Страница 20 из 27
Маргарет шмыгнула носом, предваряя хворь, в зимнее холода месяцами досаждавшую ей. Жизнь подобна тропкам, расходящимся друг с другом в дремучем лесу. Мужчина или женщина, ты выбираешь путь на развилке и должен идти вперед, не имея возможности возвратиться назад и найти путь к другим, более счастливым временам. Всем нам доступно одно: вслепую, спотыкаясь и плача, брести вперед, забираясь в еще более глухую чащобу.
И все же Уорик обещал ей освободить Генриха Ланкастера, законного короля Англии, – и сделал это. Он обещал ей возложить корону на склоненную голову Генриха – и ее шпионы подтверждали, что он сделал это. Вот почему придворные, еще недавно осмеивавшие ее линялые туалеты, теперь казались смущенными. Ее муж снова стал королем Англии, ее враги бежали из страны.
Королева подняла голову чуть повыше, ощутив напряжение в шее. Слишком долго она склоняла голову, слишком долго. Она видела себя в зеркале, и отражавшаяся в нем странная куколка отвечала ей столь же упорным взглядом и не ощущала стыда.
Ричард Уорик просил только того, чтобы его вторая, незамужняя дочь была выдана за ее сына. Маргарет рассмеялась, впервые услышав от него эту идею. Старшая дочь графа была повенчана с Джорджем Кларенсом. Вторая дочь, выданная за Ланкастера, даст Уорику по зятю в обоих лагерях. И когда все нынешние претенденты на престол уйдут, кто-то из его кровных отпрысков может стать королем Англии. Честолюбие его заходило дальше, чем она могла бы предположить, и Маргарет лишь вздохнула, представив себе то, что наговорила бы по этому поводу в молодые годы. Но сейчас все дороги уже были пройдены и все решения приняты, во благо или наоборот.
Задевая шпорами ковры, ее сын вошел в комнату через расположенную в дальнем конце этого помещения дверь. Заметив его, служанки склонились в поклоне, и Маргарет вновь обратила внимание на их подчеркнутое почтение. Ее молодой и прекрасный Эдуард вновь сделался принцем Уэльским.
– Матушка, вы слышали новость? – заметив ее, непринужденно проговорил по-французски юноша. Маргарет, конечно же, услышала вести из Англии на несколько часов раньше своего сына, но отрицательно качнула головой, чтобы не лишать мальчика удовольствия сообщить ей эту весть.
– Мой отец снова коронован в Вестминстере. Об этом говорит весь Париж, maman! Говорят, что Эдуард Йоркский бежал куда-то на север с несколькими сотнями конницы. Говорят, что его ищут с собаками, которые растерзают негодяя на части.
– Это великолепно, – выдохнула Маргарет; она чувствовала, как к глазам ее подступают слезы, и понимала, что вот-вот разрыдается от счастья.
Подошедший Эдуард взял ее руки в свои. Он был ладно скроен и больше похож на своего деда, чем на отца, о чем она уже тысячу раз говорила сыну. Старик перенес войну на коренные французские земли и силой, отвагой, яростью и стрелами поразил французов при Азенкуре. Этот мальчик порадовал бы воинственного деда – Маргарет не сомневалась в этом. Старинная династия может позволить себе не блистать в одном из своих поколений.
Ее Эдуард был выше собственного отца, хотя, к сожалению, уступал в росте своему тезке Йорку. С той поры, как сын научился говорить, он тысячу раз выслушал от матери повесть о ее потере, когда никто не мог видеть ее слез. Он любил свою мать и в детстве просто хотел искоренить дурную лозу, проросшую на английском престоле. В конце концов, это Англия виновата перед его матерью.
Ее принц Эдуард положил больше усердия, чем кто-либо из известных Маргарет людей, чтобы обрести силу и мастерство, достойные рыцаря, хотя на самом деле посвящать его в рыцари выпало французскому королю.
Он стоял перед ней, как бык, могучий и широкоплечий, ясноглазый… Телесное здоровье и совершенная молодость семнадцатилетнего парня читались в каждом его движении. Кородева ощутила, как слезы побежали по ее щеке, и резким движением смахнула их. Что можно поделать с материнской гордостью, тем более когда ты пережила столько потерь?
