Один за двоих

Шарахаюсь, как припадочный, случайно задевая рукой бутылку с зубным полосканием. Звон, стекла разлетаются по кафелю пола, зеленая, едко пахнущая жидкость пузырится, растекаясь.

У ворвавшейся в ванную Веры испуганные глаза, но страх тут же уступает место облегчению.

- Ну и напугал ты меня, Дан!

- Извини, - сконфуженно вздыхаю я, мне правда неловко, - я случайно… Не могу смотреть на зеркало.

Она понимающе кивает, берет за руку.

- Пойдем, заклею снова.

Чувствовать ее пальцы на лице приятно. Вера клеит пластырь и долго старательно разглаживает.

- Шику не очнулся?

Качает головой, избегая смотреть мне в глаза. В груди неприятно ёкает.

- Почему он так долго не приходит в себя?

Эльви сочувственно поджимает губы, на лбу собираются скорбные морщинки.

- Мне жаль огорчать тебя, Дан, но, я думаю, все бесполезно. Мальчик умирает. Вообще чудо, что ты сумел дотащить его…

- Нет! - взрываюсь я, вскакиваю, кулаки до хруста сжимаются. Не знаю, отчего эта мысль вызывает такой протест, ведь я предполагал, что Шику может умереть, и почти смирился. Но после того, что произошло в Нарголле, после пережитого ада, он должен поправиться. Должен жить! Я не отпущу парнишку в столь желанный для него призрачный мир. Он должен…

- Он ребенок и очень сильно облучен. Даже с учетом его особенностей - мальчик слишком истощен. Сердечный ритм слабый и неровный, рефлексы отсутствуют. Он в глубокой коме, Дан.

В груди горячо и больно. Там скопились злые и жалостные, недостойные мужчины, слезы. Вера стискивает мне плечи, заставляет сесть и садится напротив.

- Дан! Скажи мне, что ты намерен делать? Я понимаю, месть и все такое. Но что ты собирался делать дальше?

Что дальше? Меня никогда не заботил этот вопрос. Для меня все кончено, меня держат лишь долги и враги. Зато ты ждешь; я знаю, ты ждешь и скучаешь. Я вернусь домой, и все будет, как раньше. Больше не будет надрывной боли, не проходящей усталости и бессонницы. Все станет хорошо.

- Ты понимаешь, что ни в одном из миров нет места, где вы с Шику могли бы спокойно жить. Он - нарьяг, а ты - преступник, этим все сказано. На что ты надеялся?

- Я думал, мисс Джонс поможет…

- Тю! Майра с радостью заберет мальчика. Для опытов. Даже если вас по какой-то причине не прикончат сразу, в чем лично я сомневаюсь, тебя ждет долгое заключение. А Шику до конца жизни сделается игрушкой ученых.

- Хочешь сказать, смерть для нас - лучший выход? - мрачно усмехаюсь я.

- Для мальчика - да, - Вера больше не прячет взгляда, от ее спокойных рассуждений меня колотит, будто влез в камеру рефрижератора, - и для тебя его смерть будет выходом. Один ты имеешь шанс спастись, с больным ребенком - нет.

- Это значит, что ты отказываешь мне в помощи?

Эльви вздыхает.

- Ты собираешься прятаться всю жизнь? Что ты творишь? Мчишься напролом, как дикий вепрь, крушишь, ломаешь, не думая, к чему приведут твои действия. Нажимаешь на курок и лишь потом задумываешься, кого убил.

Брат говорил мне тоже самое.

- Ты как ребенок. Нет в мире ничего важнее твоего громкого «хочу». Носишься со своей местью, которая никому уже не поможет. Пора бы повзрослеть, Райт, и начать, наконец, думать.

- Мое имя Дан, а не Корд.

И я никогда не умел думать, только выполнять приказ. Думали другие - ты, командир…

- Теперь ты один, - Вера умеет зацепить нужную струну, - один за двоих.

Ну, хорошо, убедила. Я во многом не прав. Но есть вещи, к которым нельзя с одним только рассудком. Алгеброй гармонию.

- За Шику я буду бороться до конца!

Оглядываюсь на лежащего нарьяга. Глубокая кома - страшнее слов не найти.

- Я поняла, - кивает Вера, - даю тебе неделю собраться с мыслями. Потом тебе прийдется искать другое прибежище.

Улыбается и взъерошивает уже высохшие волосы. Я не могу не улыбнуться в ответ.

- С паршивой овцы хоть шерсти клок, - усмехаюсь я, - спасибо тебе.

