Предел несовершенства

Может, и права эта громкая тетка в платье из синих маков, что сидеть за микроскопом и рассматривать кристаллы металла, определять его вязкость и пластичность скучно – интересней общаться с людьми, тем более все вышеперечисленные технологические действия ей знакомы.

Комната в общежитии оказалась миленькой, с большим окном, из которого виднелся зеленый лес и горы. Мебель, в отличие от их студенческого варианта, была вполне сносной: мягкий раздвигающийся диванчик, тумба для посуды, маленький стол и стулья. Все, что необходимо для жизни и отдыха.

– Очень даже ничего! Все равно надо устраиваться, – сказала себе Настя.

Ее первый рабочий день начинался рано, за полчаса до восьми, но она вставала легко, быстро и так же быстро собиралась.

В первый рабочий день она очень быстро нашла на территории завода двадцатый цех – громадное двухэтажное желтое здание, внутри которого все шумело, грохотало, гудело, громыхало, галдело.

– Вам кого, девушка? – крикнул ей в ухо кто-то в черном халате, и, обернувшись, она увидела немолодого мужчину.

– Мне к начальнику цеха, Василию Егоровичу Половцеву.

– Это по лестнице вверх, на второй этаж. – И он ткнул куда-то пальцем. – Ты на каблуках в цех не ходи, убьешься, да и по технике безопасности не полагается.

Настя удивленно посмотрела на свои босоножки.

– Какие же это каблуки, так, ни о чем! Хорошо, что я не надела свои красные туфли, там каблук – целых двенадцать сантиметров.

Она постучалась в дверь, приоткрыла ее и услышала зычное: заходите!

– Здравствуйте, меня зовут Анастасия Ельчинская, меня направили к вам в цех технологом.

Первый рабочий день технолога Ельчинской прошел как в тумане. Она так нервничала, так хотела сразу дать понять окружающим, что она дипломированный специалист, что с места в карьер взялась изучать техпроцессы и не смогла в них хорошо разобраться. Бред, а не день. На помощь ей пришел мастер Константин Жданов, парень с шоколадными глазами, которого она встретила в кабинете начальника цеха и который обрадовался ее появлению.

– Как хорошо, что на участке теперь будет технолог, я зашиваюсь без вас, милая девушка! – насмешливо проговорил он.

– В общем, это мастер вашего участка, и вы будете работать вместе. Он вам все и покажет. – Начальник цеха Василий Егорович обрадовался, что передает технолога Ельчинскую в надежные руки.

– Пойдемте со мной. – Она молча пошла за мастером. – Я покажу вам цех, экскурсию проведу, если хотите.

– Экскурсия платная? – поинтересовалась Настя.

– Для вас – нет. Это техбюро, это архив, это механический участок, а это наш родной – термичка, термическое отделение и гальваника. – Казалось, что Костя, а именно так он предложил себя называть, по имени, гордился этой шумно-дымной какофонией.

– Здесь по отчеству не принято. А вас как обычно называют?

Она чуть было не сказала – Елка, но вовремя спохватилась.

– Анастасия Юрьевна меня называют.

– Значит, Настя!

Она пожала плечами и решила пока с ним не спорить.

– У нас, между прочим, вокруг цеха столько цветов, и фонтаны есть!

Настя кивнула и усмехнулась про себя – так, пародия на зелень. Три хилые пальмы в кадке. Но критиковать в первый рабочий день территорию цеха она не решилась, надо привыкать и к такому, все-таки Сибирь.

– А это наше с вами рабочее место, наш участок.

Территория участка была большая и заканчивалась длинным переходом с окнами во всю стену. Ее экскурсовод с шоколадными глазами, которые как будто жили отдельно от лица, продолжал восхищаться:

– Здесь самый мощный на заводе пресс, а вот термопечи большой мощности и производительности, здесь можно обрабатывать изделия различной формы весом до нескольких сотен килограммов. Недавно провели модернизацию участка, и теперь печи оборудованы компьютерной системой контроля и регистрации всех технологических режимов. Представляете?

Настя со знанием дела кивнула.

– А это гальванические ванны – серебрение, палладирование, золочение и много всякого разного химически непонятного.

– Да чего уж тут непонятного? Гальваника – это такой электрохимический метод, когда наносятся металлические покрытия на электропроводящий материал для придания ему определенных свойств: защитных антикоррозийных, защитно-декоративных. Повышается коррозийная стойкость деталей, их эксплуатационные характеристики.

