Исповедь проститутки

Вдруг музыка переменилась. Девушки освободили сцену, скрывшись за боковыми кулисами. Несколько прожекторов глянули на сцену, скрестив лучи, и затем свели их в один общий круг яркого света. На сцену вышла девушка в корсете и высоких перчатках, в чулках и туфлях на шпильках, и с чёрной кружевной повязкой на глазах. Её волосы были подобраны и красиво уложены в виде ракушки и лепестков.

Сердце Жени снова приятно забилось в волнении, кровь ударила в голову – он с первых же движений узнал Натали, несмотря на то, что пол-лица у неё закрывала повязка. Под невероятно сексуальную ритмичную музыку Натали походкой тигрицы подошла к шесту, взялась за него рукой и начала двигаться, сначала медленно и как будто небрежно. Но с каждым новым аккордом движения её становились более чувственные и тягучие, плавно перетекая из одного в другое. Она то поворачивалась боком, то спиной, то снова лицом, и опять показывала спину; прогибалась и приседала, словно стыдливо прикрываясь рукой или сводя колени, вместо брутального выставления напоказ в самой откровенной позе, и тем самым дразня и распаляя до предела мужчин в зале.

Всё внимание было приковано к ней, все взгляды, словно завороженные, устремлены на сцену. Многие даже повставали со своих мест и подошли вплотную к сцене, чтоб было лучше видно. И среди всей этой толпы возбуждённых и зачарованных самцов был один, который не просто глядел сейчас туда, в круг света средь непроглядной тьмы – он был восхищён и влюблён, покорён раз и навсегда этой дикой кошкой. Натали давно увидела его и, когда поворачивала голову или взмахивала рукой – это движение она посылала ему.

Продолжая танцевать, она сначала спустила с плеч бретельки корсета, затем стала постепенно расстёгивать его застёжки спереди, частично оголяя упругие округлости грудей, чем вызвала бурный восторг зрителей. Шум в зале стоял неимоверный. Мужчины в едином эротическом порыве кричали, требуя, чтобы Натали сняла корсет. Она поиграла ещё немного бретельками на плечах, затем расстегнула последний крючок на корсете и в тот момент, когда раскрыла его, резко повернулась к залу спиной, чем вызвала ещё более бурную реакцию мужчин. Они в экстазе вопили, тараща глаза и протягивая руки к Натали. А она освободилась от корсета и отбросила его в сторону. Затем повернулась к публике, всё ещё стыдливо прикрывая обнажённую грудь руками, и снова как бы случайно приоткрывая её то с одной, то с другой стороны. И, в конце концов, когда накал публики достиг апогея, Натали открылась полностью, и теперь под общий восторг прошлась вплотную к протянутым рукам, чтобы дать возможность сунуть деньги себе в трусики. После этого она вернулась к шесту, исполнила ещё несколько разворотов и прогибов и ушла со сцены под последние аккорды мелодии.

Раздался гром аплодисментов, свист и крики довольных зрителей. Натали улыбнулась, стоя за кулисами и выглядывая в щёлку между складками портьер. Во-первых, она определённо имела успех; а во-вторых, её друг, сидя за своим столиком практически в центре зала, так и продолжал неподвижно сидеть среди общего шума, будто его заморозили. Его взгляд был устремлён на сцену, он всё ещё видел там Натали, и она продолжала свой танец для него, только для него одного.

Он вздрогнул и очнулся от сладкого видения, когда она вдруг возникла рядом и тронула его за плечо.

– Женя, ты что, уснул? – смеясь, спросила Натали. – Или тебе не понравилось?

– Нет, что вы, – спохватился он, – мне очень понравилось. Нет, это слишком просто сказано, слишком слабо и невыразительно. Я восхищён! Вы, ваш танец – это не было пошло и вульгарно, как это часто бывает у других девушек. Вы знаете, Натали, ваш танец – это настоящее искусство. Нет, нет, не смейтесь, это правда. Я ничего подобного не видел.

Натали лукаво улыбнулась.

– Нет, вы не подумайте, я не завсегдатай подобных заведений, – Женя поспешил оправдаться. – Но иногда, конечно, приходилось видеть в клубах. Так вот, повторяю, я ничего подобного не видел. Это высокое искусство. Вы – лучшая танцовщица, которых я когда-либо видел.

