Данэя

И когда они уже выходили, Йорг, словно не выдержав его взгляда, снова оглянулся. В лице его невольно появилось выражение затравленности, в глазах читался откровенный страх. Таким Милан видел его впервые.

Нет – не впервые! Такое же выражение было на его лице когда-то давно: когда Милан, его любимый ученик и верный единомышленник, дал прослушать запись Риты – рассказа Лейли. Да, именно такое, только Милан тогда не слишком-то обратил на это внимание – тем более, что Йорг очень быстро выключил связь.

Сейчас Йорг как будто был не в силах ни оторвать взгляд, ни уйти. Казалось, уже никого кроме них в огромном зале.

“Ты скрыл от людей свое открытие”, – думал Милан, всё более обретая уверенность в правильности своей догадки. – “Значит, ты – умер как ученый. Мы – обойдемся без тебя”. И он презрительно улыбнулся в глаза своему бывшему учителю.

Дан оторвался от расчетов, задумался. Работа успешно двигалась к завершению, словно за все последние годы накопились неиспользованные силы. Удивительно быстро по сравнению со всеми предыдущими научными задачами, которыми приходилось заниматься.

Итак: один гиперэкспресс того же класса, как Экспресс. Использование четырехкратного выхода в гиперпространство создает существенный релятивистский эффект сокращения времени. Движение около пяти лет по бортовым часам – почти пятьдесят по часам Земли. Или Земли-2.

Дан усмехнулся: как раз то, что просила Лейли. Как нарочно! Парадокс времени в гиперпространстве приходит на помощь парадоксу возврата любви.

Когда Марку исполнится двадцать лет, на Землю-2 прибудет гиперэкспресс “Контакт”. Несколько человек, и с ними Лейли, улетят, чтобы послать сигналы Им. Когда они вернутся на Землю-2, она может оказаться даже немного моложе Лала.

Может быть, они ещё прилетят на Землю. Сможет ли он увидеть их, доживет ли? Так хочется!

А бессмертия вообще? Жить вечно и видеть, как совершатся новые и новые великие открытия, как люди расселяются по Галактике и вступают во всё новые Контакты. Эра Великого Кольца – так названа она писателем-фантастом ХХ века Иваном Ефремовым.

Ну, а если не бессмертие: по крайней мере – ещё одну жизнь? Раньше – это было бы несомненным. Для него и для Мамы: экологическая революция на Земле-2 и первый выход на Контакт – более чем достаточное основание для этого. Так что – сам виноват, что лишился такой возможности!

Вот и прекрасно! Что ж, он умрет, как все люди – когда придет его срок: не похищать же жизнь у другого! И ведь – он не умрет совсем: останется жить то, что он успеет сделать; он будет продолжать жить в своих детях, детях своих детей, их детях. И – в памяти человечества, где сможет занять место рядом с одним из самых замечательных людей в истории Земли – Лалом Старшим.

72

И снова, как когда-то, вся Земля застыла у экранов, провожая своих сынов и дочерей. Их много сейчас: несколько десятков тысяч человек со знаками макрокосма на комбинезонах.

Один за другим стартуют крейсеры. Последние прощания. Ли обнимает Дзина, Лейли – Риту; Марк её сына, Эрика:

– Вырастай поскорей и прилетай: я буду тебя там ждать. Не реви!

Дан и Эя среди тех, кто отправляется проводить улетающих до гиперэкспресса; с ними Дэя, Ева и Арг.

Земля на обзорных экранах – родная, уменьшающаяся: оставляемая надолго, может быть – навсегда. Вереница крейсеров неслась сквозь Солнечную систему.

... За орбитой Нептуна головной крейсер принял сигнал движущегося навстречу катера.

– Ги! Прощаться летит! – Ли улыбнулся. Точка на экране двигалась, росла.

Через два “дня” катер приблизился к крейсеру и начал разворот с торможением, пристраиваясь к нему. Ли следил не отрываясь: Ги производил фигуры высшего космического пилотажа на форсированном режиме, который выдерживали не все – только подготовленные им, по его системе.

– Красиво! – Ли поднял большой палец: Ги за толстым стеклом шлюзовой кивнул и гордо улыбнулся.

– Боялся: случится что-нибудь – не успею повидать тебя! – он сжал Ли в объятиях. – Завидую я тебе, всё-таки!

