Исповедь проститутки

– Да что они вообще себе думают, эти ищейки? – вмешался Юрий Юрьевич, искренно возмущаясь действиями «органов». – Распустились, думают, им всё дозволено. Надо бы их поприжать слегка.

– А почему этот следователь нацелился именно на вашего друга? – поинтересовался господин Костюк. – Может быть, он не так уж и чист в том деле с трупом молодой девушки?

– Даже если так, там дело выеденного яйца не стоит, – ответил Михаил Васильевич. – Убита стриптизёрша-проститутка. Разве можно из-за таких пустяков беспокоить серьёзных людей?

– Да, я с вами согласен, – сказал господин Костюк. – Не стоит. Так что вы от меня-то хотите?

Михаил Васильевич посмотрел на Юрия Юрьевича, затем на господина Костюка, и сказал:

– Хотелось бы, чтобы моего знакомого оставили в покое. Можно ли каким-то образом повлиять на следствие, чтобы дело было затянуто по времени, или вообще закрыто, за недостаточностью улик, к примеру? Возможно ли такое?

– В наше время возможно всё, господин Вениаминов, – ответил важный гость. – Это будет несложно. Но недёшево.

– Цена не имеет значения, – спокойно ответил Михаил Васильевич. – Мой «клиент» готов заплатить, сколько потребуется, только бы освободиться от неприятных и навязчивых хлопот.

– Что ж, тогда в ближайшее время его вопрос будет решён положительно.

– Благодарю вас, господин Костюк, – поблагодарил Михаил Васильевич.

* * *

Женя Скворцов пришёл после выходных на службу, готовый продолжить поиски, но его ожидала неприятная новость.

– Ну, чем займёмся сегодня? – спросил он своего начальника. – С чего начнём? Куда поедем?

Исаенко глянул на него мрачно и сказал:

– Если ты о деле Ксении Бондарь, то хочу тебя «обрадовать»: мы этим больше не занимаемся.

– В смысле? Не понял. Вы отказываетесь? – Скворцов ушам своим не верил. – Это шутка такая?

– Нет, Женя, это не шутка, – ответил Исаенко с саркастической улыбкой, прикрывая ею гнев и бессильную ярость, клокотавшие в нём. – Нас с тобой отстранили. Дело передали в прокуратуру. Я уже сдал все материалы по нему.

– Но почему?! – крикнул Скворцов. – Ведь это дело вели мы, с самого начала! У нас все ниточки, все свидетели, все показания. Работа стольких недель и месяцев! Мы же с вами собирали по крохам ту скудную информацию, которой сейчас владеем. И теперь просто взять, и отдать это всё в прокуратуру? Может, получится сотрудничать? В нашу, районную забрали?

– Нет, в городскую, – ответил Исаенко.

– Ого, – присвистнул Скворцов. – Чем они это объяснили?

– Наивный ты простак, Скворцов, – усмехнулся Исаенко. – Наверху ничего не обязаны объяснять. Они просто забрали у нас это дело, и всё. Точка. Но ты не грусти, мой друг. Ведь теперь отпали все малейшие сомнения в том, что убийца Плетнёв. Он каким-то образом проведал, что мы идём по его следу, и нажал на нужные рычаги. И, ву-а-ля, дело, где он проходит как главный подозреваемый, передают в прокуратуру. И я не удивлюсь, если «по пути» потеряются какие-нибудь данные, или вообще дело будет отложено за недостаточностью информации. И соскочит этот Плетнёв, как рыба с крючка.

– Сволочь! – выругался Скворцов.

– Да уж, – согласился Исаенко. – Ты гляди, как засуетился. Видать, подобрались мы к нему совсем близко, раз всё так серьёзно закрутилось. Продолжает следы заметать.

– Я не намерен останавливаться! – заявил Скворцов. – Я выведу его на чистую воду.

– Ты не горячись, Скворцов, – спокойно сказал Исаенко. – Потише, а то можешь таких дров наломать.

– Я обещал Натали, что посажу Плетнёва, – стоял на своём Скворцов. – Что я теперь ей скажу? Если вы отказываетесь, то я и один справлюсь. С вами, или без вас, Борис Витальевич, но я доведу это дело до конца.

– Ух ты, какой детектив Холмс выискался. Остынь, повторяю. Ради твоего же блага, Женя. Говорю тебе, раз это дело у нас забрали, значит, кто-то не хочет, чтобы оно было раскрыто. Смекаешь? Поэтому прямо сейчас не надо ничего предпринимать. Особенно таких вот поспешных, неразумных и неосторожных действий.

