Данэя

“Долго ли он будет стоять?”, с досадой думал Дан. “Не пришлось бы улететь, больше ничего не увидев”.

Эя дремала. Он сел у локатора, начал обшаривать берега, чтобы хоть чем-то занять себя. Скалы, скалы, скалы.

И вдруг он увидел лес. Нет, не может быть! Нет: лес! Правда, странный какой-то.

Он стал крутить регулятор, резкость увеличилась. Нет, конечно, это не лес. Скалы. Только вытянутые вверх, острые. Как зубья. Сказочного дракона. И дальние ряды их, действительно, напоминают огромные старые ели.

Дан не стал будить Эю. На самой малой скорости повел вездеход в ту сторону.

“Солнце”, видимо, взошло: пробившись сквозь облака, с помощью ветра расправилось с туманом. Становилось все ясней, и за поворотом, у высокой скалы вся картина разом предстала перед ним.

– Эя, вставай! Смотри!

Она вскинула голову; сжала веки, прогоняя сон, зевнула. Потом открыла глаза, и сон сразу исчез: она застыла, пораженная, упершись ладонями в прозрачную переднюю стенку колпака вездехода.

Низко стояли плотные темные облака, застилая небо над головой, и лишь вдали было чисто. Оттуда били яркие, отчетливо видимые лучи “солнца”. Виднелась только часть его, и оно казалось огромным.

Торчали скалы невиданной формы. Целый лес скал. Впереди, сбоку, вблизи, вдали. Через них текла вода, образу каскады, то невысокие и очень широкие, то узкие – значительно выше.

Скалы очень разные. Дальние в основном темные; несколько скал впереди их, освещенные “солнцем”, ярко сверкают. Одни скалы – как чудовищные зубья; другие – перевернутые гигантские сосульки; третьи торчат прямо из воды ровными рядами, как трубы старинных органов. Четвертые...

– Ели, Дан! Заколдованный лес! – Он молча улыбнулся ей в ответ.

Пятые – как таинственные башни неведомых цивилизаций.

Но самым поразительным снова были краски. Глубоко синие тени, нежные светло-голубые блики, серо-бирюзовые облака; бесконечные переходы лилового, сиреневого. Чистая холодная гамма, никогда дотоле не виданная.

Они не могли оторваться. Когда “солнце” скрылось за облаками, решили дожидаться его на плоской вершине высокой скалы, с которой должен быть лучший обзор всей панорамы, чем с качающегося на воде вездехода.

Они надели скафандры. Дан тоже был в панцире: Эя с благодарностью отметила это про себя. По выдвижному трапу перешли на скалу.

Ждать пришлось довольно долго. Но они не спешили. Почти не разговаривали; каждый сидел, погруженный в собственные мысли, слушая через звукоприемники шум водопадов.

Не хотелось никуда уходить. Эя чувствовала, что планета перестает быть чужой: она увидела, узнала ее красоту. Будет любить в ней не только будущую Землю-2. Теперь это – их планета. Она прикасалась к камням, действительно сине-голубым, каких она никогда не видела на Земле.

“Солнце” опять прорвалось, зажгло волшебную гамму красок. Они смотрели, жадно впитывая видение в себя – почти не дыша, боясь потерять хоть секунду.

И “солнце”, действительно, вскоре скрылось. Облака становились все темней. Ждать дальше было бесполезно. Даже опасно: могла, как обычно, начаться гроза.

С сожалением они покинули скалу. Аэрокар подтянул вездеход к себе и быстро унес к катеру.

Возвращались из края Лазоревых скал полные чувств, омытые впечатлениями, понявшие что-то очень важное для себя. И когда на следующий день Эя, наконец, согласилась пойти с Даном в дальние залы Первой пещеры, где сталактиты, сталагмиты, колонны, где цветы и ветки из белых сверкающих кристаллов гипса, она уже не сомневалась в правоте Лала, не желавшего тронуть то прекрасное, что он здесь увидел – пытавшегося избежать такой жертвы. Даже ради оксигенизатора.

27

Они сидели у компьютеров, занимаясь каждый своей работой. Эя позвала:

– Дан!

– Сейчас! Подожди.

– Не могу. Скорей!

Он испуганно вскочил:

– Что с тобой?

– Фу, я тебя напугала. Нет, не бойся – ничего. Дай-ка руку! – она взяла её положила себе на живот.

