Коллекционер

Ты показалась мне дерзкой и достаточно умной, чтобы суметь признать очевидные вещи, - настойчивые движения пальцев замедлились, давая мне возможность вздохнуть. Но тело не выдержало и минуты. Раскачивая бедрами, я старалась вернуть прежний бешеный ритм, который почти подвел меня к оргазму.

Твой ответ все еще «нет»?

Я сдалась, и в тот момент, когда уже готова была сказать «да», на улице раздался гудок автомобиля. Встрепенувшись, открываю глаза, не зная радоваться или огорчаться, что такси, которое я заказала на восемь вечера, приехало ровно в срок.

Видя мое смятение, Данила склонил голову, и я поняла, что пропала, впервые ощутив его губы на своих. Греховный вкус этого поцелуя, смешанный с горьковатыми нотками рома сводил с ума. В нем было все: страсть - бешенная, неконтролируемая, и обещание наслаждения - такого, о котором я даже не подозревала. Мужчина ласкал, покусывал мои губы, будто не мог насытиться, будто ему было мало этого будоражащего кровь поцелуя.

Сигнал автомобиля заставил нас оторваться друг от друга.

Ника, останься, и я заставлю тебя кричать от удовольствия. Ты сорвешь голос, когда я буду брать твое роскошное тело… жестко, глубоко, во всех возможных позах, раз за разом доводя тебя до оргазма…

Мучительное предвкушение заставило меня громко застонать, тело сгорало на медленном огне страсти, мысли путались. Не знаю, откуда я нашла в себе силы ответить:

Мне нужно идти… - прошептала, чувствуя, что Данила продолжает искусно ласкать меня между бедер.

Трусиха, мое предложение все еще в силе. Если перестанешь скрывать свои истинные желания и захочешь принадлежать мне по-настоящему. Я буду ждать.

А потом он отпустил меня, вот так просто, без малейшей попытки применить силу или продолжить убеждать.

На ватных ногах я спустилась на первый этаж, прихватив сумочку и диктофон, и вышла из особняка. Добравшись до своей квартиры, наполнила ванну и, погрузившись в горячую воду, включила диктофон. Звуки хрипловатого мужского голоса завораживали, я сама не заметила, как начала ласкать свое тело, касаясь в тех же местах, где совсем недавно чувствовала пальцы Данилы.

«Ника, у вас есть тайные желания? Фантазии, о которых вы никому не рассказываете?» - я тут же кончила, понимая, что отныне этот мужчина стал моей тайной сексуальной фантазией.

***

Выдержала я три дня.

Три дня постоянных эротических фантазий и развратных снов, сюжету и разнообразию поз которых позавидовал бы любой порнофильм. Ругая себя, что оказалась такой трусихой и сбежала, я пыталась забыть экстравагантного художника, но, несмотря на это, он продолжал каждую ночь будоражить мои тело и мысли. На третий день не выдержала и, дозвонившись агенту Данилы, напросилась на еще одну встречу.

Когда я подъехала к дому, входная дверь оказалось приоткрытой. Зайдя вовнутрь, с удивлением обнаружила, что никто не встретил меня в холле, как в прошлый раз.

После недолгих поисков я нашла хозяина особняка в мастерской. Он сидел за мольбертом, длинные волосы стянуты в тугой хвост, в руках - кисть и палитра.

Ты пришла, - его губы тронула едва заметная улыбка, а глаза потемнели. Сегодня я выглядела вовсе не так, как в нашу прошлую встречу, и, судя по заинтересованному взгляду Данилы, он это заметил. Готовясь к визиту, я распустила длинные, ниже плеч, волосы, оставив их золотым водопадом небрежно спадать на плечи и спину, надела короткое вызывающее платье, которое больше года ждало своего часа в шкафу. Решив кардинально сменить образ, руководствуясь наставлениями Данилы, я пошла ва-банк.

Мы оба молчали. Я не знала, что сказать, и нервно перебирала пальцами шелковистую ткань красного платья. Все заготовленные фразы, которые выдумывала по дороге сюда, вылетели из головы, как только я вновь увидела этого мужчину.

Согласна на мои условия? – я кивнула и шагнула вперед, боясь, что сомнения вновь одолеют меня и заставят отступить.