– О, Женя, ты меня совсем засыпал комплиментами, – смеялась Натали. – Я даже покраснела. Тебе правда понравилось?

– Очень! – горячо ответил Женя. – Если вы не против, я буду иногда приходить сюда к вам?

– Я совсем даже не против, – сказала Натали. – И хватит уже мне «выкать». Особенно после того, как ты видел меня полуголой. Теперь ты просто обязан полностью перейти на «ты».

– Хорошо, давай на «ты», – согласился Женя. Он был счастлив.

* * *

Натали ещё много раз сегодня выходила на сцену – и в одиночных танцах, и в коллективных. Женя любовался ею. Он не смотрел на других девушек, он смотрел только на неё, боялся пропустить малейшее её движение.

Около двух часов ночи Алекс отпустил девушек, и Женя поехал проводить Натали. Возле дома они попрощались, и Женя отправился к себе домой. С горящей головой и взволнованным сердцем бросился он на подушку в тщетной надежде уснуть. Но сон не шёл. Слишком сильно билось сейчас его сердце, а в мозгу пульсировала одна мысль: «Натали, её прекрасное гибкое тело, длинные стройные ноги, круглые бархатные ягодицы и упругие, слегка колышущиеся в танце, нежные груди».

Женя ворочался в постели, не в силах унять буйное воображение и усмирить пылавшую плоть. Тогда, не в силах больше бороться с бессонницей, измученный замкнутым, словно в темнице, желанием, он встал с кровати и отправился в душ. Струя прохладной воды слегка остудила голову и освежила мысли. Теперь он мог немного спокойнее размышлять о действительности.

А действительность была такова: Женя безнадёжно влюблён в Натали. Он любил её и желал всем свои естеством. Для него существовала только одна эта девушка, и он готов добиваться её, сколько потребуется, до тех пор, пока она не согласится быть его, навеки.

С этой мыслью он, наконец, ближе к утру заснул. И во сне видел свою прекрасную Натали, ощущал её нежные руки на своём лице и тепло поцелуя на своих губах.

* * *

В середине следующей недели Скворцов и следователь Исаенко приехали в агентство «Оберег» с официальным запросом на просмотр и изъятие необходимых файлов с камер видеонаблюдения по требуемому адресу. Их проводили в комнату с мониторами, затем туда пришёл помощник начальника и, садясь за компьютер, спросил:

– Данные за какое число вас интересуют?

– Пожалуйста, девятое и десятое декабря прошлого года, – ответил Исаенко. – Давайте начнём с камеры в парадной.

Помощник нашёл нужные файлы и включил просмотр.

– Прошу вас, нам нужен вечер девятого декабря, – сказал Исаенко, – а точнее, ночь на десятое.

Помощник промотал видео вперёд, вплоть до полуночи, когда, по словам консьержа Сан Саныча, Игорь прибыл в означенную квартиру вместе с Ксенией Бондарь. Вскоре на мониторе показалась долгожданная парочка.

– Вот он, – резко наклонился вперёд Исаенко. – Остановите. В котором это часу?

– Тридцать семь минут первого, – ответил помощник, нажав на паузу.

Исаенко записал в своём блокноте.

– Так, теперь дальше, и очень внимательно, – сказал он, уставившись немигающим взглядом в монитор. Он словно старался сам проникнуть внутрь. – Вот они прошли холл парадного и направились к лифту.

Он комментировал вслух. Скворцов тоже глядел во все глаза. Натали рассказала ему о Софии, о насилии, которому она подвергалась со стороны Игоря. Женя негодовал и всем сердцем желал наказать насильника и убийцу. Исаенко тоже уже всё знал и жалел, что не сможет воспользоваться этой информацией открыто.

Тем временем Игорь в обнимку с тогда ещё живой Ксюшей прошёл к лифту и через минуту скрылся за его дверями. Ксюша веселилась, что-то говорила Игорю, смеясь, а он обнимал её и откровенно, не стесняясь, лапал.

– Стоп. Теперь, пожалуйста, камеру с одиннадцатого этажа, – попросил Исаенко. – Там есть?

– Камеры установлены на каждом этаже, – ответил помощник. – Единственный недостаток – у них достаточно ограниченный угол обзора. Только двери лифта и часть площадки.