Исповедь проститутки

– Ты будешь гореть в аду, – с презрением и ненавистью ответила я.

Он рассмеялся.

– Не злись, София. Лучше послушай, что я тебе скажу.

Он встал, не спеша застегнул брюки и продолжал:

– Я предлагаю тебе быть моей любовницей. Я ещё в прошлый раз тебе это говорил. Лучше не сопротивляйся, а соглашайся. Я буду хорошо тебе платить. Сколько ты здесь получаешь? Тысячу в день? Полторы? Я буду платить тебе две тысячи в день, или даже три. Ну, не упрямься. Подумай хорошенько: три тысячи в день, и тебе не придётся для этого трахать разных мужиков, а только меня одного. Слышишь? Что скажешь?

– Этому не бывать никогда! – ответила я со всей ненавистью, которую я к нему испытывала. – А когда тебя, наконец, посадят за решётку, это будет самый счастливый день в моей жизни!

– Вот глупая, – он весело хмыкнул. – Ну кто меня посадит? Следователь этот твой Исаенко, или его шестёрка Скворцов? Кишка тонка, да руки коротки.

– Ты убийца, и твоё место – за решёткой, – сказала я, подняв валявшуюся на полу юбку и надевая её. – И я, и Натали, и даже Виктор, мы все будем свидетельствовать против тебя.

– О, ты снова о нём, – оскалился Игорь и сел в кресло, – о моём дружке Викторе. Бедняжка София. Неужели ты настолько глупа, что до сих пор влюблена в него? Ведь он бросил тебя. Использовал и выбросил, как ненужную вещь. Ты до сих пор не поняла, что произошло? Ты не нужна Виктору, у него семья, жена, которую он обожает. Он счастлив, как никогда. А ты была лишь эпизодом в его жизни, не спорю, ярким, но всего лишь эпизодом, каких было и будет ещё множество.

– Не правда! – крикнула я. – Ты всё врёшь. Что ты можешь знать об этом? Что ты вообще можешь знать о любви?!

– О-хо-хо, о любви! – он опять рассмеялся. – О любви?! О чём это ты, милая? О какой любви ты тут размечталась? Что за глупые фантазии?! Боже мой, в каком веке ты живёшь? Ты что, бульварных романов начиталась? Ха-ха-ха!

Игорь видел, какую боль причиняют мне его слова. Я была ещё слишком молода и эмоциональна, ещё не научилась скрывать чувства и не поддаваться на провокации. Моя душа всё ещё была жива и не зачерствела окончательно.

Я понимала, что веду себя неправильно, что стоит сохранять спокойствие и не реагировать на его слова. Но ничего не могла с собой поделать. Мало того, что, изнасиловав меня уже во второй раз, он теперь унижает меня, плюёт и топчет остатки моей гордости, так он ещё и высмеивает мои чувства к Виктору, в такой вульгарной форме говорит о самом прекрасном, что было в моей жизни, грязными насмешками попирает мои воспоминания и тайные надежды, опошляя и тем самым развенчивая мою сказку. Я не могла больше слушать его, видеть его смеющееся лицо. Ненависть и гнев оглушили меня. Я с криком бросилась на него, желая выцарапать ему глаза. Но Игорь с проворностью и скоростью гепарда вскочил на ноги и выставил вперёд обе руки. Одной он ловко схватил меня за руку, а второй вцепился мёртвой хваткой в горло.

– Ты что, детка? Потише, – приговаривал он, сжимая сильнее моё горло. – Так ведь и покалечить ненароком можно. Что это ты бросаешься на людей, как дикая?

Я задыхалась и чувствовала, как мои глаза выкатываются из орбит и наливаются кровью. Я открывала рот, пытаясь вдохнуть, но стальное кольцо его пальцев сжималось всё сильнее.

«Боже мой, – пронеслось у меня в мозгу, – неужели сейчас всё и закончится, так нелепо и глупо? Так же, как и с Ксюшей. И даже никто не придёт мне на помощь. А завтра в газете или по местному каналу в новостях сообщат, что в очередной раз убита очередная проститутка. И мои родители обо всём узнают в один день: и о том, что их дочери больше нет, и о том, что она была путаной. Какой позор. Господи, а ведь на мне даже нет трусов …»

Не знаю, почему мне вдруг подумалось об этом. Меня душат, я практически уже задохнулась, а меня занимает мысль о том, как я буду выглядеть, когда меня найдут. Не всё ли равно? Даже смешно. И всё-таки, это нелепо и пошло.

