Страница 4 из 5
Казалось бы, это только хорошо. Но Лем обнажает перед нами отдаленные последствия "гениального" способа избавить общество от страха. Благодаря воздействию на плоть ограничили человеческий дух, мораль стала опираться на безусловные рефлексы. И безопасность человеческого тела обернулась опасностью для души. Человечеству нельзя терять смелость, возможность самопожертвования, нужны даже необузданные порывы - чтоб было что обуздать!
Очень важная способность фантастики состоит в том, что она не просто переносит земные конфликты в другие условия, но резко заостряет сами обстоятельства этих конфликтов.
Мы сталкиваемся с проблемами скученности городского населения, обеднения и уничтожения природы.
А Ф. Пол и С. М. Корнблат (роман "Операция "Венера") рисуют нам мир, в котором ступеньки лестниц административных зданий ночью превращаются в спальни для рядовых рабочих, процветающие чиновники еле поворачиваются в крохотных комнатках, двухминутный душ из пресной воды - явная роскошь, а "настоящее дубовое кольцо" ценится больше золотого. Ну а ездят в педальных автомобилях: кончились запасы нефти. Не менее грустные черты придают этому миру американского будущего во многих своих рассказах Брэдбери, Шекли, Азимов. Стандартизация еды, строгая карточная система, деление всех граждан на разряды, имеющие строго заданные права и обязанности...
Перед нами мир, где трудно дышать и в переносном и в буквальном смысле этого слова, - недаром герои Пола и Корнблата выходят на улицу, сунув в нос фильтры.
Для героев "Стальных пещер" Азимова сама мысль о том, что из одного города в другой можно пройти пешком, под открытым небом, кажется абсурдной. Ньюйоркцы описанного Азимовым будущего никогда не видят солнца, их пугает пейзаж, открывающийся за окном самолета. Азимов уверенно рисует целый комплекс связанных с новым образом жизни привычек, незнакомых нашим современникам.
"Стальные пещеры" - первый из цикла романов, объединенных содружеством двух детективов - человека и робота. В следующих романах цикла повествуется, в частности, об изменениях образа жизни на планетах, где сотни лет обитают немногочисленные переселенцы с Земли.
На одной из этих планет сложнейшей проблемой становится продолжение рода. Ее обитатели, окруженные роботами, постепенно приучили себя к одиночеству и с невероятным трудом переносят общество друг друга.
Нелегкое дело - написать этнографию будущего; но, по-видимому, и сами авторы этих пессимистических романов не слишком верят в свои прогнозы. И Рэй Брэдбери, автор "451° по Фаренгейту", ниги о времени, когда жгут книги, все книги (451° по Фаренгейту - температура горения бумаги) - и порою вместе с их хозяевами, - заканчивает свою печальную повесть гибелью американского общества, дошедшего до крайней степени ущемления личности. Зато в живых остаются герои повести, посвятившие себя сохранению культуры.
Герои романа Пола и Корнблата улетают на Венеру. Работают над совместным решением проблем перенаселенной Земли и недозаселенных планет люди и роботы Азимова.
А самое, пожалуй, пессимистическое из всех произведений об обществе и быте американского будущего - маленький, всего на половину печатного листа, рассказ Уильяма Тэнна "Нулевой потенциал". Рассказ об обществе, которое сделало идеалом человека - посредствен, ность, идеалом жизни - покой и привело к вырождению человечества.
"...Президент заявил: "Знаете, я заметил, что даже самый сильный лесной пожар рано или поздно выгорит. Главное - не волноваться".
"...вся система поощрений - в учебе, спорте и даже на производстве была.. приспособлена для вознаграждения за самые средние показатели и для ущемления в равной мере как высших, так и низших. Когда вскоре после этого иссякли запасы нефти, люди с полнчй невозмутимостью перешли на уголь". А позже, "человек, истощив запасы угля, вернулся в обширные, вечно возобновляющиеся и неистощимые леса".
А затем окончательно деградировавший человек делается домашним животным у ставших разумными собак. Этот рассказ - ответ на воспевание в США посредственности в противовес "интеллектуализму", удар по культу Простого Американского Парня, который был особенно силен в недавнем прошлом, но и сейчас сохранил кое-какие позиции.