– Пять! Пять вам баллов, технолог Настя! – восхищенно воскликнул Костя. – В первый день работы – и такие познания!!!

– Ты надо мной смеешься? – не выдержала она.

– Да что ты! – искренне возразил он. – У меня ведь образование – физкультурный институт, я первый год вообще ничего не понимал, трудно было, читал много, пока не дошел до сути. Самоучка я.

– И сколько ты тут работаешь?

– Три года.

– Ну, а я только пять лет училась, поэтому у меня с теорией все хорошо. Войду в курс и, думаю, буду приносить пользу.

Признаться, Настя не совсем понимала, как можно работать мастером гальваники и термоучастка, имея за плечами физвуз. Можно только точно знать, как делать производственную зарядку. Похоже, мастер самонадеян и зря стреляет в ее сторону глазами. Костя Жданов словно услышал ее мысли, потому что произнес:

– А что вы делаете сегодня вечером?

Настя рассмеялась.

– Я спросил что-то смешное?

– Ожидаемое.

– Так что вы делаете сегодня вечером?

– Сегодня вечером я занята, как и завтра, как и всю следующую неделю.

– То есть отлуп по полной программе?

– Можно и так сказать. – Настя поняла, что мастер хотел добавить что-то еще, но вдруг его позвали с участка.

– Жданов, иди с партией деталей разбираться!

– А можно я с вами?

– Боевое крещение? Ну, пошли!

Настя погрузилась в сопроводительные документы, техпроцессы, взаимоотношения цехов, графики сдачи деталей, взаимовыручки термички и гальваники – и одномоментно успокоилась. Она в принципе все понимала, даже разобралась с «непонятками» в техпроцессе. И еще перезнакомилась с рабочими, диспетчерами, которые курсировали между цехами с деталями, и все это становилось ей интересным.

Каждое утро на участке начиналось с планерки, которую вел мастер Константин Жданов и на которой обязательно присутствовала технолог Анастасия Ельчинская. Вопросов от Кости по поводу вечера больше ей не поступало, однако красноречивые взгляды шоколадных глаз не заметить было нельзя, и Насте парень нравился. Диспетчер Таня Вибрашкина, которую за спиной называли Дурашкиной, однажды не выдержала и сообщила Насте:

– Ты сильно на Костю внимания не обращай. Он на каждую новую юбку кидается!

– Я похожа на новую юбку? – ледяным голосом произнесла Ельчинская.

– Ну, просто на всякий случай предупреждаю. Я же вижу, как он на тебя пялится. У него в каждом цехе таких по десятку.

– Ты лучше внимательно в документы смотри, Таня! Вчера шайбы с термички увезла в другой цех, даже не посмотрев отметку о проведении техпроцесса. Вот куда ты пялилась, непонятно. А за меня не беспокойся, я уже большенькая, разберусь без помощников.

– Я хотела как лучше, – с упреком сказала Таня и демонстративно уехала на электрокаре.

– Не обращай на нее внимания, злой у нее язык. – Гальваник Федор Крупинкин осуждающе смотрел в сторону отъехавшей Татьяны. Гальванику Крупинкину нравилась новый технолог Настя. Во-первых, она старалась разобраться в технологических процессах участка, а во-вторых, если что-то и не понимала, то не гнушалась спрашивать, например, у него. Балагур и физкультурник Костя зря стреляет в девчонку глазами, она умненькая и не поведется на его примитивные ухаживания.

Федор Крупинкин работал в цехе чуть ли не с его основания. Цех был его родным домом, больше, чем просто работой. Он не представлял себя без проходной, к которой утром стекался большой людской поток таких же, как он, работяг, без своего черного рабочего халата, знакомых до боли техпроцессов, которые он уже мог и не брать из архива, а делать работу по памяти. С памятью, несмотря на почтенный возраст, у него все было в порядке, но иногда она подкидывала ему картинки из прошлого, его истории, за которые он мог серьезно поплатиться. Однажды в вечернюю смену, когда, как известно, народу в цехе поменьше, они с термистом Сашкой рассматривали в каптерке принесенные Сашкой иностранные журналы. Приобрести заграничный журнал было трудно, откуда Сашке привалило такое богатство в количестве трех штук, он не спрашивал, но листал заграничные журналы о сказочной жизни с удовольствием. Это сейчас подобных журналов пруд пруди, и фотографии обнаженных дам не вызывают удивления даже у маленьких пацанов, но тогда это было запретным прикосновением к эротике, такой непонятной и не принимаемой в стране.