Я стала слабеть и обмякла в руках Игоря. Тогда он, наконец, отпустил меня, и я сползла на пол. Схватившись за горло, я стала кашлять и хватать воздух ртом, пытаясь отдышаться. Болели глаза и всё лицо, как будто полопались все сосуды и даже кожа на моём лице. Я продолжала откашливаться, а Игорь стоял всё это время надо мной и молчал.

Когда я немного отдышалась, он присел на корточки и взял меня за подбородок.

– Ты премилая кошечка, – сказал он, – такая строптивая. Это совсем не свойственно девушкам твоей профессии. Но мне так даже больше нравится. Короче, моё предложение остаётся в силе, пока что. Так что думай, детка, но не затягивай. А то я ведь могу и передумать. А пока будешь обслуживать меня по высшему разряду. У вас ведь здесь элитный бордель? Вот и отрабатывай бабки.

– Я сама вправе выбирать себе клиентов, – прохрипела я.

– Что? Не слышу, – он притворно наклонил ко мне ухо, всё ещё не выпуская из руки мой подбородок. – Что ты там пробормотала насчёт прав? У тебя нет никаких прав, ты сама лишила себя какого-либо права выбора, когда избрала свой путь. Так что, не смеши меня, София, или как там тебя. Я буду трахать тебя, когда пожелаю и как пожелаю. Ты ведь здесь именно для этого, чтобы удовлетворять все пожелания клиентов? Вот и отлично. Я твой клиент, и плачу тебе, как подобает.

Игорь отпустил меня, поднялся на ноги и достал из кармана деньги. Затем отсчитал тысячу и положил на край кровати.

– Кажется, мой друг тебе платил гораздо меньше? – сказал он с усмешкой. – Скажи мне, а разве платят за секс, когда любят? А, София?

Я, наконец, поднялась с пола и посмотрела на Игоря исподлобья.

– Убирайся, – сказала я, собрав все свои силы и всю свою смелость. – Ты омерзителен.

– Ты зря пытаешься оскорбить меня громкими словами, – улыбнулся он, и что-то нечеловеческое было в его улыбке. – Ты никто, ты грязная проститутка, ты хуже грязи. А грязь не может оскорбить или унизить, потому как она сама хуже всего, что может быть. Так что не утруждай себя. До скорой встречи, София.

Игорь подошёл к двери и уже оттуда добавил напоследок:

– Кстати, а знаешь, кто мне посоветовал пройтись по столичным борделям в поисках пропавшей Софии? Не догадываешься? Ну, конечно же, наш общий друг Виктор. Он ведь знал, как я жаждал пообщаться с тобой, так сказать, в непринуждённой обстановке. Вот и намекнул, где тебя можно найти. Обязательно отблагодарю друга. Ладно, заболтался я. Пора. Прощай, порочная София. Буду ждать новой встречи, моя милая грешница.

И он, наконец, ушёл. А я осталась наедине со всей той мерзостью, которую он на меня вылил. Мне было невыносимо противно, и больно, и обидно. Я не понимала, за что он так со мной. Что я сделала этому человеку, что он так издевался надо мной и просто уничтожал. Я видела, какое удовольствие доставляло ему унижать меня, делать мне больно физически и морально – удовольствие жестокого и безжалостного садиста.

Игорь изнасиловал моё тело, изнасиловал мою душу, низверг меня на самое дно и смешал с грязью, думая, что сам он при этом возвысился. Унижая и топча меня, он утверждался как самец, как завоеватель и собственник, как существо высшего происхождения. Жалкое зрелище.

Но тогда мне так не казалось. Тогда я была раздавлена и размазана по асфальту. Жгучая обида душила меня. И я расплакалась.

«Значит, всё-таки, это правда? – говорила я себе. – Я не нужна Виктору, и никогда не была нужна. Он передал меня следующему клиенту, когда я надоела ему самому. Ненавижу. Ненавижу, – твердила я. – Ненавижу его».

Время остановилось. Я ничего не чувствовала, кроме боли и обиды; ничего не хотела, кроме как умереть.

* * *

Я умылась, привела себя в порядок, припудрила опухшее от слёз лицо и отправилась к клиенту, который уже заждался меня.

Сергей не согласился отменить или хотя бы перенести нашу встречу на пару дней, сказав, что жутко соскучился и не может больше ждать. Я ещё больше возненавидела его за это. Он даже не обратил внимания на то, что я была заплаканная. Его занимала одна-единственная мысль – поскорее забраться мне под юбку, и совсем неважно при этом, что я пережила за час до того.