Коллекционер

Нет, - довольно ухмыляюсь, наблюдая как Данила, наклонившись, касается губами стакана, который я все еще держу в руках. Пригубив ром, мужчина выпрямился, ожидая моего вопроса, и я не заставила себя ждать:

Что изображено на ваших картинах?

Люди. Такие, какие они есть на самом деле. С их пороками, страхами, тайными желаниями, которые они, порой скрывают даже от самих себя.

Но…

Т-с, теперь моя очередь, - Данила окинул меня взглядом и многозначительно улыбнулся.

Какая ваша любимая поза в сексе? – я молча отпила из бокала, стараясь не морщиться.

Хрипло рассмеявшись, мужчина пробормотал:

Я не сомневался…

Почему люди покупают ваши картины и не показывают их общественности?

Не хотят, чтобы весь мир увидел их истинное лицо.

В голове крутился еще миллион вопросов, а ром будоражил кровь, подогревая интерес к экстравагантному мужчине, что сидел недопустимо близко, так, что я чувствовала его обжигающее дыхание на своем лице.

Ника, у вас есть тайные желания? Фантазии, о которых вы никому не рассказываете?

Видимо, алкоголь придал мне смелости.

Это же вы у нас мастер видеть людей насквозь, так что не вижу смысла отвечать, - дерзко взглянув в серые глаза Данилы, я осушила бокал и поставила его на журнальный столик.

Я хочу увидеть коллекцию.

Пройдемте, - стараясь не замечать на себе наглый взгляд, который будто раздевал меня, я встала с кресла. Не могу сказать, что мне были противно столь фамильярное поведение Данилы и его недвусмысленные намеки - творческие люди не отличались особой сдержанностью в своих желаниях, и я уже привыкла к этому. К тому же, не буду врать, что этот мужчина был мне противен - он одновременно интриговал и волновал меня. Нет, я не собиралась прыгать к нему в постель, но столь откровенное проявление желания очень льстило моему самолюбию, хотя я сама не до конца понимала почему.

Небольшая полутемная комната на втором этаже. Окна задернуты черной тканью, чтобы не допустить контакта картин с солнечным светом, а на стенах весят полотна. Я насчитала с десяток холстов, написанных в разных стилях, но объединенных одной весьма интересной деталью: на всех картинах были изображены женщины, обнаженные женщины. Значит, Данила не обманул меня, он действительно обладает весьма любопытной коллекцией.

Как вы выбираете художников, чьи картины попадут в вашу коллекцию? – дверь позади меня закрылась, издав тихий щелчок, и я услышала шепот у самого уха:

Я – автор всех этих полотен.

Но… Они же написаны в разных стилях… - не верилось, что я смогла своими глазами увидеть работы Данилы - раньше это не удавалось ни одному журналисту.

Я весьма недурно умею подражать мастерам старой школы.

И как давно вы…

Тс-с. Сейчас я хочу поговорить о вас, - он быстро развернул меня лицом к себе и, подтолкнув, прижался теснее, так, что я оказалась в ловушке, зажатая между стеной и его телом.

Обо мне? – мужская ладонь коснулась шеи, заставляя вздрогнуть, а пристальный взгляд подчинял, вынуждая забыть о сопротивлении. Боже, какие у него руки, от каждого шелковистого прикосновения меня буквально прошибает током.

Зачем вы прячете свои прекрасные локоны в этот уродский пучок? – чувствую, как Данила пальцами зарывается в мои волосы, распуская тугой узел. Борюсь с желанием прикрыть глаза, подчиниться неге, которая неспешно разливается по всему телу. Со мной такое впервые, он будто опутывает меня сетями: своим хриплым голосом, властным взглядом и неспешными ласкающими прикосновениями.

Ника, откуда у вас привычка скрывать свое великолепное тело под столь ужасными платьями? Я все интервью мог думать лишь о том, как вы выглядите без этих тряпок, – его вторая рука медленно скользит по моей шее вниз. Подушечки пальцев дерзко ласкают нежную кожу над вырезом платья… Это на мгновение отрезвляет.

Так, стоп, это уже перебор! За кого он меня принимает, раз позволяет такие вольности по отношению к совершенно незнакомой женщине?! Пытаюсь сфокусировать затуманенный взор на лице Данилы и замираю, осознав, что проиграла. Его лицо напряжено, челюсти крепко сжаты, а в глазах пляшут черти от едва сдерживаемого возбуждения. Боже, передо мной будто свирепый зверь, готовый в любой момент наброситься на свою жертву, растерзав ее. Никогда не видела столь откровенного желания на лице мужчины, это заставляет кровь быстрее бежать по венам.

