В мире животных 3

В центре группы громадный черногривый самец, вокруг дремлют пять львиц и полтора десятка разновозрастных львят. Некоторые львята сосут матерей, другие лениво играют друг с другом или с хвостом родительницы. А вдали, метрах в двухстах, отдыхает еще один взрослый самец, которого, видимо, не допускает ближе черногривый хозяин прайда.

И здесь и там по саванне разбросаны буровато-красные холмики — надземные сооружения термитов. Одни из них достигают двух метров и более в высоту и имеют форму причудливых башен — в таких термитниках можно найти их обитателей. Другие полуразрушенные, в виде овальных холмиков, уже нежилые. Они постепенно сравниваются с землей.

На одном из полуразрушенных термитников восседает, подобно египетскому сфинксу, изящный гепард. Его поза напряженна, а взгляд строгих и немного грустных глаз прикован к группе пасущихся невдалеке газелей. Вот он спускается с наблюдательного пункта и легкой пружинистой рысью трусит в направлении стада.

Заметив приближение врага, газели вприпрыжку разбегаются, и гепард прибавляет скорость, пытаясь преследовать ближайшее животное. Однако газель легко уходит от гепарда, держась на безопасном расстоянии. Через сотню метров погоня утомляет гепарда, на солнцепеке он быстро выдыхается и переходит опять на мягкую и неутомительную рысь.

Подъезжаем к гепарду, но он как будто и не замечает движущейся вслед ему машины. Короткая остановка для съемки — и тут неожиданно хищник подбегает к стоящему автомобилю, легкий прыжок — и он на капоте автомобиля! В метре за стеклом — только руку протянуть — изящная поджарая кошка с сухой, почти собачьей головой. Наши взгляды встречаются. И если в наших глазах удивление и восхищение, то его глаза выражают лишь спокойствие, граничащее с безразличием. Он полон чувства собственного достоинства. Черные полоски, идущие от глаз к углам рта, придают морде зверя немного печальное выражение. Но вот царственный «визит вежливости» окончен, и гепард вновь направляется к своему излюбленному термитнику.

Дальше на север путь лежит по холмистой местности. Местами заросли акаций и кустарников становятся густыми, но тут же вновь сменяются открытыми полянами. Травостой высокий, и лишь вблизи можно заметить одиночную дрофу или выводок цесарок. Зато крупных копытных столько, что сосчитать их на ходу просто невозможно. Все чаще попадаются стада гну не менее чем по нескольку сотен голов. Упитанные полосатые зебры пасутся вместе с ними или поодаль группами, насчитывающими десятки особей. На открытых местах — стада газелей Томпсона, а среди кустарников группы изящных лиророгих газелей импал.

Кроме этих в полном смысле «фоновых» видов периодически встречаются небольшие группы топи и конгони. Среди зонтичных акаций вырисовываются силуэты жирафов. А в густых зарослях мирно пасутся каирские буйволы.

Вот она, первозданная Африка с фантастическим обилием копытных! Куда лишь хватает взгляда, везде среди поросших редкими рощицами холмов — стада, стада: черные гну, полосатые зебры, коричневые топи, темно-золотистые с черными полосками газели. Кажется невероятным, что множество животных может обитать совместно и в таком изобилии.

То и дело несколько гну, наклонив бородатую голову и задрав хвост, перебегают дорогу перед самой машиной. А вдоль дороги скачут импалы. Легко, как бы играючи, они взмывают в воздух и будто застывают на мгновение в самой верхней точке прыжка. Звонким галопом, вскидывая толстый полосатый круп, проскакивает перед радиатором зебра.

Может показаться, что жизнь копытных здесь безмятежна. Но это не так. Их подстерегает немало опасностей. Среди зарослей замечаем одинокую львицу, осторожно подкрадывающуюся к пасущимся антилопам. По открытому месту сосредоточенно трусит куда-то парочка чепрачных шакалов. Вдали заняты охотой на газелей два гепарда. А скольких хищников мы не видим! Они отдыхают где-нибудь в тени и ждут наступления ночи, чтобы выйти на охоту.