По версии Уэллса, в будущем возможно, наоборот, не усреднение человечества, а постепенное разделе. ние его на резко отличные друг от друга виды. В "Машине времени" перед нами, с одной стороны, потомки эксплуататоров - нежные, красивые, не умеющие работать, лишенные умения мыслить элои и, с другой стороны, подземные труженики морлоки, для которых элои - мясной скот.
Не будет ни того, ни другого, но фантасты уловили определенную тенденцию в развитии капиталистический" общества. Для серьезного ее проявления нужны многие тысячи лет, а их история капиталистическому обществу не оставила.
А некоторые советские фантасты пытаются предсказать хотя бы отдельные черты быта в будущем коммунистическом обществе. Иван Антонович Ефремов в "Туманности Андромеды" показывает новые взаимоотношения между мужчиной и женщиной, новые разновидности искусства.
Е. Войскунский и И. Лукодьянов в "Плеске звездных морей" демонстрируют, в частности, спортивные игры будущего.
В "Попытке к бегству" А. и Б. Стругацких для людей будущего невозможен отказ в помощи, хотя бы они не понимали мотивов того, кто этой помощи просит.
Многое странно, смешно, неожиданно в конкретных деталях придуманного фантастического мира...
Но сопоставление удачных фантастических произведений ясно показывает, что нельзя выдумывать что угодно и вымысел подчиняется строгим законам реальности - иначе он становится неинтересен.
Приведенные в этой статье примеры взяты, часто наудачу, из разных областей фантастики, но они в равной степени демонстрируют эту истину.
Фантасты - мастера выдумывать, тут, как говорится, положение обязывает. И все-таки предложенные ими новые типы организации общества, удивительные обычаи и странные нравы не так уж удивительны и странны для тех, кто знает, какой диапазон обычаев и нравов существует и существовал на Земле, Если фантасты придумывают "закрытые цивилизации", то аналогии им были на Земле. Достаточно вспомнить Китай или Японию, которые по воле своих правителей на целые столетия были закрыты для иностранцев.
И необычные искусства, предназначенные для осязания и обоняния, тоже не такая уж диковинка. Тонкости парфюмерии Переднего Востока на рубеже нашей эры вполне могли бы быть приняты "пришельцами" за признаки изощренного искусства. А скульптура предков нынешних эскимосов создана для того, чтобы ее воспринимали не только разглядывая, но и ощупывая.
Впрочем, бесполезно и безнадежно ожидать от фантастов, чтобы они сумели по-настоящему оторваться от почвы земных фактов.
По-видимому, это невозможно с философской точки зрения. Но на этой почве они строят из земных кирпичиков новое здание. Здание, имеющее собственную ценность. Здание, с планами и деталями которого стоит знакомиться без пренебрежения и предвзятости. Я позволю себе напомнить слова Аристотеля о разнице между поэтом и историком: "...первый говорит о случившемся, второй о том, что могло случиться; поэзия более говорит об общем, история об единичном". Свифт, пожалуй, лучше всех показал, что это определение поэзии иногда годится и для фантастики.
Ну. а кроме того, настанет ведь день, когда земная этнография станет частью более общей науки, занимающейся народами всех обитаемых планет. И по отношению к "ксеноэтнографии" научная фантастика, может быть, займет место, какое занимает мифология по отношению к истории.
Даже если это преувеличение - с ним, я надеюсь, любители фантастики не будут спорить.
Бегло коснулся я лишь маленькой части "контактов" научной фантастики с антропологией и этнографией. Можно было бы назвать гораздо больше примеров из каждого района этих контактов, да и самих районов на самом деле больше. Чего стоит хотя бы район магии!
Ни Рэй Брэдбери, ни Стругацкие, ни десятки других фантастов не устояли перед соблазном столкнуть XX век с колдунами и ведьмами. Кто из писателей объясняет чудеса телекинезом, кого занимает приложение научной терминологии к весело поданной чертовщине. Недавно вышедший на русском языке роман Клиффорда Саймака "Заповедник гоблинов" - своего рода кунсткамера фантастических идей.