– Но что же нам делать? – Скворцов в отчаянии развёл руками.

– Надо немного выждать, – спокойно ответил Исаенко. – Немного терпения, Женя. Время само подскажет, что делать дальше. Дождёмся правильного момента и возобновим своё расследование. Но только не сейчас, чтобы не привлекать к себе излишнего внимания. За нами и так наблюдают, раз этим делом заинтересовались наверху. Видно, у этого Плетнёва очень крепкая крыша в верхах.

Женя сник. Он сел за стол и опустил голову на руку. В нём кипело негодование. Преступник, убийца и насильник спокойно расхаживает на воле, в то время как одна молодая красивая девушка убита, а другая живёт в постоянном страхе встречи с ним, в страхе опять подвергнуться насилию и унижению. И никто не может защитить ни её саму, ни её подруг, не могут наказать по заслугам преступника.

Женя был в растерянности. Он не мог ответить себе на вопрос: Что он здесь делает? Зачем он здесь, если не может надлежащим образом выполнять свою работу, исполнять долг перед людьми? Он пришёл сюда, в доблестные ряды милиции, чтобы защищать граждан, обеспечивать безопасность и правопорядок, чтобы добиваться справедливости. Он думал, что наделён широкими полномочиями и его должны уважать, или, по меньшей мере, считаться с ним, как с представителем закона. Но он не брал в учёт, что есть некто, люди, которые наделены более широкими полномочиями, чем они с Борисом Витальевичем; люди, которые дёргают за ниточки и вершат правосудие так, как удобно им, даже если их правда в корне расходится с общепринятой и общечеловеческой.

Впервые за четыре года службы Женя Скворцов столкнулся с серьёзной проблемой – он наткнулся на глухую бетонную стену, которую ни обойти, ни перешагнуть не представлялось возможным. Путь был только один – отступить, повернуть назад и покориться обстоятельствам. Но он не привык отступать, ведь правда была на его стороне. Смятение и замешательство овладели Скворцовым.

Исаенко словно угадал его мысли и сказал:

– Такое случается в нашей работе. Смирись, хотя бы на время. Мы всё равно повлиять никак не можем. Отвлекись пока. Отдохни. Я даю тебе три дня выходных. Своди сою Натали в парк, в ресторан или ещё куда-нибудь, прогуляйтесь по реке на речном трамвайчике. Не думай, и даже не вспоминай об этом. А потом вернёшься, и мы вместе подумаем, что делать дальше. Всё понял? Свободен. Жду тебя в четверг.

Женя вышел на улицу. Ярко светило утреннее солнце, весело щебетали птицы; по дорогам с шумом проносились машины. Город жил своей привычной жизнью. В каждую секунду времени что-то происходило вокруг: кто-то сейчас начинает свой рабочий день, а другие закончили ночную смену и возвращаются домой; кто-то спешит на учёбу, кто-то торопится на вокзал или в аэропорт. Интересно, что сейчас делает каждый отдельно взятый человек? Вот, к примеру, чем сейчас занят Исаенко, с которым Женя расстался пять минут назад? Наверное, перебирает бумаги, или говорит по телефону, или напряжённо размышляет над чем-то. Чем заняты друзья и знакомые? Где сейчас каждый из них? Где Натали? Наверняка, дома. Возможно, ещё спит. Ведь сейчас всего половина девятого утра. А, когда проснётся, пойдёт в ванную, затем на кухню, приготовит завтрак. А потом? Возможно, отправится гулять или займётся домашними делами. Думает ли она о нём, хоть изредка?

Натали …

Жене захотелось во что бы то ни стало повидаться с ней, увидеть её, услышать голос, заглянуть в её глаза и прочитать в них что-то, пусть даже только дружбу, а может … А вдруг он сумеет всё-таки растопить её чувства и заслужить уважение и любовь?

Скворцов сел на остановке в автобус, доехал до метро, и спустился в подземку. Через час он уже подходил к дому Натали. Там он покружил ещё с полчаса, затем взбежал на третий этаж и позвонил в дверь…

* * *

Узнав, что у Исаенко и Скворцова забрали дело об убийстве Ксюши, я испугалась и чуть не впала в истерику. Томке с Натали еле удалось меня успокоить. Я была в отчаянии. И даже заверения Жени Скворцова, что они вместе с Исаенко возобновят своё собственное расследование, не успокоили меня и не вселили большой надежды.