Записки археографа

36-я статья Правила, определяя отношение церкви к самоубийцам, указывает на причины самоубийств. Важное место среди них занимают социальные мотивы. Представляется любопытным сам перечень причин, приводящих к самоубийствам: «от нэкие нужа и беды великие, или работен, злэ томим без вины, или t вельмож насилуемь, и от дольжник»[387]. В этом перечне нельзя не видеть трагического развития тех ситуаций, о которых предупреждал Владимир Мономах, призывавший: «придайте сироте и вдовице оправдите сами, а не вдавайте сильным погубили человека».

Церковь, являясь одним из важнейших институтов общества, занимала в конфликте роль буфера, смягчавшего остроту социальных проблем. Поэтому духовенство разрешало «приношению быть» за тех, кто кончал жизнь самоубийством, не выдержав жизненных тягот «от некие нужа и беды великие»; устанавливало епитимию – церковное покаяние (правда, сравнительно небольшое) для господ, принудивших рабов к самоубийству.

Правило Аще двоеженец, возникнув в Новгороде во второй половине XII в., имело в числе своих источников юго- и западнославянские епитимийники, а также документы церковного права, созданные на Руси в XI – первой половине XII в.[388], часть которых использовалась при работе над Вопрошанием. Важнейшим источником Правила стало Вопрошание Кирика и Саввы к епископу Нифонту, отличающееся от помещённого в Новгородской Кормчей 1280 года. Правило Аще двоеженец не имело официального характера, о чём свидетельствуют статьи, противоречащие Вопрошанию. Несмотря на частный характер Правила, оно широко использовалось духовенством.

В конце XIII в. Правило подверглось редактированию в связи с проникновением на Русь после Владимирского собора 1274 г. новых канонических документов, в том числе и полного текста Градского Закона – Прохирона.

Следы использования Градского Закона, выразившегося в переработке и поновлении текста, особенно ясно сказываются в редакции Правила Аще двоеженец, содержащегося в каноническом сборнике XVII в. собр. Ундольского (РГБ. Ф. 310. № 44. Л. 141, 164).

Статья 12 Правила, которая рассматривалась нами выше, в тексте сборника Ундольского ближе к Градскому закону, чем в Чудовском сборнике.

Градской Закон был применён и при редактировании 29-й статьи Правила:

Ссылка на «Указ в Градском суде у епископа» является ярким доказательством применения Прохирона в сфере епископского суда древнерусской церкви конца XIII – начала XIV в., использования Правила в это время в сфере практической деятельности духовенства. Другим свидетельством поновления текста Правила в сборнике Ундольского является упоминание о причащении на Успенье. Этот праздник стал отмечаться в русской церкви лишь с конца XIII в.

Следовательно, Правило Аще двоеженец сообщает нам сведения о деятельности древнерусской церкви, о быте людей Древней Руси на протяжении длительного времени – с середины XII в. до рубежа XIII— XIV вв., а многочисленные списки XV-XVII вв. свидетельствуют о применении этого Правила в значительно позднее время.

Подводя итоги, выделим в истории покаянной дисциплины Древней Руси два крупных этапа.

Первый – «митрополичий» период в истории покаянного права связан, прежде всего, с деятельностью митрополитов Георгия (ок. 1072-1073) и Иоанна II (1080-1089). Этот период характеризуется тремя процессами. Во-первых, это стремление предложить обществу, ещё совсем недавно принявшему христианство, епитимийники, уже созданные для южных и западных славян в IX в. Среди этих памятников – Закон судный люд ем, основанный на нормах XVII титула византийской Эклоги, и «Заповедь исповедующимся сыном и дщерем». Этот документ возник как обобщение ряда оригинальных статей, созданных самим митрополитом Георгием, с положениями юго- и западнославянских епитимийников.

Вторым процессом стало непосредственное воздействие, рецепция канонического права путём применения Номоканона XIV титулов без толкований в Канонических ответах митрополита Иоанна II. Полагаю возможным утверждать, что именно при нём состоялся перевод Номоканона XIV титулов без толкований на древнерусский язык.

Третье – это творческое применение норм византийского церковного права с учётом условий Руси, выразившееся в снижении епитимий, в отказе от использования традиционных для византийского права способов наказания, в частности – от членовредительства.

Отмечу и то, что в Киеве во второй половине XI в. появились «антилатинские» сочинения, авторами которых были митрополиты Георгий и Иоанн II, а также игумен Печерского монастыря Феодосий.

Второй этап я определяю как удельный, епископский. В XII столетии в условиях развития удельных земель начинают формироваться местные направления, школы покаянной дисциплины. Можно выделить как минимум три:

• новгородскую, основоположником которой стал епископ Нифонт и его преемник – архиепископ Илья;

• киевскую, связанную с митрополитом Климентом Смолятичем и игуменом Григорием;

• белгородскую, связанную с епископом Максимом.

Каждое из этих направлений отличалось особенностями деятельности духовенства в своих епархиях. Так, для новгородской епархии существенными было снисходительное отношение к ростовщичеству, признание постоянных контактов с иноверцами и язычниками. Для киевского духовенства важнее было ограничение контактов с «латинянами», борьба с богомильской ересью.

Полагаю возможным говорить и о существовании владимирской школы покаянной дисциплины[389], однако этот вопрос нуждается в дополнительном исследовании. Епитийники домонгольского периода, находящиеся в разнообразных по своему составу сборниках XIII-XVII вв., выявлены далеко не полностью, «…история древнерусской литературы пока преждевременна, так как она не запаслась еще достаточными материалами для своего научного содержания… Такова, например, довольно обширная литература, стоящая в связи с епитимийно-катехизическим поучением древнего времени» (курсив Н. К. Никольского. – Р. П.)[390]. Этот вывод, сделанный в начале XX в. Н. К. Никольским, в полной мере применим к современному состоянию исследования ценнейшего комплекса исторических источников по истории Древней Руси – епитимийников.

1972-1973 гг.

Часть 3

Уральская археография

Уральская археографическая экспедиция и изучение истории духовной культуры

Урала[391]

В своих заметках я хочу остановиться на некоторых, по преимуществу научно-организационных вопросах появления полевых археографических исследований, истории создания лаборатории археографических исследований (ЛАИ), ставшей инициатором появления программы системного изучения духовной культуры Урала, и организации исследовательского центра – Института русской культуры в Уральском университете. Эти заметки – не официальная история, в основании лежат воспоминания и оценки с позиций сегодняшнего дня, но какими бы отрывочными и не всегда точными они ни были, память отбирает самое существенное, и преимущественно – в человеческих взаимоотношениях. Кроме того, опыт профессионального историка свидетельствует, что за пределами традиционных источников чаще всего оказываются мотивы, отношения, человеческие симпатии и антипатии – словом, то, что предшествует появлению приказов, отчётов и проч.

Мне пришлось организовывать археографическую экспедицию, археографическую лабораторию на историческом факультете Уральского университета, а позже – уже в качестве проректора университета – Институт русской культуры. И рассказ о том, как и почему приходилось принимать в 70-е – 80-е гг. конкретные решения, подобно осколку зеркала, отражает состояние гуманитарной науки последней четверти XX в. в Советском Союзе. Заранее оговариваю возможность неточностей в отдельных деталях, так как весь рассказ ориентирован на устные источники, воспоминания – мои и, частично, моих коллег по экспедициям.

387

МИДПД. С. 72.

388

В частности, епитимийник Максима, краткую редакцию Закона Судного людем, Правило Св. отец по заповеди Св. Василия.

389

Пихоя Р. Г. Церковь в Древней Руси… С. 155-164.

390

Никольский Н. К. Ближайшие задачи изучения древнерусской книжности. [СПб.], 1902. С. 31.

391

Опубликовано: Пихоя Р. Г. Уральская археографическая экспедиция и изучение истории духовной культуры Урала // Quaestio Rossica. 2015. № 2. С. 21-38.

Считаю необходимым указать важнейшие публикации, подготовленные участниками Уральской археографической экспедиции после 1990 г.: Манъкова И. Л Вкладные книги Далматовского Успенского монастыря (последняя четверть XVII – начало XVIII в.): Сборник документов. Свердловск, 1992; Памятники литературы и письменности крестьянства Зауралья. Екатеринбург, 1993. T. 2. Ч. 1-2; Каталог старопечатных и рукописных книг Древлехранилища Лаборатории археографических исследований УрГУ. Екатеринбург, 1994-2000 Ч. 1-6; Манъкова И. Л. и др. От Вятки до Тобольска: церковно-монастырские библиотеки российской провинции XVI-XVIII веков / И. Л. Манъкова, П. И. Мангилев, Н. А. Мудрова, А. Г. Мосин, А. Т. Шашков. Екатеринбург, 1994; Вознесенский А. В., Мангилев П. И., Починская И. В. Книгоиздательская деятельность старообрядцев (1701-1918). Материалы к словарю. Екатеринбург, 1996; Парфентьев Η. П. Древнерусское певческое искусство в духовной культуре Российского государства XVI—XVII вв.: Школы. Центры. Мастера. 2-е изд. Челябинск, 1996; Главацкая Е. М. Религиозные традиции хантов. XVII-XX вв. Екатеринбург; Салехард, 2005; Дашкевич Л. А., Корсунова С. Я. Техническая интеллигенция горнозаводского Урала. XIX век. Екатеринбург, 1997; Уральский сборник. История. Культура. Религия. Екатеринбург, 1997-2009. Вып. 1—7; Казанцева М. Г., Коняхина Е. В. Музыкальная культура старообрядцев. Учебное пособие. Екатеринбург, 1999; Белобородов С. А. и др. Очерки истории старообрядчества Урала и сопредельных территорий / С. А. Белобородов, Ю. В. Клюкина, П. И. Мангилев, И. В. Починская. Екатеринбург, 2000; Мосин А. Г. Уральский исторический ономастикой. Екатеринбург, 2001; Манъкова И. Л., Курлаев Е. А. Освоение рудных месторождений Урала и Сибири в XVII веке: у истоков российской промышленной политики. М., 2005; Соболева Л. С. Рукописная словесность Урала: наследование традиций и обретение самобытности. Екатеринбург, 2005. Т. 1-2; Дашкевич Л. А. Городская школа в общественной и культурной жизни Урала (конец XVIII – первая половина XIX в.) Екатеринбург, 2006; Созина Е. К, Анисимов К В., Блажес В. В. и др. Литературный процесс на Урале в контексте историко-культурных взаимодействий: конец XIV—XVIII в. Екатеринбург, 2006; Редин Д. А. Административные структуры и бюрократия Урала в эпоху петровских реформ (западные уезды Сибирской губернии в 1711-1727 гг.). Екатеринбург, 2007; Починская И. В. Книгопечатание Московского государства второй половины XVI – начала XVII веков в отечественной историографии: Концепции, проблемы, гипотезы. Екатеринбург, 2012; Шашков А. Т. Избранные труды. Екатеринбург, 2012; Ануфриева Н. В., Починская И. В. ^Лицевые апокалипсисы Урала. Православная традиция и элементы европейского культурного влияниям. Екатеринбург, 2014; Байдин В. И. Кирша Данилов в Сибири и на Урале. Историко-биографические этюды. Екатеринбург, 2015; Мангилева А. В. Социокультурный облик приходского духовенства Пермской губернии в XIX – начале XX в. Екатеринбург, 2015.