Обилие птиц-падальщиков подтверждает, что в саванне вдоволь можно найти остатков чьей-либо трапезы. Грифы и стервятники парят в небе или сидят на вершинах акаций. А вот и группа пирующих птиц у остатков съеденной львом зебры.

Проехав около 100 километров буквально сквозь бесчисленные стада копытных, приближаемся к отелю «Лобо» на северной окраине национального парка. Справа на горизонте появляются невысокие горы, а впереди и слева простирается долина реки Мара и ее притоков. В зарослях недалеко от реки замечаем четыре громадных темных силуэта — это пасущиеся слоны, самая крупная достопримечательность северной части парка.

Подъезжаем к группе серых гранитных скал. Дорога ныряет в узкую расщелину между двумя громадными глыбами. Неожиданно внутри естественного дворика, обрамленного скалами, перед нами возникает трехэтажное здание отеля «Лобо». Искусные архитекторы великолепно вписали легкое строение с открытыми верандами и галереями в причудливые контуры скал. Со стороны дороги отеля практически не видно — весь он скрыт глыбами гранита. И даже бассейн для купания сооружен прямо в одной из глыб с использованием ее естественных углублений. Одна из сторон здания заполняет просвет между скалами и выходит окнами в нетронутую саванну, хотя выхода здесь нет.

Стадами животных можно любоваться только с балконов. Первый этаж не заселен, там лишь служебные помещения. Выйти из отеля можно только во внутренний дворик между скалами, а оттуда выехать на машине через узкую расщелину.

Вскоре понимаем, что такая строгость продиктована отнюдь не прихотью: днем около отеля паслись буйволы и антилопы, а с наступлением ночи под самыми окнами раздавались чавканье и размеренный топот копыт.

Мы уже ложились спать, как вдруг услышали громоподобное рычание льва, от которого задребезжали стекла. Могучий зверь стоял в темноте где-то рядом. Сонливость сняло как рукой. С облегчением подумалось, что наши окна не на первом этаже. В пятнах полусвета, отодвигавшего темноту на несколько десятков метров от отеля, мы старались различить в темных движущихся силуэтах царственного гостя и его жертвенных животных.

Площадь национального парка Серенгети составляет 1295 тысяч гектаров. Это самый крупный национальный парк Танзании и один из крупнейших в Африке. Его территория простирается от границы с Кенией на севере до озера Эяси на юге и от ущелья Олдуваи на востоке до озера Виктория на западе.

Африканцы с незапамятных времен знали об этом обширном, богатом дичью горном плато с его мягким, сравнительно прохладным климатом. Здесь охотились люди племени ндоробо, занималось примитивным земледелием племя икома, в последние столетия сюда еще чаще проникали со своими стадами масаи. Но все эти племена еще не нарушали великой гармонии природы.

Лишь в конце XIX века эти места открыли для себя европейцы. В 1892 году через плато Серенгети прошел со своим отрядом немецкий путешественник Оскар Бауман. Его путь лежал мимо озера Маньяра, через кратер Нгоронгоро — «восьмое чудо света» и далее к берегам озера Виктория. Казалось, уже ничто не могло поразить его после того, как он впервые увидел и пересек гигантский кратер. Однако изобилие дичи в Серенгети произвело неизгладимое впечатление на исследователя.

Не прошло и двух десятилетий, как сюда устремились охотники за крупной дичью, организованные в охотничьи экспедиции — сафари. Особому преследованию подвергались львы, которых в те времена считали опасными вредителями. В начале века сафари представляли собой пешие отряды с носильщиками и вьючными животными. Эру автомобильных сафари в этих местах открыл американец Л. Симпсон, достигший в 1920 году Серонеры на машине марки «форд». Глядя на то, как утомлены бывают водители и пассажиры, приезжающие в Серонеру сейчас по вполне приличной проселочной дороге в современных комфортабельных автомобилях, можно представить себе сложность того первого автосафари.

Уже к тридцатым годам стало ясно, что дальнейшее бесконтрольное истребление быстро приведет к исчезновению крупных животных. Поэтому в 1937 году в Серенгети был организован резерват дичи, а в 1951-м равнины Серенгети были объявлены национальным парком.