Исповедь проститутки

Все её разговоры сводились к одной теме, все шутки и анекдоты были до безобразия примитивными и узконаправленными. Её главным достоянием и смыслом всей её жизни было лишь одно – секс! Секс везде и всюду, без выходных и практически без перерывов. Критические дни были для неё досадной обузой, вынужденным перерывом, да и то ненадолго. Лишь один день, самый обильный, она не выходила к клиентам. В остальные же дни Анджела не уступала природе свои позиции. Она использовала всевозможные ухищрения – закладывала губки и таблетки во влагалище. Или же шла на маленькие хитрости и уловки – обходилась минетом и аналом.

Анджела была любительницей саун и групповух. Она непременно похвасталась, что недавно обслужила одного за другим семерых клиентов, на протяжении двух часов. По её мнению, это был главный, и чуть ли не единственный критерий и показатель профессионализма и опытности.

Но потом она меня сразила наповал, когда с гордым блеском в глазах похвалилась, что может одновременно обслужить четверых мужчин. В ответ на мой удивлённый немой вопрос она с гордостью ответила, загибая пальцы на руке:

– Вагина, анус, рот и … рука! Ну, или одновременный перекрёстный минет. Видела когда-нибудь в порнухе, как тёлку трахают со всех сторон? Вот, я так могу. Вообще, моя мечта – сниматься в порно. Там столько дублей, – Анджела в задумчивости прикрыла глаза. Затем снова открыла и сказала с досадой: – Но меня не берут. У меня, видите ли, внешность неформатная! Козлы.

– Ничего, не переживай, Анджела, – успокоила я её с улыбкой. – Слава найдёт своего героя. Твой звёздный час тебя ещё ждёт впереди.

– Ты так думаешь? – спросила она, оживившись. – Слушай, а ты клёвая тёлка. Сразу видно, толковая, разбираешься и в людях, и в жизни. Не то что эти устрицы, – Анджела кивнула в сторону остальных комнат и их обитательниц. – Ни хрена не умеют, и мозгов – с какашку. А всё туда же, «семёрку» им подавай с «восьмёркой»! Завидуют мне по-чёрному. Но я этим сучкам спуску не даю. Чуть что, сразу по печени.

И она сжала кулак, изобразив удар слева снизу, как раз в область печени воображаемой соперницы.

Были смешными и примитивными её речи, её критерии оценивания и разделения на «своих-чужих». Поддержала я её идею о порно-индустрии, не высмеяла надежд и чаяний – и вот результат: я «клёвая тёлка», по её словам, и уже чуть ли не подруга, я умная и опытная, и т.д. А возьми я и не согласись с ней, поведи себя подобно её соседкам – и Анджела не признала бы меня ни за какие заслуги, возненавидела и уж точно не осыпала бы комплиментами.

Как я уже говорила, Анджела была ограниченной особой, весьма неумной и, ко всему прочему, совершенно не разбиралась в людях. Было очень легко завоевать её расположение и признание – надо было всего лишь подыграть ей, поддержать и согласиться пару раз, – и всё, вы для неё кумир. Но равно и обратное: так же легко можно было и рассориться с ней, либо заработать дурную славу в её глазах.

Но что мне в ней нравилось больше всего, так это полное отсутствие амбиций и зависти. Анджела была прямой и понятной, словно раскрытая книга. Поначалу я подумала, что это у неё такая тактика, но потом поняла – нет, она такая и есть. Всё, что думала, вываливала целиком на голову собеседнику, не заботясь о его реакции и отношении к сказанному. Анджелу можно было бы назвать одним-единственным словом, характеризующим её целиком – от внешности до манеры общения: «девушка-шок».

Она шокировала своими речами и взглядами на жизнь, своей кричащей внешностью и слишком откровенными фотографиями на страницах сайта. За одни только эти фотографии можно было бы предъявить иск за распространение порнографии в интернете. Откровенные фото, словно тайно заснятые на приёме у гинеколога, фото со всевозможным использованием фаллоимитатора – всё это вызывало во мне волну отвращения и невольное желание отвернуться, когда Анджела хвасталась своим интернет-портфолио. Она же была довольна работой фотографа и гордилась собой.

Наверное, о ней можно было бы сказать словами классиков: «Знойная женщина, мечта … но только не поэта, а извращенца».