- Пойду, погляжу, что там начудили твои парни. Отдыхай. И не думай о плохом. Принести тебе теплого молока?

========== Главы 53-54 ==========

Глава 53

В бункере три жилых комнаты, ванна и кухонька. Макс и Йохан обосновались в одной из каморок, узкой, как коридор, с двумя койками. Но зато на тумбочке там имеется телевизор и видеоплеер. Ребята, прежде не видевшие чудес оримской техники, приклеились к экрану, как две липучки. Из номера выходят только поесть.

Вторая комната - моя. Вернее, моя и Шику. Вера, конечно, все медицинские манипуляции выполняет сама, но старается лишний раз к спящему нарьягу не подходить. Возможно, он противен ей так же, как и всем остальным - мальчишка нелюдского рода со страшной силой и горящим клеймом на затылке.

Вечером Вера уходит в свою комнату, я там ни разу не бывал. Но предполагаю, что там так же чисто и безлико, как в ее лесной землянке.

Три дня заточения показались мне вечностью. В бункер не попадает солнечный свет, тут серые стены и постоянно капает из умывальника вода. Шику не приходит в себя. Все такой же маленький и жалобный, он лежит на койке, а безмозглый аппарат вгоняет воздух в легкие мальчика.

Машинально поправляю подушку под его головой, неловко задевая выпуклую дорожку шрама. Мне кажется, что ощущаю под пальцами движение.

- Шику! Проснись, малыш, ты уже давно спишь!

Попискивает реанимационный комплекс, капли воды гулко стучат о жестяную раковину. С глухим отчаянием натягиваю простынку на тонкое тело мальчика - грязные багровые тряпки я сорвал первым делом, сорвал и сжег, чтобы даже памяти об этой пакости не осталось. И бусики, браслеты с бубенцами - все уничтожил. Только это не помогло.

- Имей в виду, нам дали всего неделю. Послезавтра срок истекает. Как ты представляешь себе мои дальнейшие действия? Ну же, не подводи меня! Ты должен встать в строй! - Шику никак не реагирует на чушь, которую я несу. И правильно делает. Ничем он мне не обязан, а вот я перед ним - по уши в долгу.

- Слышь, Дан, - Макс шепчет, будто заглянул в пещеру с жутким чудовищем и боится его разбудить, - поставь новый диск, мы на том уже все посмотрели.

- Сколько можно в телик пялиться? - ворчу я, но иду за ним, мягко прикрывая за собой дверь.

Меняю диск в плеере, потом Вера зовет нас обедать. Большая кастрюля в центре стола исходит аппетитным густым паром. Хозяйка черпаком выгребает рассыпчатую гречневую кашу с мясом и накладывает в глубокие миски.

- Посуду каждый моет за собой сам, - предупреждает Вера.

Мы стучим ложками, уплетая обед за обе щеки. В первый день, несмотря на волчий голод, кусок не лез в горло. Вера объясняла это действием излучения, а я кусачей тоской, грызущей меня изнутри. Но на другой день Эльви пригрозила, что станет кормить меня с ложечки, и я сдался. Каша у нее - пальчики оближешь. А моя голодовка никому не поможет.

Макс торопливо елозит мочалкой по тарелке, споласкивает и уносится смотреть очередной боевик. Деликатный Йохан, уверенный, что у нас с Верой роман, тоже убирается восвояси.

- Как там мальчик?

- По-прежнему, - мрачно отзываюсь я, поднимаясь с пустой тарелкой и направляясь к мойке.

- Поставь, я сама, - Вера подходит сзади и кладет руку мне на плечо, - Дан, что с тобой?

- Что со мной? - переспрашиваю я, мгновенно заводясь от ее безмятежно-спокойного тона. - Ничего особенного! Просто мне нечем дышать! Я задыхаюсь… Здесь пыльно и темно, как в чулане, здесь…

- Пойдем, - она мягко тянет меня за рукав.

- Куда?

- Да пойдем же.

Длинный темный коридор, лампы - одна в начале, другая - в конце. Раздвижная дверь в ангар. Вера направляется к геликоптеру и, легко запрыгнув в кабину, заводит винты.

- Дан, - кричит она, - открывай.

Удивленный ее напором, нажимаю на пульте кнопку. Ворота ползут в стороны. Вера машет мне рукой, ветер сбивает с ног, прыгаю на подножку, и вертолет поднимается вверх. Эльви кидает мне шлем, я надеваю, и тут же в наушнике прорезается ее веселый голос: