Данэя

Но Его хватит – Он знал себя. Он не отступит: осуществление идей Лала – задача неотложная. Именно сейчас. Когда человечество должно заселить ещё одну планету и установить постоянный контакт с Теми. Сейчас-то и может повториться ситуация, породившая то, что считали тяжелейшим долгим упадком прогресса науки.

ХХ век был веком научного взрыва. Новые теории относительности и квантовая механика, прорыв в микромир открыли дорогу в совершенно неизведанное. Как открытие огромного неведомого материка: мало было высадиться на его берег – чтобы выйти на другой берег его и двигаться дальше, надо было его пройти. Насквозь. Мало того: освоить. А для этого – полностью изучить его.

Явления, с которыми тогда столкнулись, слишком плохо согласовывались с прежними представлениями, казавшимися очевидными, с помощью которых их пытались понять и объяснить. Теории создавались и рушились, приходилось вновь возвращаться назад, пересматривать чуть ли не самые фундаментальные понятия. И тогда казалось, что они топчутся на месте, не делая ни шага вперед.

Великие открытия физики позволили действительно овладеть биологией, бывшей до того преимущественно описательной. Биофизика стала на долгое время главной из основных наук. Но её проблемы как физики систем, состоящих из огромного количества элементов с многочисленными связями, создавали неимоверные трудности даже вычислительного характера. Требовалось время. Движение в основном пошло мелкими постепенными шажками.

Но именно тогда удалось до конца одолеть иммунную несовместимость. И сразу использовать это как исходный фактор отделения неполноценных.

(А вот искусственную жизнь создать так и не удалось. Спотыкались на какой-то крайней грани – когда, казалось, успех уже не вызывал сомнений. Может быть, и здесь секрет тоже – где-то на гиперструктурном уровне? А что?)

Так было. Но теперь... Они сейчас вновь проникли в огромную неизведанную область, где снова многие предыдущие понятия кажутся бессильными, и на овладение которой опять потребуются напряжение всех сил и неизвестно сколько времени медленного продвижения вперед. После первых успехов – долгие неудачи и уныние: тогда повторится предыдущая ситуация.

Неужели пытаясь выйти из каждого такого кризиса, человечество глубже и глубже будет дегуманизироваться, дичать? Да: если уже сейчас, после первого кризиса, не осознает совершенно отчетливо недопустимость для себя превращения хоть какой-то части людей в бесправных скотов. И не уничтожит это немедленно. Лишь память о нем должна храниться и передаваться из поколения в поколение, чтобы не дать такому больше никогда повториться.

Сейчас, безотлагательно, должно быть это совершено, – даже если Контакт с Теми позволит избежать кажущегося кризиса, он не исключен позже, уже на более высоком уровне. Третий Их дар Земле – самый важный сейчас!

Путь осуществления его – рождение детей всеми женщинами, жизнь вместе с ними, повседневная забота о них. Любовь к ним. К каждому.

И другая любовь – огромное, прекрасное чувство, достойное высокоразвитых людей – снова займет свое законное место. Сделает людей – всех – счастливей. И прекрасней.

Он знает это. На чужой, страшной планете, где погиб Лал, Он прожил самые счастливые годы своей жизни. Он возвращается, поняв необычайно важные вещи. Мама, Сын, Дочь, Малыш – Они будут вместе с Ним, и в Их существовании рядом Он будет черпать силы. И ещё – в памяти о Лале. Человеке, лучше которого не было в эту эпоху на Земле.

Возбуждение переполняло Его, переливаясь через край звуками скрипки.

Одиночество становилось всё мучительней. Нервы были напряжены до крайности.

Он строго следил за собой: отгонял, напрягая волю, навязчивые мысли. Даже перестал разговаривать с Лалом, так как его воображаемое появление становилось похожим на устойчивую галлюцинацию.

Так прошло ещё несколько месяцев. Солнце приближалось; Он отправил в его сторону сигнал с просьбой о посылке навстречу Им крейсеров с “топливом” для подлетного торможения и стал ждать ответного сигнала. Если тот не придет вовремя, Он повторит сигнал.