Тогда раздевайся, - нервно сглотнув и опустив голову, пытаясь скрыть румянец смущения, я медлила в нерешительности. Хм, неплохо, если бы он сам раздел меня, но отступать было некуда, я уже согласилась. Хотя, если вспомнить, что я позволяла Даниле в первую встречу, играть в скромницу было уже поздно. То, что сейчас происходило между нами, было ужасно возбуждающе и настолько же неправильно, что я едва держалась на ногах, от противоречивых эмоций. Медленно стянув с себя всю одежду, под напряженным взглядом Данилы, я нерешительно шагнула вперед, сокращая расстояние между нами.

И тут же почувствовала сильные мужские руки на своем теле. Он поднял меня и перенес на кушетку, стоявшую в углу. После этого я перестала что-либо анализировать, полностью захваченная ощущениями.

Жадные поцелуи смешиваются с тихими вздохами и громкими стонами. Разгоряченные тела не знают норм и приличий, сменяя позы в безудержной жажде удовольствия. Начисто забыв о праведности, впервые в жизни отдаюсь наслаждению с такой беззаветной страстью, что принимаю грубость и нежность своего любовника с одинаковым восторгом.

Данила не соврал, он, будто знал все мои мысли и желания, воплощая в жизнь самые порочные фантазии, в которых я боялась признаться даже самой себе.

Чувственные ласки и жёсткие прикосновения сменяли друг друга, заставляя пламя бешеного желания растекаться по всему телу. Я кричала, царапалась, извивалась, чувствуя глубоко внутри резкие толчки напряженной плоти. Данила двигался, задавая ритм, сминая мои губы властными поцелуями, а я могла лишь подчиняться, мечтая, чтобы эта пытка наслаждением никогда не закончилась. Мы будто дикие звери не могли насытиться друг другом, едва закончив, вновь начиная древний, как сама жизнь, ритуал.

Он был неутомим, раз за разом доводя меня до оргазма языком, губами, а потом, раздвигая мои ноги и жестко проникая до упора, заставляя умолять о пощаде и одновременно желать большего.

После той ночи я не могла уйти, даже если бы и захотела. После такого не уходят…

Мы почти постоянно занимались сексом, самым потрясающим сексом за всю мою жизнь, а после обеда, когда я чуть приходила в себя, Данила рисовал меня.

Я сгорала от неизвестности, лежа на белоснежных простынях, перекинув тяжелую гриву волос через плечо. Абсолютно нагая, сходившая с ума от любопытства, ведь художник запрещал мне видеть портрет до полной его готовности.

Однажды, готовясь ко сну, стоя перед огромным во всю стену старинным зеркалом, я почувствовала, как сильные руки обвивают меня, развязывая тесемки халата. Улыбнувшись отражению Данилы, я зачарованно наблюдала, как он освобождает от одежды мое тело, жадно лаская шелковистую кожу.

Моя… - прорычал, поглаживая напряженные соски, скользя руками вниз к плоскому животу. Я действительно была его - с припухшими губами и растрепанными волосами, податливая и готовая на все, будто марионетка в опытных руках кукловода.

Когда я увижу портрет?

Скоро.

Скажи мне, хоть в каком стиле ты рисуешь? – простонала, когда умелые пальцы коснулись моей возбужденной плоти, и, откинув голову на плечо Данилы, наблюдала в зеркало за этим эротическим действом. Скромность? Стыд? Я уже давно позабыла эти слова, научившись всецело отдаваться похоти. Осторожно поглаживая влажные складки, заставляя меня кусать губы от удовольствия, он ответил:

Прерафаэлитизм, ты будешь моей Леди Годивой, - я вскрикнула, когда его пальцы, нежно лаская, легли на мой клитор. Встретившись взглядом с Данилиным отражением, я только сейчас заметила, как потемнели его глаза, став практически черными. В полутьме комнаты я напряженно вглядывалась в мужское лицо, по которому пробегали неясные тени. Заметив это, Данила резко повернул меня к себе лицом, закрывая рот поцелуем, но я отстранилась, испуганная тем, что только что увидела.

Кто ты?

А ты как думаешь?

Дьявол?

О нет, куколка, я всего лишь барон.

Барон? Но твои глаза… в зеркале… причем тут титул?

Барон Самеди. Всего лишь скромный помощник ее Величества Смерти.