Дан очень осторожно касался его: ему давно хотелось этого, но ужасно боялся, не причинит ли это вред, и никогда не осмеливался. И вдруг что-то мягко толкнуло в руку, и через короткое время ещё раз.

Он продолжал держать руку на её животе, смотрел на нее – чувствовал, что никогда в жизни не испытывал такой нежности, как сейчас к ней. И не зная, что делать, что сказать, неожиданно ушел.

Через неплотно прикрытую дверь до нее донеслись вымученные скрипучие звуки. Она улыбнулась: он теперь всегда в минуты очень сильного волнения берется за скрипку.

... К тому времени, когда она должна была родить, распустилось последнее из деревьев первой посадки, у которых набухли почки. Лишь небольшое количество деревьев не перенесло консервацию, не пробудилось, и робот вырыл их. Остальные покрылись листвой или хвоей и под действием стимуляторов начали быстро расти. Они ходили туда гулять ежедневно.

У него было наготове всё: аппараты, инструменты, кислород, кровь, медикаменты. Эя проделала ещё раз психотерапевтические упражнения.

Схватки начались на следующий день, ближе к вечеру. Она лежала на специальном ложе кибер-диагноста. Дан в стерильном белом комбинезоне сидел рядом, подбадривал её.

Но потом схватки прекратились. Наступила ночь. Дан напился настоя лимонника.

Они возобновились к полночи.

– Кричи, – говорил он, – тебе будет легче: кричи. – А она ещё и через силу улыбалась, когда могла; кусала губы, терпела, стараясь не кричать.

Потом началось. И вот Дан держит на руках что-то маленькое, красное, в слизи. Мальчик, как и определил раньше кибер. Сын!

Младенец громко кричит. Значит: всё в порядке! Дан быстро обрезает пуповину, обрабатывает её. Обмывает ребенка и кладет в камеру – сразу начинает работать кибер-диагност.

А пока Дан бросается к Эе. Молодец: у нее великолепное здоровье. Всё прошло как надо. Два небольших разрыва, ну совсем малюсеньких. Он быстро сшивает их.

– Дан! Какой он! Покажи!

– Подожди! Тебя надо как следует обработать.

– Вытри пот с лица, оно у тебя совсем мокрое.

– Подожди, Эя. Успею ещё.

Кибер уже выдал данные на экран: вес, рост, – всё прочее. Всё великолепно.

– Дан! Ну, покажи!

Завернув младенца, Дан подносит его к Эе. Она ещё очень слабая, может только повернуть голову.

– Рыжий!

– Как ты!

Он потом не заснул, сидел всю ночь. Заснула Эя. Спал малыш. Дан бросал на него взгляды: он чувствовал, что этот неимоверно крошечный человечек заполнил собой всё. Рыжий – как Эя. “В мать!” – Дан улыбнулся.

Пока всё хорошо: кибер молчит. А он устал прилично, в основном от напряжения: не делает ли что-нибудь не так.

– Дан! – Эя проснулась и шепотом звала его.

Он подошел, склонился над ней:

– Ну, как ты?

– Ничего уже. Ты не спишь?

– Нет.

– Стережешь?

– Стерегу.

– Он – спит?

– Спит, – Дан неожиданно даже для самого себя горделиво улыбнулся. – Всё хорошо, мама Эя. Ты у нас молодец. Спасибо за сына.

– Ты тоже, отец Дан: по-видимому, ты блестящий акушер.

– Ты так думаешь?

– Ты устал, я вижу.

– Ничего, потом посплю.

– Дан, а я есть хочу. Очень!

– Замечательно! – он берется за браслет, посылая заказ, и вскоре робот привез еду.

Дан с ложки кормит её крепким бульоном, настоящим куриным, для которого была зарезана одна из куриц. Для такого случая нужно, тем более что кур у них теперь более сорока и столько же цыплят, да ещё яйца лежат в инкубаторе. Эя ест с удовольствием: видно, что здорово проголодалась. После бульона он кормит её куриным мясом. Есть ей надо больше: за двоих. Наевшись, Эя снова засыпает.

Он сидит рядом. Странно чувствовать одновременно какой-то глубокий покой и необычайное волнение. Самое время взять скрипку в руки. Но он боится уйти. Продолжает вахту и всё время поглядывает на ребенка, прислушивается к его дыханию.