В сверхневероятном случае, если Их обнаружат слишком поздно и не успеют доставить “топливо”, незаторможенный экспресс пройдет мимо Солнечной системы и снова уйдет в Дальний космос. Кораблям с Земли придется его догонять (не могут же они его не заметить в последний момент, при проходе мимо Системы, когда он даст последний сигнал, для которого в аннигилятор будет отправлена скрипка), но это им удастся не скоро: экспресс летел с огромной скоростью. И тогда хватит ли энергии, чтобы дожить до встречи?

Старательно отгоняя мрачные мысли и нетерпение, Он ждал ответного лазерного сигнала. И тот пришел таки! Земля ждала – корабли с “топливом” встретят Их. Просили сообщить, что случилось, но, экономя энергию, Он не ответил.

Силы Его были на исходе: Он это остро чувствовал. Лишь надежда на скорый прилет и конец разлуки с Ними поддерживали Его.

Всё время, кроме редких коротких свиданий с Ними, Он находился в рубке. Там же ел и спал. Спал беспокойно, с бесконечными сновидениями, какими-то очень яркими, и в них Он встречался с Ними и Лалом. Проснувшись, не чувствовал себя отдохнувшим. Потом, сидя в кресле перед пультом, Он нередко впадал в дрему, но и она была наполнена яркими грезами и видениями.

... И сейчас, откинувшись в кресле, Он закрыл глаза, задремал.

Пришедшее видение было ярким как никогда. Планеты, звезды и галактики с бешеной скоростью неслись через Него, огромного и бесплотного. Виден был пылающий экспресс и сидящие рядом с Ним то Они, то вдруг Лал и Эя, и Ему даже в голову не приходило называть её Мамой. Они тоже были огромны, бесплотны и прозрачны, и видны со всех сторон: и снаружи и изнутри. И потом пространство, сбившись складками, заполнило рот, и Он ощущал его верхним нёбом.

Затем возник бесконечный пук осей – прямых, криволинейных и спиральных, исходящий из мировой точки пространства-времени, где находился Он. Каждая ось со своим законом и метрикой, со своей непрерывно вибрирующей интенсивно яркой цветовой гаммой.

Корабль и спутники Его множились бесчисленными повторениями, несущимися к центру и от центра бесконечного ежа осей. И длилась вечность без надежды – и было полное, абсолютное безразличие ко всему.

Но вечность оборвалась: повторения, уменьшаясь, сошлись в центре и слились в единое. Пространство, распрямляясь, освободило рот; мириады небесных тел вновь понеслись через Его бесплотное тело, и потом оно и стенки корабля стали терять прозрачность...

Сон оборвался. Он на мгновение открыл глаза и с удивлением увидел – на бортовых часах стрелка сдвинулась всего на пять минут. Видение ярко и отчетливо, во всех подробностях и деталях, стояло перед глазами. Непонятно почему, была уверенность, что всё это Он действительно когда-то видел. Мучительно старался вспомнить, когда – и не мог. Но уверенность не проходила, и Он ещё не раз напрягал воспаленный мозг, пытаясь вспомнить.

38

Пришел сигнал с Минервы: первый крейсер вышел навстречу с частью “топлива”, которое Ему требовалось. Снова просили подробно сообщить, что случилось. Он не ответил. Не было сил даже радоваться.

Чтобы подхлестнуть себя, Он отправился к Ним. Тем более что мучило какое-то непонятное предчувствие.

На беду, оно подтвердилось. Там, в анабиокамере, Он обнаружил сразу, что дело неладно. Два прибора показывали совсем не то, что Он совсем недавно, меньше часа назад видел на экране пульта. Сверхнадежные приборы – вышли из строя? Срочно заменить их!

Но контрольная проверка показала, что дело не в приборах. Оставлять Их в анабиокамере до устранения причины было слишком рискованно. Необходимо временно вывести из состояния анабиоза: другого выхода не было, нужно сделать это, не откладывая.

И Он стал подготавливать анабиокамеру к их выведению, при этом где-то в тайниках сознания испытывая радость, что хоть на время прервется Его разлука с Ними. Но её перебивала отчетливая, сильная тревога, вечный страх перед анабиозом.