Он тоже подавал рапорт, одновременно с Ли, но его спросили: а кто останется здесь в Ближнем космосе? А спасатель – как врач: не всегда волен выбирать. Долг прежде всего: недаром и те и другие носят погоны.

Дан видел с какой грустью смотрит он на астронавтов.

– Не гляди на него с такой завистью, – кивнул Дан в сторону Ли. – Готовь себе замену: я буду рекомендовать тебя для следующего полета на специальном гиперэкспрессе “Контакт”.

– Когда?

– Думаю, лет через десять. Но это будет больше, нежели полет туда.

– Больше – чем полет к Земле-2, Капитан?

– Больше, Ги. Корабль оттуда отправится в Дальний космос для передачи наших сигналов Тем: мы надеемся на установление настоящего Контакта с ними.

Подробности рассказал Ли. Они полетят втроем: он, Ги и Лейли.

– Лейли? – брови Ги поползли вверх.

– Так надо, – ответил Ли и объяснил, почему – Лейли.

Ги кивнул: действительно, было надо.

– Понимаешь: мы вернемся примерно на сорок пять лет моложе своих сверстников.

– Ну, и что?

– Поэтому тебе лучше пока не жениться.

– Так я ж и не собирался. Как ты. Не так ли?

– Ну...

Они все, конечно, много раз видели новый гиперэкспресс на экранах, но при подлете к нему, освещенному бесчисленными огнями, были поражены видом корабля – огромного, как город.

Здесь было все невероятных размеров. И не удивительно: на этот раз предстояло полное освоение планеты. Гигантские запасы энергетических батарей и “горючего”, парк всевозможных сверхсовершенных машин-роботов, суперкомпьютеры. Архив с записями абсолютно всего – не только необходимого для работы: то же по искусству и истории – которую, как теперь знали, недопустимо не знать. Семена бесчисленного количества видов растений, и множество блоков с самками животных, отобранных в строгом соответствии с возможность создания первоначального биологического равновесия. И запасы, неисчислимые, пищи и фуража. “Ковчег” было имя корабля.

Бесконечные коридоры, куда выходят двери кают, которые, кажется, невозможно не перепутать. Но каждое место – досконально известно, изучено на имитаторах во время многолетней подготовки – ещё до того, как корабль был окончательно построен: все уверенно двинулись к своим каютам.

... Последний “день”. Или “ночь”. Всё равно – здесь это чисто условное понятие: Солнце видно, как слабое тусклое пятнышко, чуть больше и ярче обычных звезд. Просто остались считанные часы до момента, когда провожающим и огромной дежурной команде предстоит покинуть “Ковчег”, уйти на крейсерах к Земле.

Последние часы. Когда ещё можно что-то говорить друг другу, жадно смотреть, чувствовать прикосновение к бесконечно дорогим тебе людям, – с которыми, возможно, расстаешься уже навсегда.

Марк переходит от Деда к Бабуле, от нее к Дэе, которую никогда не называл тетей; поочередно сидит у них на коленях, крепко обняв за шею.

Ева смотрит на Ли, он на нее; порой она видит, как он, будто подчиняясь неодолимой силе, поворачивает голову в сторону Дэи, глядит на нее не отрываясь. И Еве горько за него.

... Последние минуты: последние объятия, поцелуи, прощальные улыбки и слова. Вот – толстая стеклянная перегородка отделила их друг от друга.

Один за другим стартуют крейсеры к Земле. Последний взгляд на сияющий огнями “Ковчег”, который через сорок восемь часов, как Экспресс когда-то, уйдет в Дальний космос.

Молчание. Кажется, можно задохнуться – так тяжело. И нет даже слез. И тогда Дан посылает робота за скрипкой, берет её в руки. Плачет скрипка в чутких его пальцах, и слезы появляются у всех на глазах. Плачут женщины, плачет сам Дан. Только великан Ги крепится изо всех сил, смахивая ладонь редкие слезинки, которые порой всё-таки скатываются у него.

– Он был первым человеком, родившимся на той планете. Она была его родной: он – постоянно тосковал здесь по ней, – вдруг заговорил Дан. – Он удивительно рано стал взрослым. Послушай, Мама; послушайте все!