Не надо… - прошептала жалобно, вжавшись спиной в стену позади, понимая, что сил оттолкнуть Данилу, у меня попросту нет.

Почему «не надо»? Вы же хотели узнать мои мысли, верно? Хотели вывести меня на эмоции. Я лишь исполняю ваши желания.

Я не хочу этого слышать.

Нет? Уверены? И вы не становитесь влажной, осознавая, что я до ужаса хочу вас? Что единственное, о чем я могу думать последние пару часов – как вы будите лежать обессиленная, абсолютно нагая на моей постели после того, как я…

Хватит, это выходит за рамки интервью… - я не узнала собственный голос, казалось, он вместе с телом, предали меня, решив теперь подчиняться этому мужчине, с губ которого срывались порочные слова, а руки терзали податливое тело. Он обольщал меня, не разводил на секс, а именно обольщал, играя с моими желаниями, как опытный кукловод.

Неужели не хотите узнать, что именно я хотел бы сделать с вашим прелестным телом? С телом, которое создано для наслаждения. Скажите, Ника, давно ли вам доставляли удовольствие? Не тот суррогат, который дает мгновенную разрядку, а медленное, нестерпимое, граничившее с болью блаженство. Настолько порочное, что вам кажется вы умрете, если оно прекратится. Заставляющее вас умолять о продолжении… Делая покорной и податливой в опытных, мужских руках…

Ему не нужно было даже прикасаться ко мне, голос уже был подобен эротической ласке и пьянил похлеще рома.

Нет… - прошептала на выдохе, чувствуя, как низ живота обдало жаром, а между ног стало влажно. Возбуждение накатило с новой силой, когда Данила обхватил мою грудь, поглаживая сосок сквозь плотную ткань платья. «Неужели выпитый ром заставляет мое тело так реагировать на ласки совершенно незнакомого мужчины?» - пронеслось в голове, но в следующую минуту я забыла обо всем, так как вновь услышала сводящий с ума шепот:

Одно слово, и я сделаю так, что ты будешь сходить с ума от вожделения. Я возбуждаюсь от одной мысли, что ты влажная, изнывающая от желания, будешь лежать на моей постели, и я смогу в полной мере насладится этим великолепным телом, - меня накрывало все сильнее от каждой фразы. Перед глазами вспыхивали эротические образы, о которых мне нашептывали порочные губы моего мучителя.

Закусив губу, чтобы сдержать рвущийся наружу стон, закрываю глаза. Видимо, приняв это за капитуляцию, Данила тут же приступил к активным действиям. Одной рукой он касался моей шеи, неспешно поглаживая, будто успокаивая и одновременно наслаждаясь моментом моей полной беспомощности, другой - скользил вниз, по животу, пока не коснулся подола платья. Мужские пальцы бесцеремонно пробрались под юбку, лаская чувствительную кожу внутренней поверхности бедра. Я растворялась в этих неторопливых прикосновениях, желая, чтобы Данила быстрее приступил к более решительным действиям. Но он медлил, будто ожидая моего согласия.

Скажи «да», и я нарисую твой портрет, осуществлю твои самые грешные фантазии и воплощу в жизнь потаенные мечты…

«Нарисую портрет» - эта мысль заставило тело напрячься. Он что, рисует всех своих любовниц? Стать еще одной женщиной из Данилиного списка побед мне не хотелось.

Нет…

Нет? – Насмешливый взгляд замирает на моих приоткрытых, будто молящих о поцелуе губах.

Не хочешь? – отрицательно качаю головой, так как сил, чтобы вновь солгать, у меня попросту нет. Данила проникает пальцами под ткань трусиков и, не давая опомниться, касается там, где мне уже нестерпимо горячо. Выгибаюсь всем телом, чувствуя, как умелые пальца ласкают влажные складки, слегка задевая клитор.

Обманщица, твое тело говорит иное,- выдохнул Данила у самых моих губ и продолжил ласкать возбужденную вожделением изнывающую плоть. Пульсирующая боль между бедер все нарастала, я тихо стонала, кусая губы, боясь, что не выдержу и начну умолять своего мучителя сжалиться, взять меня так, как он обещал всего несколько мгновений назад.