* * *

Мы вернулись обратно, и я почувствовала неописуемую радость и облегчение. Пребывание на четвёртой базе оставило неприятное и тяжёлое впечатление. Это был классический пример притона со всеми его «прелестями». А что же тогда происходит ещё ниже, на «тройке», где те же услуги стоят ещё дешевле? Там нет девушек моложе тридцати лет, там живут взрослые женщины, встречаются даже пятидесятилетние или около того, как, к примеру, Мелинда и Нинель. Ну, предположим, Мелинда здесь не так давно, по словам Инессы, не больше двух лет. А Нинель, насколько я знаю, лет с двадцати пяти, то есть, половину своей жизни, занимается проституцией.

Её история банальна и проста. Она начинала с шумных вечеринок, где в нетрезвом состоянии трахалась со всеми подряд. Нинель любила весёлую лёгкую жизнь, шумные компании, необременительные отношения. Она не закончила учёбу, бросив скучный техникум на последнем курсе, и, соответственно, не получила никакой специальности. Время от времени работала, но долго на одном месте не задерживалась. Возвращалась к разгульной жизни.

К 25-ти годам она поняла, что теряет реальный заработок, или скорее недополучает возможный доход. Вот тогда-то Нинель и начала брать деньги за секс. Она полагала, что это вполне логично и закономерно: ей, молодой тогда ещё женщине, мужчины платят за внимание и близкие, тесные отношения, – так бывало во все времена. Всё, оправдание было готово. И Нинель, совершенно без зазрения совести, и не заглядывая далеко вперёд, жила вот так, погрязая в пороке, лет десять. Она так и не завела семью, что не удивительно, судя по образу её жизни. Жила Нинель на съёмных квартирах, общалась с такими же шлюхами, как и она сама, так как все её прежние подруги давным-давно повыходили замуж, нарожали детей и не знали бы даже сейчас, о чём поговорить со своей бывшей подругой.

К 35-ти Нинель пала так низко, что даже выходила со своими подругами – коллегами по цеху на ночные проспекты, садилась в машины и исполняла минеты за пятьдесят гривен, прямо у обочины, не выходя из авто. Затем на заработанные деньги устраивала дома вечеринки, или шла с подругами в клуб, или же покупала кучу абсолютно безвкусных вещей: ужасные перья и кружева, искусственные крашеные меха, колготки-сеточки и лаковые мини-юбки.

Случалось, что её избивали пьяные клиенты или отбирали деньги; несколько раз её вместе с подругами забирали в милицию за проституцию. Но там тоже работают люди, которым не чужды земные желания и плотские утехи. Нинель выкупала свою свободу, откупалась интим-услугами. Она вообще считала секс инструментом манипуляции мужчинами, и не без оснований.

В 37 Нинель попала в бордель и уже никуда больше не уходила отсюда. Тогда её, ещё довольно молодую и привлекательную женщину, определили на пятую базу. Года три она проработала там, пока клиенты не стали отказываться от неё, не желая платить пятьсот гривен за «перезрелый», мягко говоря, фрукт. Нинель перевели на «четвёрку», где она тоже задержалась на долгие четыре года. Но и здесь она со временем потеряла свою популярность и переместилась ещё ниже, на «тройку» – ниже уже некуда. Там, на «тройке», Нинель будет продолжать свой порочный путь до тех пор, пока её будут заказывать и покупать.

Но, увидев её на фотографиях, я поняла, что это будет продолжаться ещё совсем недолго. Тело Нинель, годами тренированное сексом, не знавшее беременности и родов, даже к сорока девяти сохранило первозданную свежесть, если можно было так сказать. Её руки никогда не таскали тяжестей, ноги были стройны, а груди упруги. Но вот лицо Нинель – на нём отразились все пороки разгульной жизни: разврат, безделье, алкоголь и, как следствие, озлобленность и зависть ко всем окружающим, вечное недовольство и постоянное брюзжание. Черты её лица с годами расплылись и обрюзгли, не столько от возраста, сколько от алкоголя, бесконтрольно употребляемого долгое время. Пережжённые дешёвым порошком жёлто-белые волосы, остриженные под каре, паклей торчали в разные стороны и смешно оттопыривались сзади от шеи, словно парик. Яркие полумесяцы бровей, подведенные карандашом, и розовые румяна, которыми Нинель так и не научилась пользоваться и страшно злоупотребляла, довершали образ «стареющей проститутки», которая в скором времени, скорее всего, будет выброшена из стен борделя за несостоятельность, словно отработанный материал. И с того момента жизнь её окончательно покатится под откос.