Страница 48 из 55
Бизнес, а в ещё большей степени его теоретические концепции, пришёл в современную Россию в самых диких, рудиментарных и разрушительных формах XIX века, уже давно отживших на Западе, и, к слову, давно концептуально переосмысленных, превзойдённых и русским бизнесом (экономической мыслью) и концепциями НЭПа.
Принятые подходы были чем-то сродни большевистским призывам «грабь награбленное». Наша страна испытала великое национальное ограбление и разорение, каких никто на Западе не переживал! Во всех странах, где бизнес органически развивался в рамках гражданского общества, он эволюционно вытекал из гражданских институтов, системы ценностей, верований, политических стереотипов, наработанных технологических навыков. Только в России и Китае (в каждой стране по-своему) новые экономические отношения вводили форсированно сверху.
Капиталистическая цивилизация может представлять себя множеством управленческих клише, манифестировать себя самыми различными уровнями адаптации идеи человека экономического и её соотнесения с другими гражданскими институтами и ценностями. Наверное, простейший, самый примитивный уровень, идеологически утвердившийся сейчас в России – операциональный. Многие сегодняшние предприниматели и чиновники загодя не планировали таким образом устроить свою судьбу. Первые исходили из того, что лучше работать на себя, чем на чужого дядю, вторые по неизбежности пришли в руководящую сферу, чтобы этим как-то кормиться, причём оба слоя идеологически близки, оба крайне негативно относятся к государственному капитализму, партийно-корпоративному коммерческому строительству (от Ю.М. Лужкова до В.В. Путина, от Газпрома до ипотеки). Это их функциональное распределение ролей не является наследственным, образовательным, профессиональным. Они вполне взаимозаменяемы, открыты друг другу, и знают, что своевременное и качественное выполнение определённой функции даёт деньги (прибыль, заработок).
Интересно, что только в специфических российских условиях возникли примеры чисто офицерских компаний, в том числе высокотехнологичных, состоящих только из партнёров в равных долях (без наёмного персонала, что решало массу проблем – воровства, производственных конфликтов, необходимости сокрытия коммерческой информации). Вот такую бизнес-функцию, со слабо акцентированной, актуализированной структурой-собственностью, основным капиталом, сложным юридическим и иным интеллектуальным сопровождением можно назвать «операциональным менеджментом». Эти элементы рынка были уже вполне актуальны, проработаны в конце советского периода – бригадный подряд, сдельная и аккордно-премиальная оплата, внеурочные заработки, стройотряды, промыслы. Они могли бы получить органическое развитие в период перестройки, если бы не грубые управленческие ошибки, допущенные высшей советской номенклатурой в тот период.
При такого рода менеджменте люди, в силу ряда обстоятельств получившие возможность оперативно использовать образовавшиеся ниши, а возможно и создавать их сами, сидят на конце функциональных цепочек, получая при актуализации (включении) соответствующей функции деньги или иные финансовые и материальные ресурсы. Эта форма бизнеса простейшая, наименее рискованная (не смог дистрибьюировать – верни владельцу, нет заказа – на строительство, вождение, сбыт, переводы – значит, нет и затрат, «деятельность не ведётся» (графа в налоговой декларации ИЧП). Но это и наиболее трудозатратная, непродуктивная, особенно бесперспективная в условиях мировой глобализации форма ведения бизнеса, экономической активности больших структур. По своему внешнему виду она самая динамичная, органически способна и ориентирована на перемены, дальнейшее развитие, усложнения технологической ткани. Бизнес всегда быстро перестраивался, иначе не выжить! Однако из-за того что государство слишком часто меняло «правила игры», налоговую политику, фактически не защищало малый бизнес, можно утверждать: эта форма де-факто уже отменена в условиях второго НЭПа. В 2005 году, когда мой друг сдавал налоговую декларацию в государственную налоговую инспекцию, так из около 300 ИЧП в районе лицензию продлили только двум, а позже саму налоговую службу сократили (осталось 2 инспекции на Москву для ИЧП). Позже, с 2006 года, как альтернативу стали применять выдачу соответствующих патентов.
Когда Э. Тоффлер, известный западный учёный, в своей новой книге [Тоффлер 07] утверждает, что бизнес-структуры из всех социальных систем самые динамичные, то он имеет в виду полноценные предприятия западного образца с встроенным механизмом саморазвития. Там все компании с интеллектуальной собственностью строятся на партнёрской основе, когда слово доверие имеет реальный смысл. На российской же почве такие схемы практически не работают. В условиях современной России с её криминальным и олигархически организованным бизнесом, с подчинением олигархов государственным чиновникам какие-либо технологии менеджмента (классические, западные) становятся просто неэффективными.
Сначала российские менеджеры «тупо» пытались их использовать – но быстро поняли, что их нужно модифицировать. В результате – попали в так называемую институциональную ловушку по выражению сотрудника Центрального экономико-математического института (ЦЭМИ) РАН академика В.М. Полтеровича, когда нормы и правила, неэффективные с точки зрения роста ВВП и общего блага, автоматически и почти неустранимо закрепляются в обществе.
Аналитика как раз и является средством выхода из подобных институциональных ловушек, потому что вскрывает узкие места, а также многоходовые схемы, используемые в корыстных целях.
Оборотной стороной (или продолжением неудач) этого операционального менеджмента, осуществляемого по старинке: при узкой специализации, управлени по показателям с усложнённой спускаемой государством отчётностью, является ситуация, сложившаяся на крупных госпредприятиях в сфере ВПК. Ни для кого не секрет, что на этом уровне происходят вопиющие негативные явления – казнокрадство, воровство материальных ценностей, рейдерство, преступная приватизация, активное незаконное лоббирование крупными западными компаниями своих коммерческих интересов на внутрироссийском рынке, сильное внешнее воздействие (не поддающееся адекватному реагированию со стороны самих предприятий). Очевидно, что большинство этих предприятий как лежало, так и продолжает лежать на боку из-за скверного управления, планирования, неразвитости социальной среды и инфраструктуры для ведения бизнеса. Для улучшения ситуации органы государственного управления привлекали на помощь специалистов модного сейчас кризис-менеджмента, внешних управляющих, но это помогало мало. Аналогичная ситуация наблюдается и в других сферах.
По всему Подмосковью, да, видимо, и не только там, стоят десятки тысяч каменных особняков, как некая иллюстрация к вопросу о том, ах, какие мы бедные! Меня поражает: только их десятая часть – это оригинальные и функциональные коттеджи современной постройки. Остальные же ни дать ни взять – каменные колхозные сараи, помпезные, неудобные, отталкивающие, часто без соответствующих коммуникаций. При этом затраты труда, земли, стройматериалов в сравнении с возведением вместо этих уродцев приличных строений примерно равны (если не наоборот). Откуда такое неразумие? Очевидно, здесь налицо отсутствие у заказчиков и исполнителей необходимого интеллектуального компонента – дизайна, оптимального архитектурного проекта, функционального замысла, серийного исполнения базовых конструкций, понимания современных материалов, ландшафтного дизайна.
Современный кризис-менеджмент как раз призван внести качественные изменения, не вытекающие органически из прошлой жизнедеятельности структуры, обусловленной скверным (кондовым) управлением и менеджментом (узкоспециализированным, функциональным). Но согласитесь, исправить упомянутый колхозный сарай, фактически не поддающийся реорганизации, гораздо сложнее, подчас проще его снести! Вопрос: неужто нельзя было сразу строить на разумных взвешенных основаниях?