Я услышала свой ответ, будто говорил кто-то другой.

- Вивиан Марлоу.

Долгая пауза. А потом Пенебригг сказал:

- О, бедняжка, мне так жаль.

Я уставилась на пустые руки. Я давно смирилась с тем, что мама мертва и не вернется. Это было печально, но уже улеглось, было частью фундамента моей жизни. Почему тогда я была потрясена, узнав, как именно умерла мама? Узнав, что ее убило не море, а тенегримы лорда Скаргрейва?

Не важно. Это потрясло меня. Я зажала ладонями горячие глаза, спрятав лицо.

- Думаю, - медленно и с добротой сказал Пенебригг, - что тебе нужно отдохнуть в тишине, да? Нужно найти тебе место для сна и теплые одеяла. Я могу дать тебе свою кровать…

- Нет, сэр, - тихим голосом вмешался Нат. – Не стоит вам отдавать кровать. Ваша спина за это не отблагодарит. Она может лечь на мою кровать.

- Мило с твоей стороны, Нат.

- Но, сэр?

- Да?

- Она так и не сказала, поможет ли нам.

- И ты спросишь это сейчас, когда она горюет по матери? – тихий голос Пенебригга был недовольным. – Мы долго ждали Певчую. Сможем немного подождать ее ответа.

Я едва слышала их за мыслями о матери, любящей, нежной, желавшей спасти меня. Матери, окруженной тенегримами…

Я полжизни хотела вернуться в это место, в эту Англию. Я верила, что здесь начну жить. Но я не представляла ничего такого. Теперь я отчаянно хотела вернуться на остров, быть с Норри, не петь, не колдовать. Не знать ужасов мира.

Но это было невозможно.

Пой, и тьма тебя найдет.

Меня охватило опустошение. Но среди горя и потрясения я ощущала что-то еще, что-то живое, что было сильнее страха. Пылающую и злую решимость.

Я опустила руки. Я посмотрела на Ната и Пенебригга.

- Если вам нужна моя помощь, то она у вас есть, - сказала я. – Я сделаю все, что в моих силах, чтобы уничтожить человека, убившего мою мать.

ГЛАВА ДЕСЯТАЯ

ДИКОВИНКИ

- Люси? – звал голос.

В тумане ото сна я подумала, что это Норри. Глаза еще были закрыты, я слушала привычные звуки утра на острова – стук кастрюль, крик петуха и громкий вопль Норри:

- Хватит отлеживаться, вставай!

Вместо этого я услышала лай собак, стук молотков и хриплые голоса вразнобой:

- Ры-ры-рыбка! По монетке за уголек! – а еще гул, словно мимо проносились сотник телег.

Где я оказалась?

Сонное сознание подсказало, что в Лондоне. Я была в Лондоне с Норри и мамой, на темном чердаке у реки Темзы. Это только на зиму, мама обещала, что потом мы поедем по стране…

- Просыпайся! – приказ был резким, как пощечина.

Я открыла глаза и увидела над собой юношу с ореховыми глазами. Нахлынули воспоминания: Нат и Пенебригг. Скаргрейв и тенегримы. Пение и рубин.

Мама убита.

И Норри потеряна.

Я села, камень покачнулся на цепочке. Еще здесь. И все еще рубин.

- Ты спала как убитая, - Нат звучал недовольно и немного тревожно. Похоже, события прошлого вечера сделали нас достаточно близкими товарищами, раз он тревожился за меня. От этого он дружелюбнее не казался. – Я кричал твое имя, а ты даже не двигалась.

- Зато теперь я проснулась, - и это не радовало. Нат был в темных брюках и чистой белой рубашке, готовый принимать посетителей. Я же смотрела на мир в мятом платье, с урчащим желудком и грязью из сада под ногтями. Я подняла руку к волосам и пожалела. Они были жутко спутаны.

Нат, похоже, этого не замечал.

Стараясь звучать уверенно, я спросила:

- Который час?

- Почти девять. Приведи себя в порядок, - Нат уже не звучал тревожно, только нетерпеливо. – Доктор Пенебригг вот-вот вернется, и он захочет тебя увидеть, - он указал на умывальник в дальнем углу. – Там чистая вода. Горшок под кроватью. Когда закончишь, найдешь меня наверху.

Он вышел за дверь, оставив меня одну, и я была благодарна, что он дал подсказки.

Я встала с кровати и принялась приводить себя в порядок. Все было не так и плохо, кроме моих волос. Я пыталась пригладить их и почти слышала возмущения Норри: «Твои волосы как спутанные водоросли, дитя. Ну-ка заплети их, вот так-то лучше».

Прошлой ночью, перед тем как я пошла спать, Пенебригг заверил меня, что они постараются помочь мне с поиском Норри.

- Боюсь, она может быть где угодно. Но если ты мне ее опишешь, я поспрашиваю. Осторожно, конечно. Иначе в опасности будет и она, и ты.

Я не хотела уточнять насчет опасностей. Я вспоминала прошлый вечер на острове с тоской – согревал огонь из камина, мы с Норри уютно сидели в креслах перед ним. Конечно, огонь разрастался, и я вздыхала, когда Норри напоминала мне, что за огнем нужно приглядывать, но мы были в безопасности, и теперь я ценила то время.