Форель

Денис подождал. Похоже, Кэру не решится произнести имя Хелен. Так оно и есть.

- ... этой девушкой. Но нельзя забывать о соблазне. Что скажут твои отец и мать, узнай они об этом? Твой брат Джон стал священнослужителем. Подумай, как тяжело будет у него на душе, узнай он, что ты живешь с юной девушкой в уединенной местности.

Денис ничего не ответил. Он следил за речкой, за ее быстрым течением как стремительно она бежит, как неотступно хранит верность руслу, как бурливо покорна силам, противоборствовать которым не хочет, чтобы не замедлять свой бег.

- Подумай и о Море. Мы собираемся пожениться. Мы любим друг друга. Что, по-твоему, она бы сказала, предложи я ей поехать отдыхать вместе, вот как ты с этой девушкой?

Денис сорвал травинку. Здесь на горе росла тонкая, мягкая, чуть не серебристого цвета трава. А внизу в долине трава - темно-зеленая, сочная. Мора и Кэру были уже восемь лет как помолвлены. Если они и любят друг друга, то, видать, не слишком пылко.

- А тебе никогда не хочется? - спросил Денис.

- Не хочется чего?

- Уехать куда-нибудь вдвоем?

- Так и будет, - ответил Кэру внушительно, - когда обстоятельства позволят и мы сможем просить изволения божьего на наш брак.

И снова Денис с трудом удержался от улыбки. Кэру говорил так, словно объявлял о решении основать дело "Роберт и Мора, компания с ограниченной ответственностью". Соответствующие меры будут предприняты.

- Но не раньше?

Кэру высунул голову из-под зонтика.

- Да будет позволено тебе напомнить, ты говоришь о своей сестре, сказал он.

- Знаю, - сказал Денис.

- Мора - добрая католичка. И никогда не допустит ничего подобного.

- Вот именно, - сказал Денис. - Вы оба не допускать умеете куда лучше, чем любить.

Кэру, подтянув колени к подбородку, зажал между ними зонтик и предался размышлениям. А чуть погодя удрученно сказал:

- Я плохо выражаю свои мысли, ты же, напротив, красно говоришь, но за твоими словами ничего не стоит. Во всяком случае, для меня за ними ничего не стоит. Тем не менее ты не можешь не признать, что живешь во грехе... во всяком случае, что при таких обстоятельствах до греха недалеко.

- Этого я не отрицаю, - невозмутимо признал Денис.

- То-то и оно! - вырвалось у Кэру.

Чистосердечное признание Дениса извлекло Кэру из-под зонта, и он предложил перекусить. Денис знал, что речь идет об отсрочке, не более того.

Они занялись чаем. Кэру принес воды, набрал сучьев. Денис смастерил из сучьев треногу, подвесил на нее манерку. Кэру встал на четвереньки и, едва не упершись носом в землю, стал раздувать костер. Денис развернул бутерброды. Бутерброды, приготовленные Хелен. Мысль эта почему-то его радовала.

Он привалился к валуну и забыл обо всем, кроме того, что его окружало. Перед ним простирался поросший папоротником каменистый склон, ниже, там, где начинался сосняк, зелень буйным потоком низвергалась в долину. Он и не предполагал, что существует столько оттенков зеленого цвета. Чтобы классифицировать все эти оттенки, тоже не хватит жизни. Там, за горами, был мир, населенный родителями и священниками, мир, где предубеждение и необходимость в едином оплоте оборачивались волей общества и вели войну с желанием отдельного человека. От общества не скрыться. Общество - вот оно и сейчас у него под боком, раздувает костер. Общество спросило:

- Как ты определяешь, когда вода вскипела?

Денис не без труда переключился.

- Прислони ложку ручкой к боку манерки, и ты почувствуешь вибрацию, сказал Денис.

Кэру последовал его совету. Лицо его озарилось улыбкой, мимолетной, но на этот раз неподдельной.

- И правда. Просто не верится.

Он снял манерку с огня, отвинтил крышку. Кэру сказал, что в лесу естся совсем по-иному. Наверное, потому, что нагуливаешь аппетит. Еще одно свидетельство преимущества жизни на открытом воздухе. Все это он вещал из-под зонта, куда снова залез. Тем временем мысли Дениса были заняты только одним.

- Ты им скажешь? - спросил он.

- Значит, я разбередил твою совесть?

- Наверное, слегка разбередил, но не в этом дело. Ты их только растревожишь, а это ничего не изменит.

- А вдруг это на тебя подействует?

- Не подействует.

- Никогда не поверю, что ты захочешь их огорчить.

- Это от тебя зависит, - отрезал Денис.

- Денис, - сказал Кэру, отставляя чашку. - Я хочу тебе кое-что сказать. Ты не поинтересовался, что привело меня в эти края. И где я взял машину.

- Верно.

- Дело в том, что меня уволили. Фирма, где я работал, закрылась. Мы с Морой жили в вечном страхе, что рано или поздно так и случится.

- Поэтому вы оба так долго откладывали свадьбу?

- Я - поэтому. Что до Моры, то она готова была рискнуть.

- Ты веришь в бога. Но не слишком на него полагаешься.

- Он даровал нам предвидение и осмотрительность. Нельзя, чтобы его дары пропадали втуне.

Дениса пронзила жалость к Кэру и сестре - восемь лет они ждали, но их долготерпение так и не было вознаграждено.

- Очень жаль, что ты потерял работу. Я думал, тебя отпустили на несколько дней из конторы - передохнуть.

- Мне подвернулась возможность получить другую работу, и я попросил приятеля одолжить мне машину. По правде говоря, мне как раз сегодня назначили приехать туда для предварительной беседы. Но теперь уже слишком поздно. Я опоздал.

Денис вгляделся в Кэру, у него мелькнула мысль - уж не рехнулся ли тот.

- Неужели ты так задержался только для того, чтобы поговорить со мной о Хелен?

- Я остановился, просто чтобы с тобой поздороваться. Но когда я узнал, что тут творится, я почел своим неотложным долгом поговорить с тобой.

- Ну и поговорил бы, зачем же было тратить весь день?

- Поначалу я так и собирался. Но потом понял, что от разговора на ходу не будет проку. Вот я и думал, если провести с тобой весь день... - Кэру вздохнул. Он был неподдельно удручен. - Скажи, мои слова хоть как-то на тебя повлияли?

- Ты смутил мой покой, не без этого, - признался Денис, - но что касается Хелен, тут все останется по-прежнему.

- И тебе не стыдно продолжать такую жизнь, изо дня в день гневя господа? Я отказываюсь тебя понимать!

- Мы с тобой разные люди, - сказал Денис. - Честно говоря, я не верю в бога. Я верю в то, что нас окружает - горы, валуны, речки. Человеку подобает жить в таких вот местах, как это, и радоваться жизни. Только и всего ничего ни до, ни после этого не будет. Природа знать про тебя не знает и ничего от тебя не ждет. Так что и тебе нет до нее дела.