– Когда мы уезжаем, мама? – спросил Эдуард по-английски. – Я уже приготовил своих собак и лошадей. Дядя Луи сказал, что, если я захочу, он пошлет со мной лучших своих людей, чтобы иметь возможность сказать, что он до конца выполнил свою роль.
Маргарет улыбнулась. «Дядя Луи» и раскинутые им сети принесли нужный ему результат. Французский король убедил беглую королеву и Уорика предварительно встретиться и положил уйму трудов, чтобы свести их в этой же самой комнате. Эдуард Йоркский не тратил своего времени на французскую королевскую семью, предпочитая Бургундию и ее вульгарные захваты. Вне сомнения, король Людовик поднимет свой бокал за Генри Ланкастера. И королева ответила:
– За нами, сын мой, числится еще одна обязанность, прежде чем спешить в Англию. Твой брак с дочерью Уорика. Я обещала ему это как залог своей доброй воли и доверия. Он выполнил свою часть нашей сделки – по крайней мере, на сегодняшний день. Пока голова короля Эдуарда, как и голова его отца, не поднимется на шесте над стенами Йорка, я не усну спокойно, однако на сегодня этого… достаточно.
К ее удовольствию, сын взмахнул рукой, как будто речь шла о простой формальности.
После того как об их помолвке было объявлено, он уже несколько раз встречался с дочерью Уорика – скорее из приличия, чем от большого желания получше познакомиться с ней. Сердце и соколиный взгляд принца Эдуарда всегда были обращены к Англии. Маргарет знала, что он отдаст все на свете, чтобы вновь вступить на ее почву, и видела свой долг в том, чтобы удерживать его от опрометчивости, дабы удостовериться в том, что Англия не отберет у нее любимого сына. В конце концов, эта холодная, эта сучья страна отобрала у нее все остальное, в том числе и лучшие годы молодости.
– Сразу, как только это станет возможным, мама; для меня это не существенно, – заявил Эдуард. – Я хочу выйти в море! Я хочу снова увидеть, как вырастают из воды эти белые утесы, после того как столько лет ездил по французским берегам и смотрел на них издали, зная, что туда мне хода нет… Я буду королем, мама! Как ты обещала.
– Конечно, – ответила Маргарет. Она тысячу раз говорила сыну эти слова, но никогда еще не была так уверена в их справедливости, как в этот раз.
Ричард Уорик взирал на зимнее море. Его рать, заполнявшая собой все окрестные улицы и дороги, также ждала. Съежившийся за суровыми рядами воинов городок Бишопс-Линн казался заброшенным; окна его были закрыты ставнями и заперты на засовы, словно в ожидании великой бури.
Уорик посмотрел на находившихся возле него двоих мужчин – родственника по крови и родственника по браку с его дочерью. Сразу вспомнилось прошлое, события шестнадцатилетней давности, когда он был еще очень неопытным человеком, а его отец, граф Солсбери, и герцог Йоркский решили поднять свои знамена против короля Англии. С тех пор он прошел очень длинный путь, хотя под холодным ветром и тихим дождем нетрудно было представить себя на грязном поле возле города Сент-Олбанс, перед началом всей драмы.
Джордж, герцог Кларенс, казался в этот день не столь уверенным в себе, как это было обычно. Уорик внимательно приглядывал за ним и потому заметил, что молодой человек потерял некую долю своей уверенности. Возможно, он воспринимал изгнание Эдуарда из Англии как удар по собственному статусу – трудно было сказать. Они смотрели на волны, и зять графа Ричарда казался погруженным в раздумья. Откуда-то с моря доносилось тявканье и визг тюленей. Уорик не мог преследовать Эдуарда без флота, уже собравшегося в этом месте и готового продолжить преследование на не запечатлевающим следов морском просторе.
Ричард подавил раздражение в зародыше. Невозможно оказываться правым во всех ситуациях, и он не намеревался впредь тратить свое время на бесплодные обвинения и пожелания того, чего не случилось.
Нет.
Он признаёт свои ошибки и отставляет их в сторону. Надо идти дальше.
И тут брат Уорика, Джон, лорд Монтегю, несколько испортил высокое мгновенье тем, что поднял голову и некстати ответил на никем не заданный вопрос: